Зелёный змий фантастическая сказка для взрослых

Глава первая

Лето в тот год в Срединном царстве выдалось на редкость жарким. Солнце палило так, будто хотело превратить все срединные просторы в головёшку. Срединный люд понапрасну из изб не выходил. Да и в самих избах было не продохнуть от жара. Всё одно как в бане – плесни на печь ковш и начинай обмахиваться веничком. Потому и в избу люд выползал только в минуты необходимости, больше сидели в погребах и по возможности углублялись – чем глубже, тем прохладнее.
В погреба перевели и всю скотину. Куры по такой жаре неслись только крутыми яйцами. Редкой хозяйке удавалось донести до погреба яйцо сырым, если только в мешочек уваривалось – считалось удачей. Потом перемогли и эту напасть – стали под кур ставить ушаты с колодезной водой, а потом и вовсе всех несушек переселили в погреба. Коровы доились пастеризованным молоком, а свиньи от такой жары худели, потели салом и стали больше похожи на борзых собак.
Реки обмелели, ручьи пересохли, а знаменитое Срединное озеро, что простиралось до самого Нижнего царства на юге, превратилось в небольшой пруд, который не то, что перейти – переплюнуть можно было. Но из колодцев вода не уходила и по-прежнему оставалась такой же холодной, что зубы ломило. Самое удивительное, по такой жаре, которую некоторые злые языки втихаря называли Пламенем Адовым, зелень никоим образом не опаливалась. Сады ветвились, нивы колосились, огороды зеленели, а в лесах наливались спелостью лесные ягоды. Было одно в том неудобство – собирать урожай приходилось ночью. Ползали средняне в потемках по огородам и определяли на ощупь, где в какой грядке помидор налился соком, а где зелен еще. Находились смельчаки, что выходили на огородный промысел и днем, да минут через десять начинали орать благим матом, что терпежу более нет и стремглав мчались в погреба.
Был в той жаре и еще один факт, который немало радовал среднян. Брага в то лето доходила до кондиции моментально. Смешай только все части рецепта в одной кадушке, отвернись за ковшиком, а она уже пенится и отдает хмельным духом. Чуть перестоит – не хуже зелена вина – и прозрачна и чиста и «бьет наповал». Но был в том факте еще один момент, поначалу среднян радовавший, потом всё более пугающий – браги становилось в два раза больше супротив поставленного. Налей ведро, получишь два. Брагу даже про запас перестали делать. А зачем? Сколько не выпей тут же еще поставить можно и пей сразу.
Первыми всполошились среднянские бабы. Это ж разве дело постоянно иметь при себе пьяного мужика? И как с той брагой бороться? Выплескиваешь её из ведерка, а мужик уже из другого ведерка, только поставленного отхлебывает.
 А тут еще случай приключился с Щукарихой и Щукарем.
Завел Щукарь себе вечерком бражки. Немного, всего то тазик. Но был в той бражке один секретный «инхгредент» заморский, который старик выменял у одного заезжего купца то ли с Басурманского царства, то ли и вовсе из Тридесятого. Купец ломил бешеную цену за щепоть дивно пахнущего порошка, но, в конце концов, сам ли он передумал, Щукарь ли его уломал своим подношением из дюжины сырых яиц, то неизвестно. Щукарь полдня зажмурив глаза, нюхал чудной «инхгредент» и ломал голову куда его употребить. Но после того, как Щукариха пообещала сыпануть порошка в тесто под блины, да еще и поделиться с Трындычихой, Щукарь не раздумывая боле завел пахучую брагу.
- А запах то на диво. Иди, нюхни, старая. Ишь, какую чудовинку удумала в тесто сыпать. Я менял мне ее и пользовать.
- Пень ты старый. Я тебе яйца на, что давала? Чего наменять должен был, хрычок усушенный.
Щукарь обиженно поджимал подбородок, но на нападки своей супруги предусмотрительно не отвечал. Наменять то надо было иголок да нитей, чтоб его же Щукаревы, прохудившиеся штаны и подшить.
- А, подумаешь. Вон жарень стоит, какая? Я и без порток не пропаду, а если что и эти подлатаю.
Тут Щукарь и допустил промашку. Вместо того, чтоб сразу же снимать пробу с бражки, он побежал за куском бечевки – примотать оторвавшийся клок штанины. Тут Щукариха, оставшаяся без нитей и иголки, бражку и выплеснула на грядку с огурцами.
Щукарь долго смотрел на опустошенный тазик, который еще хранил запах неизвестного «инхгредента», шамкал губами, разводил руками, даже тазик пробовал переворачивать, но следов исчезнувшей бражки так и не обнаружил.
- А куда дела, старая. Тут в тазике стояло?
- Совсем из ума выжил. А там что было? Совсем с этой бражкой одичали. Иди вон лучше огурцов нарви.
- Одичала, что ли, старуха? А такую жару худая хозяйка самого шелудивого пса из дома не погонит.
- А ты кто, пенек ты трухлявый?
Щукарь шмыгнул носом и пошагал в сторону огорода. Стоявшая в Срединном царстве жара ему была, что манна небесная – ходи да грей старые косточки.
«Для меня жара - это прохцедуры на хурорте. Все равно как укол. От уколов урон один – вся задница в ранениях. Дырок через уколы там образуется, что у Щукарихи в дуршлаге. А тут удовольствиё одно – грей косточки. Солнце оно самый страшный враг ревматизму. О как!» - любил говаривать Щукарь. Иногда для пущего лекарского эффекта он нацеплял поверх домотканой рубахи овчинный тулуп, на голову треух, на ноги валенки. В таком виде он часами мог разгуливать по улицам и пугать редких прохожих.
- Огурцов ей нарви! – бубнил себе под нос Щукарь, вышагивая к грядке, на которую Щукариха только что выплеснула таз духмянистой бражки. – А на кой мне огурцы? Что я имя закусывать буду? Тьфу, такой инхгредент извела, дура старая.
Щукарь сорвал дюжину пупырчатых и почти горячих огурцов. С досады дед откусил один и удивленно стал оглядывать оставшийся кусок со всех сторон. С виду обычный огурец пах заморским инхгредентом. Да и вкус у него был чудной.
- Все одно как бражка огуречная, да исчо и пахнет, что просто смерть как есть, хочется, - бормотал Щукарь и друг за другом съел все огурцы с этой грядки. Уже ползком он перебрался к следующей грядке, но там огурцы были обычные – огуречные.
- Вот енти я бабке и отнесу. Ишь чего удумала – меня провести? Да меня царь Горох хотел провесть, да ничего у него не вышло.
Щукарь кое-как дополз до крыльца, но подняться уже не смог. Так и задремал на нижней ступеньке.
- Ах, ты огрызок старый, - Щукариха схватила деда за шиворот и потащила в дом. - Уже где-то бражки сгоношил, черт окаянный.
Щукаря она бросила в сенях. Кряхтя, собрала с пола все огурцы, да еще в сердцах наградила мирно спящего Щукаря парой затрещин. В ответ дед причмокнул губами и перевернулся на другой бок.
Проспавшись, Щукарь стал усиленно соображать – как это на грядке уродились чудо-огурцы с градусом.
«Ты ж гляди, луче всякого портвейну меня укатало. Да поди и лучше бражки будет. Главно – пить ниче не надо. Закусываешь, а все одно как употребляешь. Это ж, какая полезность может с этого дела получится? Хрустишь себе огурцом и употребляешь через укусы. И закусывать не надо. Економия одна, едрена вошь».
То, что хмельные огурцы вещь хорошая, Щукарь смекнул сразу. Вот только в толк никак не мог взять, как они на грядке той выросли?» От раздумий Щукаря отвлекла Щукариха, что вышла в сени.
- Что проспался? Где уже брагу успел поставить? Не успела я значит тазик выплеснуть на огурцы, так он еще замутил. Уу, глаза б мои на тебя не смотрели.
Щукаря тут пронзила догадка.
«Так енто вон что получается – бабка бражку в грядку, а огурцы, стал быть, всю ее из земли и высосали, да в себя приняли. Надо ба хрен бражкой полить. То была бражка огуречная, а эта будет хреновой. Или нет? Хрен будет бражный».
После этих мыслей Щукарь поковылял в огород делать опись всех овощей там произрастающих.
Через час он уже поливал свежеприготовленной бражкой помидоры, редьку и морковку.
«Эх, пущай до завтрего настоится. А то ить пристанет старая – куда столько морквы набрал, с чем капусту солить будем.
На второй день Щукаревых экспериментов в огороде образовался страшный урон. В неравной борьбе «за новый скус», как называл его Щукарь, полегла не только вся морковка, редька и помидоры, но и все бабкины кабачки и баклажаны, клубника и малина.
 Щукариха узрела, какой урон нанес ее любимым грядкам Щукарь, уже слишком поздно. Для острастки она погоняла с ухватом наперевес по двору. Щукарь в отличие от своей супружницы телом был сух, а натурой верток, но массивная Щукариха все одно - пару раз саданула крепко приложилась ухватом к дедовой спине. Когда Щукарь охая уполз за баню и прилег в зарослях крапивы, Щукариха погрозила ему анафемой и геенной огненной, если он старый хрыч и расхититель огородов в ближайшие несколько дней появится в хате.
Расхититель огородов в это время был занят лишь одной проблемой – как пробраться незамеченным к последней грядке к хмельными огурцами. Дед полил их еще вчера утром и теперь по его расчетам должны они были настояться до того состояния крепости, когда десятком таких огурцов можно упоить все Срединное царство.
Для верности Щукарь пролежал в крапиве до вечерних сумерек. Собрав все огурцы и грустно глянув на родную хату, Щукарь похромал в сторону трактира Бабы-Яги. Он стоял за околицей, в аккурат на перекрестии трех дорог.
«Там и схоронюсь, пока моя геена огненная не остынет», - думал Щукарь, поминая Щукариху.

Глава вторая
(продолжение следует…)