Сказка о том, как добры молодцы своё счастье искали

 В некотором царстве, в Русском государстве давным-давно жил-был царь Горох со своею царицею. Правил он мудро и добро, попусту не воевал, народ русский зазря не обижал. Только одно печалило царя с царицей – двадцать лет у них детей не было. Наконец родился у царя с царицею сын ненаглядный – Иван-царевич. Рос Иван-царевич не по дням, а по часам, и превратился в добра молодца. Всем он был хорош – собою красив да пригож, со стариками приветлив, с родителями послушен, с добрыми молодцами дружен, с красными девицами весел да разговорчив. К наукам царевич был прилежен, да в ратном деле усерден. Родители нарадоваться не могли на своего сынка единственного – добрым будущий царь вырастёт!
 Об ту пору жил рядом с царским дворцом боярин знатный – Степан Хитроватый. На всей Руси не было никого богаче его, разве только царь Горох мог бы с ним сундуками помериться. По богатству своему был Степан Хитроватый в царский дворец вхож, служил при государе думным боярином да был ему главным советчиком. Был и у боярина сын любимый – Иванушкой его звали. Смолоду Иван, боярский сын, был вхож в хоромы царские, стал он лучшим другом Ивану-царевичу. Всюду ходил он за царевичем, как нитка за иголкой. Вместе два Ивана на охоту соколиную езживали, вместе на гулянки хаживали, вместе на льду в забавах молодецких свою удаль показывали. Выросли два Ивана – друзья не разлей вода!
 Пришла пора Ивану-царевичу невесту искать. Да сколько ни устраивал царь Горох пиров званых в хоромах царских, сколько дочерей боярских да княжеских на царевича взглядов зазывных ни бросали – не глядит ни на кого Иван. Только охота да забавы ратные у него на уме! День-деньской разъезжает царевич вместе с Иваном, боярским сыном, по лесам да по полям, и во дворец глаз не кажет. Опечалились тут царь с царицею – насилу-то молодца не женишь!
 Раз позвал царь Горох царевича во дворец. Предстал сын перед отцом, глядит на него почтительно, а сам только о псарне своей да об охоте соколиной и думает. Смотрит на сына царь Горох да молвит слово печальное:
 - Стар я уже стал, сын мой Иванушка! Скоро грядёт мой смертный час, придётся оставлять тебя на царствие! Да и матушка твоя не заживётся на свете! На кого ж я тебя покину, ежели у тебя нет ни невесты наречённой, ни жены любезной, ни малых детушек? Каково ж тебе будет жить одному на свете, коль один-одинёшенек ты останешься?
 - Не кручинься, царь-батюшка, - отвечает ему Иван-царевич. – Придёт время мне выбрать подругу по сердцу, будет тогда и мне – жена любимая, и вам с матушкой – невестка славная, и людям русским – царица добрая. А пока ведь не один я – есть у меня родители любящие, бояре мудрые да князья верные. Есть и друг лучший – Иван, боярский сын. Не печалься, царь-батюшка, не оставят они меня на тоску, на погибель!
 - Так пришло уже это время, Иванушка, - ласково говорит ему отец. – Пришла пора выбрать тебе невесту. Хочешь – призову во дворец царский князей да бояр с их дочерьми на выданье. Хочешь – поезжай по царству моему да по княжествам, сам себе выберешь невесту, какая приглянется!
 - Прости, царь-батюшка, не по душе мне пиры в хоромах царских! – склонил голову Иван-царевич. – Не по нраву мне княжны да боярышни! Нет среди них ни одной, которая сердцу моему мила стала бы!
 - Ну, не хочешь русскую девицу за себя брать, - миролюбиво отвечает царь Горох, - так поезжай в иные царства-государства! Со многими князьями да королями иноземными в дружбе живём! Авось какая королевна тебе там и приглянется!
 - Что ж, поеду я по свету постранствую, коль дозволишь мне, царь-батюшка, - молвит в ответ Иван-царевич. - Только позволь не искать мне нарочно невесты иноземной – не затем я поеду в королевства заморские!
 - А зачем же тебе тогда ехать в царства иноземные? – удивился царь. – Что же там делать тебе, коль не невесту подыскивать?
 - Не серчай, царь-батюшка, - ещё ниже склонил голову Иван-царевич. – Молод я ещё, чтобы навеки себя словом связывать! Ещё играют во мне удаль да задор молодецкий. Ещё сердце ретивое просит забав разных! Не нагулялся я ещё! Скучно мне в хоромах царских да в палатах белокаменных.
 Вздохнул царь Горох:
 - А чего же душа твоя просит, Иванушка? Что тебе по сердцу?
 - Воли душа просит! Охота мне давно постранствовать, на мир поглядеть, себя показать. Хочу поехать я за тридевять земель, в царства далёкие! Много по свету чудес да диковин невиданных. Позволь мне на них поглядеть, царь-батюшка!
 - Да зачем тебе странствовать? – недоумевает царь Горох. - Чай, и на Руси немало чудес да диковин, неча по чужим землям их искать!
 Видит тут Иван-царевич, что никак не умолить ему строгого родителя. Решил он на хитрость пойти:
 - Позволь мне, царь-батюшка, по белу свету поездить, счастья поискать! Глядишь, и найду где-нибудь свою суженую!
 - Да куда ж ты поедешь, Иванушка? – испугался царь. – Зачем тебе за тридевять земель ехать, беды искать на свою голову? Кругом враги Земли Русской да сила нечистая в лесах скрывается! Долго ли в беду попасть? А вдруг где-то голову сложишь? И не узнает никто, где схоронят твои белые косточки!
 - Не печалься обо мне, царь-батюшка, - молвит Иван-царевич. – Со мною в пути друг верный будет – Иван, боярский сын. Мы ж с ним словно братья кровные. Не даст он меня в обиду – последним куском хлеба поделится, последний глоток воды уступит! Мне с таким другом никакая беда не страшна! Позволь нам вдвоём поездить по белу свету, счастья своего поискать!
 - Что ж, будь по-твоему, - опечалился царь Горох. – Поезжай, Иванушка, поищи счастья по свету! Только о доме родимом не забывай – мы с царицей-матушкой ждать тебя будем!
 Поклонился Иван-царевич отцу в пояс:
 - Спасибо тебе, царь-батюшка! Пойду собираться в дорогу – через три дня и поеду своего счастья искать.
 Через три дня собрались в дорогу добры молодцы. Не хотелось боярину Степану Хитроватому отпускать сына любимого в дальние края, да разве ж против воли царской что-то сделаешь? Решил Степан своего верного слугу дать в помощь сыну любимому. При доме боярина жил в ту пору Иван, крестьянский сын. Был он собою невзрачен, да хитёр и приметлив. Вернее слуги не было у боярина: что ни поручи – в лепёшку разобьётся, а выполнит!
 Снарядил Степан своего сына в дорогу и да наказывает:
 - Поезжай, Иван, с царевичем, да присматривай за ним! Воле царской не перечь, да с оглядкой всё делай! А чтобы тебе в дороге не пропасть, поедет с тобой мой слуга верный – Иван, крестьянский сын. Положись на него, он тебя во всём выручит!
 Возмутился при этих словах Иван, боярский сын:
 - Слыхано ли дело – брать в дорогу батюшкина соглядатая?! Разве нуждаюсь я в мамках да няньках? Разве не сам я – витязь отважный? Разве испугаюсь я какой ни то опасности? Разве ж я – не лучший друг Ивана-царевича? Не неволь меня, батюшка, брать с собой Ивана, крестьянского сына! А то Иван-царевич будет за это потешаться надо мной!
 Опечалился при этих словах Степан Хитроватый, стал сына уговаривать, да не сумел. Так и остался Иван, крестьянский сын, служить своему боярину.
 Оседлали своих богатырских коней добры молодцы – Иван-царевич да Иван, боярский сын, отправились за тридевять земель. Едут по лесу да посвистывают. Едут по дороге столбовой да песни поют. Едут по городам да по сёлам – на всех свысока поглядывают. Народ русский их издали видит, шапки ломает, в пояс кланяется. А как приехали добры молодцы в иноземщину, то таких чудес там навидались, о каких и не слыхивали. Во всяких землях побывали – в полуденных да в полуночных, на восход и на закат ездили. Были они гостями дорогими в царских да королевских дворцах, в герцогских да султанских покоях.
 Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Три года странствовали друзья по белу свету, три года своё счастье искали. Девять царств да десять королевств проехали добры молодцы, а принцесс заморских да королевен было там видимо-невидимо. Да только ни одна из них не глянулась Ивану-царевичу. Смотрит он на красавиц иноземных и примечает: у той лицо больно смуглое, не то, что девицы русские с белыми личиками да румяными щёчками. А у этой глаза чёрные да завидущие, не то, что у девиц русских – синие, как лесные озёра, и ласковые, словно весеннее солнышко. У одной иноземной принцессы своя коса не выросла – чужую косу себе на голову взгромоздила. То ли дело – красны девицы на Руси: каждая может похвалиться русой косой до колен!.. А другая заморская королевна лицом-то удалась, да телом зато – квашня-квашнёй! Разве сравнить её с русскими красавицами, что станом стройны да гибки, словно берёзки молодые! Понял тут Иван-царевич, что не найти ему на чужбине своего счастья. Повернул он своего коня доброго да отправился восвояси. Вместе с ним и друг верный Иван, боярский сын, на Русь тронулся.
 Долго ли, коротко ли, подъехали добры молодцы к лесу дремучему, разбойничьему. Там, за вековым лесом, начинается Земля Русская. Коли по лесу ехать, то через три дня на Руси быть, а коли кругом леса объезжать, то спустя три месяца домой попасть. Решили добры молодцы отправиться на Русь по короткой дороге. Да непросто проехать этот лес заповедный! Едут добры молодцы по лесной тропинке, по сторонам оглядываются. Вдруг видят – на развилке трёх дорог стоит камень большой, мхом заросший, а на нём написано: «Направо поедешь – коня потеряешь, налево поедешь – буйну голову сложишь, прямо поедешь – обратной дороги не найдёшь». Задумались тут крепко два Ивана – какую ж дорогу выбрать?
 Поразмыслил хорошенько Иван-царевич, да и говорит другу своему Ивану, сыну боярскому:
 - Поезжай домой, друг мой Иванушка, объездной дорогой, а я поеду дальше, ни направо, ни налево не сворачивая!
 - Что ты, Иван-царевич! – испугался Иван, боярский сын. – Мы же с тобой три года по заморским краям езживали, один хлеб-соль на двоих делили, одним плащом укрывалися! Ты же мне ближе брата родного! Разве могу я тебя одного в этом лесу оставить?
 - Ты, Иван, тоже мне ближе брата родного, хоть мы и братья названные, - улыбнулся в ответ Иван-царевич. – Спасибо тебе за верность да за отвагу! Да только негоже мне тебя за собой на погибель вести! А ну как пропадём мы оба в этом лесу разбойничьем? Возвращайся, поезжай на Русь другой дорогой, расскажи моему батюшке, что я по лесу заповедному поехал счастья своего искать!
 Закручинился тут Иван, боярский сын:
 - Да какое же счастье может быть здесь, в лесу дремучем? Разве это счастье – найти смерть безвременную?
 - Кто знает, где счастье моё живёт? – задумался Иван-царевич. – За три года не нашёл я его нигде, сколько по свету ни езживал!.. А вдруг оно ждёт меня именно в этом лесу заповедном? Не след мне от него бежать!
 Пуще прежнего стал умолять Иван, боярский сын, отказаться царевича от замысла недоброго:
 - Поедем домой, Иван-царевич! Там тебя уже заждались батюшка и матушка! Не заставляй ты их понапрасну печалиться да слёзы лить!
 - Нет, друг мой, дальше я поеду один! – рассердился Иван-царевич. – Ты же ворочайся на Русь, расскажешь всё батюшке да матушке. Давай на прощанье мечами обменяемся. Коль выступит кровь на моём мече, так и будешь ты знать, что я в беду попал. А коль я домой не вернусь, то приезжай сюда мне на подмогу!
 - Не гони меня, Иван-царевич! – просит слёзно Иван, боярский сын. – Недобрый этот лес! Мало ли какие опасности тебя там поджидают! Давай вместе с тобой по лесу поедем! А то лучше воротимся на Русь вместе!
 - Поезжай один! – настаивает на своём Иван-царевич. – Не пристало мне, сыну царскому, отступать перед опасностью! Встречу её лицом к лицу!
 Ничего не добившись, повернул назад Иван, боярский сын. На прощанье добры молодцы обменялись мечами булатными, обнялись крепко да направили коней в разные стороны.
 Долго ли, коротко ли ехал Иван-царевич по дремучему лесу. А дорога такая, что ни конному ни проехать, ни пешему не пройти. Ветки за добрым молодцем плотной стеной смыкаются, острые сучки частоколом стоят, некошеная трава под копытами конскими распрямляется. Видит Иван-царевич – обратной дороги ему и впрямь не найти! А тут ещё закатилось красно солнышко, в лесу смеркаться стало, ни зги не видать. Растревожился Иван-царевич – где ж ему ночлег найти в такой глуши?
 Залез он на высокое дерево и увидел далёкий огонёк в лесу. Обрадовался добрый молодец, спустился с дерева, стал погонять коня, и вскоре выехал на полянку. Видит Иван-царевич – в кругу древних заповедных сосен и дубов столетних в три обхвата стоит маленькая избушка на курьих ножках – к нему задом, к лесу передом. А за нею никакой дороги нету – одна тьма кромешная: ничего не видать. Воскликнул он негромко:
 - Избушка-избушка, повернись к лесу глазами, а ко мне воротами: мне не век вековать, одну ночь ночевать. Пусти прохожего!
 Повернулась избушка на курьих ножках к лесу глазами, к Ивану-царевичу – воротами. В избушке сидит Баба-Яга – костяная нога, волосы седые по плечам распущены, в рубашке домотканой да в дохе старой мехом наружу. Сидит Баба-Яга, кудель прядёт. Вдруг почуяла она чужого в лесу, принюхалась, подняла голову, увидала Ивана-царевича:
 - Фу–фу! Русским духом пахнет... До сих пор русского духу видом не видано, слыхом не слыхано, а нынче русский дух по свету шляется, сам в нос бросается! Чего тебе надобно, добрый молодец? Ты от дела лытаешь или дела пытаешь?
 Отвечает ей Иван-царевич:
 - Ты, старая, прежде баньку истопи, напои, накорми, спать уложи, а потом уж про дело выспрашивай!
 Делать нечего – встала Баба-Яга, истопила баню, гостя дорогого в бане выпарила, напоила, накормила, спать уложила, сама села рядом и начала расспрашивать:
 - Расскажи, кто таков, добрый молодец, откуда и куда путь держишь?
 Отвечает ей Иван-царевич:
 - Я – Иван, сын царя Гороха, хожу по свету, счастья своего ищу!
 - И давно ли ищешь? - продолжает расспросы Баба-Яга. – Где бывал, что видывал?
 - Да уж три года по свету я брожу, - признался ей Иван-царевич. – Был я в девяти царствах, в десяти королевствах. Да так и не нашёл я своего счастья – не встретил свою суженую!..
 - Знать, не там искал ты, Иван-царевич! – усмехнулась Баба-Яга. – Ведомо ль тебе, что люди говорят – свою суженую и конем не объедешь? Всякая невеста для своего жениха родится!
 - То мне ведомо, Баба-Яга, - опечалился Иван-царевич. Да неведомо мне, где искать её, свою суженую! Может, ты подскажешь, где её найти?
 - Может, и подскажу! – улыбнулась Баба-Яга. – Ложись-ка ты спать, добрый молодец, а поутру поговорим. Утро вечера мудренее!
 Лёг спать Иван-царевич. А как проснулся поутру, то сказала ему Баба-Яга:
 - Ведомо мне, где твоё счастье тебя ждёт. В Тридесятом царстве оно тебя поджидает!
 Обрадовался Иван-царевич:
 - Скажи мне, как попасть туда!
 Закряхтела в ответ Баба-Яга:
 - Да непросто туда попасть! Оставайся у меня до весны, Иван-царевич, сослужи мне службу! А наступит весна – покажу я тебе дорогу к твоему счастью!
 Возмутился тут Иван-царевич:
 - Не желаю я тебе служить, старая! Виданное ли дело – чтобы царский сын старухе прислуживал! Покажи мне дорогу к счастью, дальше я и сам справлюсь!
 Нахмурилась Баба-Яга:
 - Что ж, не желаешь служить, так не обессудь, Иван-царевич! Будь по-твоему! Ступай за своим счастьем в Тридесятое царство! Ждёт оно тебя под калиновым кустом, за берёзовым мостом, за огненной рекою, за диким полем! Поезжай-ка ты по лесной дорожке, да смотри, назад не оглядывайся!
 Повернул Иван-царевич своего коня вдоль лесной дороги, пустился в дальний путь. Три дня блуждал он по заповедному лесу, на третий день к вечеру выехал в дикое поле. Смотрит – над полем коршуны кружатся, в густой траве черепа да кости белеют, где-то далеко кони пасутся да ржут призывно. Растревожился его конь, испугался он места дикого, всхрапнул да понёсся, не разбирая дороги, через всё поле к огненной реке. Приблизился конь к воде, а она вспыхнула жарким пламенем. Тут конь взвился на дыбы, сбросил добра молодца на землю и убежал в дикое поле.
 Пригорюнился Иван-царевич – как же теперь назад воротиться? Пошёл он вдоль реки, отыскал берёзовый мост, ступил на него – а тут вдруг огненная река загорелась! Бежит Иван-царевич по мосту, а пламя за ним по пятам бежит. Только успел он на другой берег перебраться, как последняя дощечка моста вспыхнула и упала в огненную реку. И тотчас же пламя улеглось, вода студёная потекла, как ни в чём ни бывало.
 - Вот так диво! – промолвил Иван-царевич. – Как же выбираться отсюда-то?
 Посидел добрый молодец на берегу, подумал – двум смертям не бывать, а одной не миновать! Огляделся вокруг, видит – на пригорке растёт калинов куст, рядом стоит бел-горюч камень, из-под него с двух сторон ручьи выбегают, а под камнем девица сидит, в рваный платок закутана. Подошёл к ней добрый молодец, поклонился приветливо:
 - Здравствуй, девица! Я – Иван-царевич, пришёл в Тридесятое царство, чтобы своё счастье здесь отыскать.
 Отвечает ему девица тихим голосом:
 - Здравствуй, Иван-царевич! Ты нашёл то, что искал. Я и есть твоё счастье.
 Удивился добрый молодец:
 - Ты – моё счастье? Да кто же ты такая? Как прозываешься? Давно ль сидишь тут?
 Молвит девица ему в ответ:
 - Я – бывшая невеста Кощеева. А зовут меня Красой Ненаглядною. Сижу я тут уже тридцать лет и два года, всё жду своего суженого.
 Взглянул на неё царевич пристально – губы серые, глаз не видать, коса на метёлку похожа, лицо коростой покрыто, сама в грязные лохмотья закутана. Разгневался тут Иван-царевич:
 - Это ты-то – жабья кожа, свиная рожа – прозываешься Красой Ненаглядной?! Нет уж, не бывать тебе моей суженой! Негоже царевичу чучело огородное в жёны брать!
 Отвернулся он да пошёл прочь. Прошептала ему вслед девица:
 - Погоди, Иванушка! Дай мне хоть глоток воды напиться! Тридцать лет да два года тут сижу, не пила, не ела! Губы мои от ветра высохли, сама я от голода исчахла!..
 - Пусть Кощей водой тебя потчует! – отвечал Иван-царевич, и ушёл, не оглядываясь.
 Долго бродил он по берегу огненной реки, а нигде ни брода, ни моста сыскать не смог. Притомился добрый молодец, пить и да есть захотел. Зачерпнул Иван-царевич шапкой водицы из огненной реки, глотнул чуток, да и упал замертво.
 Тем временем Иван, боярский сын, домой воротился. Отец его, боярин Степан Хитроватый, обрадовался, а царь Горох – опечалился. Позвал царь к себе Ивана, боярского сына, в палаты белокаменные, стал его о странствиях по белу свету расспрашивать да о том, почему вместе с ним Иван-царевич в Русскую землю не вернулся. Рассказал Иван, боярский сын, царю о том, как дело было, где расстались добры молодцы да как мечами булатными обменялись. Достал Иван, боярский сын, меч своего брата названного, показал его царю да ближним боярам. Видят они – на остром лезвии кровь чёрная выступила, запеклась ржавчиной. Заплакал тут горько царь Горох:
 - Не уберёг я тебя, Иванушка, сынок мой единственный! Почто на погибель отпустил я тебя по белу свету странствовать? Почто дома не удержал?
 Долго печалился царь да слезами умывался. Но что толку печалиться да попусту слёзы лить? Надо выручать из беды сына единственного! И велел царь кинуть клич по всей земле Русской: «Тому, кто воротит мне сына единственного – Ивана-царевича, полцарства в награду отдам!»
 Долго глашатаи кричали по всей Руси царское повеленье, да не нашлось охотников на полцарства – никому не хотелось отправляться в края неведомые, где можно и буйну голову сложить! Не нашлось витязей на Руси, чтобы царского сына из беды вызволить. Царь Горох пуще прежнего горюет, во всём себя винит – не уберёг сына единственного!
 Услыхал Иван, боярский сын, этот клич, увидал царские слёзы горючие, приехал во дворец да пал в ноги царю:
 - Царь-батюшка, не вели казнить, вели слово молвить!
 Махнул рукой царь Горох:
 - Говори уж…
 Повинился Иван, боярский сын:
 - Царь-батюшка, только я один виноват в том, что не уберёг Ивана-царевича, друга своего верного, брата названного! Позволь мне его разыскать, из беды вызволить!
 Нахмурился царь:
 - Что ж, Иван, боярский сын, будь по-твоему! Не давал я тебе такого приказа, сам ты вызвался. Поезжай в путь-дорогу дальнюю! Покажи свою отвагу да верность брату названному! Коль вернёшься ты на Русь с Иваном-царевичем, то награжу тебя по-царски. А не сумеешь его из беды вызволить, то будет по-моему: мой меч – твоя голова с плеч!
 Встал с колен Иван, боярский сын, голову повесил да восвояси отправился. Как узнал боярин Степан Хитроватый, что сыну его вновь придётся отправиться в путь-дорогу дальнюю, то запечалился-закручинился. Да разве ж можно что-то содеять супротив слова царского? Взялся за гуж – не говори, что не дюж!
 Вызвал к себе боярин своего слугу верного – Ивана, крестьянского сына, и повелел ему в путь собираться:
 - Поезжай, Иван, с молодым боярином, да присматривай за ним! Воле его не перечь, да с оглядкой всё делай! Следуй за ним повсюду, дорогу примечай да из беды выручай. А за то награжу я тебя щедро!
 Упал в ноги перед боярином Иван, крестьянский сын:
 - Всё я сделаю, боярин! Жизни своей не пощажу, а хозяина молодого от беды уберегу!
 Снарядил Степан своего сына в дорогу да наказывает:
 - Поезжай, сынок, исполнять царскую волю, да об отце родимом не забывай! Береги себя, Иванушка! А чтобы тебе в дороге не пропасть, поедет с тобой мой слуга верный – Иван, крестьянский сын. Положись на него, он тебя во всём выручит!
 Не посмел Иван, боярский сын, отмахнуться от наказа отцовского. Поклонился он отцу в ответ, сел на своего богатырского коня, выехал за ворота и отправился в дальнюю дорогу.
 Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Долго ездил Иван, боярский сын по земле Русской, а Иван, крестьянский сын, всюду за ним следовал. Наконец приехал боярский сын к лесу вековому, отправился по тропинке заповедной к камню приметному на развилке трёх дорог. Прочитал он слова заветные: «Направо поедешь – коня потеряешь, налево поедешь – буйну голову сложишь, прямо поедешь – обратной дороги не найдёшь», да и поехал прямо, а Ивану, крестьянскому сыну, велел его у камня дожидаться три дня и три ночи.
 Едет Иван, боярский сын, по дремучему лесу, по такой дороге, что ни конному ни проехать, ни пешему не пройти. Вековые деревья за ним плотной стеной смыкаются, колючие сучки частоколом стоят, сухая трава под копытами конскими распрямляется. Вдруг увидел он далёкий огонёк в лесу, подстегнул коня и выехал на полянку. Видит добрый молодец – в кругу высоких сосен и столетних дубов в три обхвата стоит маленькая избушка на курьих ножках – к нему задом, к лесу передом. А за нею никакой дороги нету – одна тьма кромешная: ничего не видать. Воскликнул он вполголоса:
 - Избушка-избушка, повернись к лесу глазами, а ко мне воротами: мне не век вековать, одну ночь ночевать. Пусти прохожего!
 Повернулась избушка на курьих ножках к лесу глазами, к Ивану, боярскому сыну, – воротами. В избушке сидит Баба-Яга – костяная нога, волосы седые по плечам распущены, в рубашке домотканой да в дохе старой мехом наружу. Сидит Баба-Яга, полотно ткёт. Вдруг почуяла она чужого в лесу, принюхалась, подняла голову, увидала добра молодца:
 - Фу–фу! Русским духом пахнет... До сих пор русского духу видом не видано, слыхом не слыхано, а нынче русский дух по свету шляется, сам в нос бросается! Чего тебе надобно, добрый молодец? Ты от дела лытаешь или дела пытаешь?
 Отвечает ей Иван, боярский сын:
 - Ты, старуха, прежде баньку истопи, напои, накорми, спать уложи, а потом уж про дело выспрашивай!
 Делать нечего – встала Баба-Яга, истопила баню, гостя дорогого в бане выпарила, напоила, накормила, спать уложила, сама села рядом и начала расспрашивать:
 - Расскажи, кто таков, добрый молодец, откуда и куда путь держишь?
 Отвечает ей молодец:
 - Я – Иван, боярский сын, хожу по свету, ищу своего брата названного – Ивана-царевича. Ходили мы с ним три года по белу свету, счастья своего искали, да так и не нашли. Расстались мы с ним аккурат в этом лесу. Может, ты знаешь, как его отыскать?
 - Может, и знаю! – усмехнулась Баба-Яга. – Ложись-ка ты спать, добрый молодец, а поутру поговорим. Утро вечера мудренее!
 Лёг спать Иван, боярский сын. Поутру молвит ему Баба-Яга:
 - Ведомо мне, где твой брат названный Иван-царевич. Нет его в мире живых! Ушёл он в мир мёртвых – в Тридесятое царство!
 Опечалился добрый молодец:
 - Знать, не видать мне больше моего брата названного!.. Из Тридесятого царства ещё никто не возвращался!..
 Усмехнулась в ответ Баба-Яга:
 - И оттуда можно вернуться! Если живой водой добра молодца взбрызнуть, снова станет он живёхонек!
 - Да где же её взять-то, живую воду? – вскричал Иван, боярский сын.
 Молвит в ответ ему Баба-Яга:
 - Воду живую можно отыскать только в Тридесятом царстве.
 Взмолился добрый молодец:
 - Помоги мне отыскать туда дорогу, Баба-Яга! Помоги мне туда попасть, вызволить Ивана-царевича!
 Закряхтела в ответ старуха:
 - Непросто туда попасть! Оставайся у меня до весны, Иван, боярский сын, сослужи мне службу! А наступит весна – покажу я тебе дорогу к твоему брату названному! Глядишь, вдруг и счастье своё по пути найдёшь!
 Осерчал тут Иван, боярский сын:
 - Не желаю я тебе служить, старуха! Виданное ли дело – чтобы боярский сын Бабе-Яге прислуживал! Покажи мне дорогу к Ивану-царевичу, дальше я и сам справлюсь!
 Вздохнула тяжело Баба-Яга:
 - Что ж, не желаешь служить, так не обессудь, добрый молодец! Будь по-твоему! Ступай за своим другом! Поезжай-ка ты по лесной дорожке, и назад не оглядывайся! Да смотри, по пути счастья своего не прозевай! Ждёт оно тебя под калиновым кустом, за берёзовым мостом, за огненной рекою, за диким полем!
 Оседлал Иван, боярский сын, своего доброго коня да отправился вдаль по лесной дороге. Три дня блуждал он по заповедному лесу, на третий день к вечеру выехал в дикое поле. Смотрит – над полем коршуны кружатся, в густой траве черепа да кости белеют, где-то далеко кони пасутся да ржут призывно. Растревожился его конь, испугался он места дикого, всхрапнул да понёсся, не разбирая дороги, через всё поле к огненной реке. Приблизился конь к воде, а она вспыхнула жарким пламенем. Тут конь взвился на дыбы, сбросил добра молодца на землю и убежал в дикое поле.
 Опечалился на миг Иван, боярский сын, – как же теперь назад воротиться? Да делать нечего, нужно царевича из беды выручать. Пошёл добрый молодец над рекой, отыскал берёзовый мост, ступил на него – и вдруг огненная река загорелась! Побежал Иван, боярский сын, по мосту, а пламя за ним по пятам побежало. Только успел он на другой берег перебраться, как последние дощечки моста вспыхнули и упали в огненную реку. И тотчас же пламя улеглось, вода студёная медленно потекла вдоль берегов, словно ничего и не было.
 - Вот так чудо! – промолвил Иван, боярский сын. – Что ж теперь делать-то?
 Поразмыслил он, да и решил – найти сперва Ивана-царевича, а потом решить, как из царства Тридесятого выбираться! Одна голова – хорошо, а две лучше!
 Посмотрел Иван, боярский сын, вокруг, видит – на пригорке растёт калинов куст, рядом стоит бел-горюч камень, из-под него с двух сторон ручьи выбегают, а под камнем девица сидит, в рваный платок закутана. Подошёл к ней добрый молодец, поклонился низко:
 - Здравствуй, девица!
 Отвечает ему девица тихим голосом:
 - Здравствуй, добрый молодец! Кто ты такой? Что ты делаешь в Тридесятом царстве?
 Приосанился молодец:
 - Я – Иван, боярский сын, ходил по свету, своего счастья искал. А сюда пришёл сюда своего друга отыскать, Ивана-царевича! Не видала ли ты его здесь?
 Молвит девица тихонечко в ответ:
 - Видела я здесь Ивана-царевича, да удержать не сумела.
 Обрадовался добрый молодец:
 - Расскажи мне, девица, давно ль ты его видела? В какой сторонке искать его надобно?
 Опустила девица голову:
 - Про то, где искать Ивана-царевича, мне неведомо. Ведаю я лишь про то, где тебе своё счастье искать!
 Удивился Иван, боярский сын несказанно:
 - Что ты можешь знать о моём счастье?
 Прошелестела девица в ответ тихонько, словно листья сухие на берёзке всколыхнулись:
 - Я и есть твоё счастье, Иван, боярский сын.
 Ещё пуще удивился добрый молодец:
 - Ты – моё счастье? Да кто же ты такая? Давно ли сидишь тут?
 Молвила девица в ответ еле слышно:
 - Я – бывшая невеста Кощеева. Зовут меня Красой Ненаглядною. Сижу я тут уже тридцать лет и два года, всё жду своего суженого.
 Взглянул боярский сын на неё внимательно – губы серые, глаз не видать, коса на метёлку похожа, лицо коростой покрыто, сама в грязные лохмотья закутана. Разгневался тут добрый молодец:
 - Это ты-то – жабья кожа, свиная рожа – прозываешься Красой Ненаглядной?! Нет, не бывать тебе моим счастьем! Негоже боярскому сыну чучело огородное в жёны брать!
 Отвернулся он да пошёл прочь. Прошептала ему вслед девица:
 - Погоди, Иванушка! Дай мне хоть глоток воды напиться! Тридцать лет да два года тут сижу, не пила, не ела! Губы мои огненным ветром высушены, сама я от голода зачахла!..
 - Пусть твой суженый студёной водой тебя потчует! – отвечал Иван, боярский сын, и ушёл, не оглядываясь.
 Долго бродил он по берегу огненной реки, друга своего искал. Наконец набрёл добрый молодец на бездыханного Ивана-царевича. Видит – спит его брат названный непробудным сном. Стал Иван будить его, да никак добудиться не мог! Притомился добрый молодец, пить захотел. Зачерпнул Иван, боярский сын шапкой водицы из огненной реки, отпил глоток, да и упал замертво.
 А Иван, крестьянский сын ждал-ждал Ивана, сына боярского, три дня и три ночи, глаз не смыкаючи. Наконец понял он, что не вернётся молодой боярин – в беду, не иначе, попал! Воротился Иван, крестьянский сын, в дом Степана Хитроватого и всё рассказал боярину. Закручинился тут боярин, зарыдал, волосы на себе рвать стал оттого, что отпустил сына на погибель. Упал он в ноги Ивану, сыну крестьянскому, и принялся умолять его:
 - Иванушка! Отправляйся в тот заветный лес, выручи моего сына единственного! Никаких денег для тебя не пожалею!
 А Иван, крестьянский сын, не соглашается и только головой в ответ качает.
 Пуще прежнего молит его боярин:
 - Иванушка! Верни мне сына! Всё, что хочешь, для тебя сделаю!
 Прищурился Иван, крестьянский сын:
 - Ой ли, боярин? Побожись, что всё сделаешь, чего не попрошу!
 Побожился Степан Хитроватый – всё сделает, о чём Иван его не попросит. Тут Иван ему и молвит:
 - Подпиши мне вольную, боярин! Я ведь у тебя в крепости – хочу вольным пахарем быть!
 Удивился боярин:
 - Да на что тебе вольная? Разве плохо тебе в моём дому живётся?
 Иван ухмыльнулся в ответ:
 - Неплохо мне живётся у тебя, боярин, да только охота мне свой дом иметь и быть в нём хозяином! Подпишешь мне вольную – выручу из беды твоего сына любимого!
 Поморщился боярин, да делать нечего: не дал слово – крепись, а дал слово – держись!
 - Что ж, Иван, подпишу я тебе вольную! Только вороти прежде мне моего сына! Коль вернёшься ты домой с Иванушкой, то быть тебе вольным казаком. А не сумеешь его из беды вызволить, то будет по-моему: мой меч – твоя голова с плеч!
 Иван, крестьянский сын, поклонился боярину в пояс при этих словах:
 - Дай же мне, боярин, в дорогу три ковриги ржаных, три пары сапог да посох деревянный! Долго мне по свету странствовать придётся, но я верну тебе сына – молодого боярина!
 Отрядил Степан Ивана на выручку своего сына – дал ему три больших ржаных ковриги, три пары сапог да посох деревянный резной. Поклонился Иван, крестьянский сын, в пояс боярину и отправился в путь.
 Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Немало дней бродил Иван, крестьянский сын, по земле Русской, по лесам да по болотам. Три пары сапог истоптал, три ржаных ковриги изгрыз, посох резной деревянный пообтесал. Наконец пришёл он в лес вековой, отправился по тропинке заповедной к камню приметному на развилке трёх дорог. Увидал Иван слова, на камне выбитые: «Направо поедешь – коня потеряешь, налево поедешь – буйну голову сложишь, прямо поедешь – обратной дороги не найдёшь», да только прочесть их не смог – он-то был неграмотен! Поразмыслил молодец, и решил прямо пойти, никуда не сворачивая!
 Долго шёл Иван, крестьянский сын, по дремучему лесу, по такой дороге, что ни конному ни проехать, ни пешему не пройти. Вековые ели за ним плотной стеной смыкаются, острые сучки частоколом стоят, пожухлая трава под ногами его распрямляется. Опавшие листья плотным ковром землю устилают, следы Ивановы заметают. Вдруг увидел он далёкий огонёк в лесу, и вскоре вышел на полянку. Видит добрый молодец – в кругу высоких сосен и столетних дубов в три обхвата стоит маленькая избушка на курьих ножках – к нему задом, к лесу передом. А за нею никакой дороги нету – одна тьма кромешная: ничего не видать. Воскликнул он громким голосом:
 - Избушка-избушка, встань по-старому, как мать поставила - к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба-соли есть!
 Повернулась избушка на курьих ножках к лесу задом, к Ивану, крестьянскому сыну, – передом. Двери сами отворились, окна сами раскрылись. В избушке сидит Баба-Яга – костяная нога, волосы седые по плечам распущены, в рубашке домотканой да в дохе старой мехом наружу. Сидит Баба-Яга, рубашку шьёт. Вдруг почуяла она чужого в лесу, принюхалась, подняла голову, увидала добра молодца:
 - Фу–фу! Русским духом пахнет... Раньше русского духу было видом не видать, слыхом не слыхать, а теперь русский дух сам в гости пожаловал... Кто таков, добрый молодец? Ты от дела лытаешь или дела пытаешь?
 Отвечает ей Иван, крестьянский сын:
 - Здравствуй, бабушка! Ты, бабушка, прежде баньку истопи, напои, накорми, спать уложи, а потом уж про дело выспрашивай!
 Делать нечего – встала Баба-Яга, истопила баню, гостя дорогого в бане выпарила, напоила, накормила, спать уложила, сама села рядом и начала расспрашивать:
 - Расскажи, кто таков, добрый молодец, откуда и куда путь держишь?
 Отвечает ей молодец:
 - Я – Иван, крестьянский сын, хожу по свету, ищу своего боярина – Ивана, боярского сына. Отправился он выручать своего брата названного – Ивана-царевича, да и сгинул в этом лесу. Может, бабушка, ты знаешь, как его отыскать?
 - Может, и знаю! – усмехнулась Баба-Яга. – Ложись-ка ты спать, добрый молодец, а поутру поговорим. Утро вечера мудренее!
 Лёг спать Иван, крестьянский сын. Поутру молвит ему Баба-Яга:
 - Ведомо мне, где твой боярин, Иван. Нет его в мире живых! Ушёл он в мир мёртвых – в Тридесятое царство!
 Опечалился добрый молодец:
 - Знать, не видать мне больше моего боярина!.. Не видать мне больше ни свободы, ни счастья своего!
 - А почему же тебе не видать ни свободы, ни счастья? – удивилась Баба-Яга. – Ты собой хорош да пригож, ещё встретишь своё счастье!
 - Эх, бабушка, - повесил голову Иван, - кабы всё по-твоему было!.. Я ж человек подневольный, в крепости у боярина Степана Хитроватого. Коли не вернусь домой вместе с его сыном, молодым боярином, так и с головой своей попрощаюсь!
 Вздохнула Баба-Яга на этом слове и молвила:
 - Что ж, помогу я тебе, добрый молодец! Не спеши со своей головой прощаться! Оставайся у меня до весны, Иван, крестьянский сын, сослужи мне службу! А наступит весна – покажу я тебе дорогу к твоему боярину! Может, ещё и счастье своё найдёшь!
 Поклонился ей в пояс Иван, крестьянский сын:
 - Буду верой и правдой служить тебе, бабушка!
 И остался он служить у Бабы-Яги, делал всё, что лесная колдунья ему велела – воду из проруби носил, хворост по лесу собирал, коней обихаживал.
 Наступила весна, запели птицы, зацвели подснежники и первоцветы, появились первые листочки на деревьях. Позвала Баба-Яга к себе Ивана, крестьянского сына, и сказала:
 - Сослужи мне последнюю службу, Иван. Вот тебе два кувшина – чёрный да белый. Принеси мне по кувшину живой и мёртвой воды.
 - Да где же её взять, бабушка? – удивился Иван, поднимая тяжёлые кувшины.
 - Родники с живой и мёртвой водой бьют в Тридесятом царстве. Отправляйся туда! Заодно и своего боярина выручишь, Иван. Ступай в мою избушку да вылези из неё через заднее оконце, задом наперёд – там и увидишь тропинку, что приведёт тебя в Тридесятое царство. Иди по ней, да назад не оглядывайся! Да смотри, по пути счастья своего не прозевай! Ждёт оно тебя под калиновым кустом, за берёзовым мостом, за огненной рекою, за диким полем!
 Тут Иван поклонился ей низко:
 - Спасибо тебе, бабушка!
 - Это ещё не всё, - добавила Баба-Яга. - Служил ты мне верой и правдой, добрый молодец! За это награжу я тебя. Вот тебе уздечка заговорённая. Пойдёшь через дикое поле – свистни трижды молодецким посвистом, прибежит к тебе огненный конь. Сумеешь обуздать его – будет тебе верный товарищ!
 Так и сделал всё Иван, крестьянский сын, как велела Баба-Яга. Вылез он задом наперёд через заднее окошко избушки на курьих ножках – и попал на заветную тропинку. Отправился он по ней в Тридесятое царство и вскоре вышел в дикое поле. Смотрит Иван – над полем коршуны кружатся, в густой траве черепа да кости белеют, где-то далеко кони пасутся да ржут призывно. Тут Иван трижды свистнул молодецким посвистом, прибежал к нему богатырский конь с огненной гривой – из ноздрей дым валит, из-под копыт искры сыплются, косит на добра молодца жарким чёрным глазом. Но не испугался Иван, накинул на него уздечку заговорённую, а конь на дыбы взвился. Бьётся конь, вырывается, но держит его крепко Иван. Покорился конь и опустил свою буйну голову. Оседлал его Иван и отправился дальше.
 Сделал шаг чудо-конь – перелетел всё дикое поле, сделал ещё один – вышел к огненной реке. Навстречу Ивану ветер горячий дунул, слетела у него с головы шапка. Хотел он за неё схватиться, а она уже за сотни верст осталась. Приблизился конь к воде, а она вспыхнула жарким пламенем. Тут конь взвился над водой, перелетел на другой берег и стал там, как вкопанный
 Оглядел берег Иван, видит – на пригорке цветёт калина, стоит бел-горюч камень, из-под него с двух сторон ручьи выбегают, а под камнем девица сидит, в рваный платок закутана. Подошёл к ней Иван, крестьянский сын, поклонился в пояс:
 - Здравствуй, красна девица! Я – Иван, крестьянский сын, пришёл сюда хозяйскую волю исполнить. А ты кто такая? Как прозываешься?
 Отвечает ему девица тихим голосом:
 - Здравствуй, Иван, крестьянский сын! Я – бывшая невеста Кощеева. А зовут меня Красой Ненаглядною.
 Взглянул на неё пристально добрый молодец – губы серые, глаз не видать, коса на метёлку похожа, лицо коростой покрыто, сама в грязные лохмотья закутана. Удивился тут Иван:
 - Да неужто ты красавица?! В такой-то грязи и красы не разглядеть!
 Опустила девица вниз глаза печальные:
 - Была когда-то красавицей… Да вот сижу я тут долгонько, может, и запылилась маленько.
 - А давно ли ты тут сидишь, девица? – спросил Иван, крестьянский сын.
 - Сижу я тут уже тридцать лет и три года, всё жду своего суженого. Пока он не придёт, мне ни встать, ни уйти, ни водицы испить нельзя! Дай мне хоть глоток воды напиться, Иванушка! Губы мои огненным ветром высушены, сама я от голода зачахла!.. – взмолилась девица.
 Оглянулся вокруг Иван – два ручья рядом текут. Сорвал он веточку с цветущей калины, опустил в один ручей – веточка тут же и завяла, почернела и высохла. Понял Иван, что течёт в этом ручье мёртвая вода, и наполнил ею чёрный кувшин. Опустил он сухую веточку в другой ручей – и тут же зазеленела, зацвела веточка калиновая. Догадался Иван, что в этом ручье – живая вода. Наполнил он ею белый кувшин, поднёс к пересохшим устам девицы. Сделала она один глоток – и тут же опали с неё лохмотья рваные, словно шелуха осенняя. Сделала она другой глоток – и превратилась в красавицу писанную. Сделала она третий глоток – и встала, поклонилась в пояс добру молодцу:
 - Спасибо тебе, Иванушка, за то, что пожалел меня, что дал водицы живой напиться! Тридцать лет и три года сидела я на берегу огненной реки, всё ждала своего избавителя! Разрушены теперь злые чары! Спасибо тебе за сердце твоё доброе, за отвагу да ласку!
 А Иван, крестьянский сын, глядит на неё и глаз отвести не может. Стоит перед ним такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать: в сарафане лазоревого шёлка, в венце драгоценном на голове, стройная, как майская берёзка. Золотая коса до колен спускается, перевита жемчугами да самоцветами. Бархатистые щёчки алыми маками цветут, губы нежные лесной малиной налились. А как подняла она глаза свои на Ивана – синие да глубокие, словно заповедные озёра, так и утонул в них добрый молодец! Понял он в тот миг, что потерял он навек в этих бездонных глазах-озёрах сердце своё молодецкое.
 Взял он за руку красавицу неведомую да молвил ей тихо:
 - Так вот ты какая, Краса Ненаглядная! Знать, счастье великое достанется твоему суженому!
 В ответ улыбнулась ему девица ласково:
 - Ты и есть мой суженый, Иванушка! Сказано было – кто заклятье снимет, тот и суженым станет! Ты и есть моё счастье долгожданное, добрый молодец.
 Обрадовался Иван, крестьянский сын, взял за белы руки Красу Ненаглядную да поцеловал в уста сахарные. Наклонилась девица к ручьям, зачерпнула правым рукавом живой воды, а левым – мёртвой. Посадил Иван на коня красну девицу и отправился искать молодого боярина по Тридесятому царству. Принёс его конь богатырский на берег огненной реки. Видит Иван – спит его боярин непробудным сном, а рядом лежит бездыханный Иван-царевич. Стал Иван будить их, да никак добудиться не мог! Вспомнил он о живой воде, взбрызнул ею обоих Иванов – и тут же открыли царевич да боярин свои изумлённые очи. Увидели они своего спасителя – Ивана, крестьянского сына, удивились несказанно. Рассказал им Иван, крестьянский сын, как сумел найти их в Тридесятом царстве. Подивились его рассказу оба друга, подивились красной девице – они и признать не могли в Красе Ненаглядной той замарашки, что сидела под калиновым кустом. Вскочили оба Ивана на ноги, поклонились крестьянскому сыну в пояс да поблагодарили сердечно. А Иван посадил их на своего коня богатырского и отправился восвояси. Сделал чудо-конь шаг – огненную реку перелетел, остановился в диком поле. Тут Иван-царевич да Иван, боярский сын, спешились, свистнули молодецким посвистом – прибежали к ним на зов их кони верные. Оседлали оба Ивана своих коней да отправились вслед за своим спасителем. Только не догнать им огненного коня! Сделал чудо-конь шаг – одним махом дикое поле одолел, сделал другой – над заповедным лесом пролетел, сделал третий – остановился у избушки Бабы-Яги.
 Подошёл Иван, крестьянский сын, к Бабе-Яге да отдал ей кувшины с живой и мёртвой водой. Усадила лесная колдунья Ивана и Красу Ненаглядную за стол, блинами с мёдом потчует, да расспрашивает:
 - Куда ж ты путь теперь держишь, Иванушка?
 Отвечает ей Иван с горделивой улыбкою:
 - Перво-наперво я обоих Иванов дождусь – царевича да молодого боярина. В пути их всячески оберегать буду, доставлю их домой живыми и здоровыми. За это боярин Степан обещал мне вольную подписать, а царь Горох – полцарства отдать! Вот получу я свои награды да отправлюсь с Красой Ненаглядною на вольное житьё!
 Покачала головой Баба-Яга:
 - Не кажи «Гоп!», пока не перепрыгнешь! Не так просто будет тебе твои награды получить, Иван! Немало опасностей тебя на этом пути подстерегает!
 Растревожился тут Иван, крестьянский сын:
 - А что же мне делать нужно? Научи меня, бабушка:
 Лесная колдунья хитро прищурилась:
 - Подарю я тебе рубаху, золотой нитью вышитую! Своими руками я лён пряла, своими руками рубаху сшила, своими руками ворот да рукава украсила. Непростая эта рубаха, а заговорённая. Спасёт она тебя от любой беды – от стрелы калёной, от ножа острого, от зелья неведомого! Только не снимай её, Иван, до тех пор, пока все награды свои не получишь!
 Поклонился Бабе-Яге в пояс Иван, крестьянский сын, надел подаренную рубаху – и превратился в такого добра молодца, что всем на загляденье: косая сажень в плечах, русый чуб на глаза чёрные свешивается, сам румян да пригож, ладен да улыбчив. Загляделась на него Краса Ненаглядная, зарумянилась – по сердцу пришёлся ей Иванушка в новом облике.
 В ту пору Иван-царевич да Иван, боярский сын, по полю дикому да по лесу заповедному ехали. Три дня и три ночи они по тайным тропам пробирались, через заросли лесные продирались, через овраги глубокие да болота коварные перебирались. Наконец выехали они на поляну, где избушка на курьих ножках стояла. Глядят – а Иван-то, крестьянский сын, превратился в такого добра молодца, что глаз от него не отвести. Поглядели на него два Ивана – царевич да боярский сын, полюбовались конём огнегривым, засмотрелись на Красу Ненаглядную, и поняли, что упустили они своё счастье! Чёрная зависть стиснула тут сердца двух Иванов, змеёй подколодной заползла она им в души да притаилась там до поры, до времени.
 Баба-Яга сказала тем временем Ивану, крестьянскому сыну:
 - Довольно ты по свету постранствовал, Иванушка! Вот тебе дорога торная, что за три дня приведёт тебя на Русь! Ступай по ней да мой наказ помни! – и с этими словами колдунья бросила перед собой вышитую ширинку. Упала ширинка на землю, покатилась клубком через весь дремучий лес, через реки да через овраги мостами перебросилась. Появилась на её месте дорога торная, а вокруг неё заповедный лес частоколом встал.
 Иван, крестьянский сын, Бабе-Яге на прощанье поклонился в землю:
 - Спасибо тебе за всё, бабушка! – вскочил на огнегривого коня и вместе с Красой Ненаглядной отправился по дороге наезженной. Вслед за ним поскакали и два Ивана, да не угнаться им за чудо-конём! Сделает чудо-конь шаг – и день пути за раз пролетает. Спешат за ним два Ивана на своих коньках, всё никак догнать не могут. Оглянулся раз назад Иван, боярский сын, и видит – лес за ними ветки смыкает, дорога в землю прячется, словно её и не было.
 Долго ли, коротко ли скакали два Ивана, а только приехали они к берегу ручья. Видят – сидит на берегу Иван, крестьянский сын, со своей Красой Ненаглядной, да беседу ведёт задушевную. А конь огнегривый пасётся на лугу неподалёку. И сговорились два Ивана убить крестьянского сына, чтобы завладеть чудо-конём да красой-девицей.
 Спустилась ночь, стал крепкий сон одолевать Ивана, крестьянского сына. Улеглись все спать вокруг затухающего костра. Крестьянский сын и Краса Ненаглядная заснули, а два Ивана глаз сомкнуть не могут. В полночь подползли они к крестьянскому сыну с разных сторон да вонзили в грудь молодецкую по кинжалу острому. Только не пробить кинжалам рубаху заговоренную, поломались оба кинжала на Ивановой груди да друзей неверных оцарапали. Как увидели такое диво два Ивана, так испугались и поскорей спать легли.
 На другой день снова пустились добры молодцы в дорогу. Иван, крестьянский сын, вместе с Красой ненаглядной отправился первым на своём чудо-коне. За ними и два Ивана выехали на дорогу, достали по стреле острой да пустили их крестьянскому сыну в спину. К вечеру подъехали они к берегу реки, смотрят – на дороге обломки их стрел валяются, а невредимый Иван, крестьянский сын, со своей любушкой задушевную беседу ведёт. Вновь подивились два Ивана такому чуду да смекнули наконец, что дело тут в рубахе Ивановой. Стали думать они о том, как бы её с Ивана снять.
 На третий день вновь пустились добры молодцы в дорогу. К вечеру подъехали два Ивана к синю озеру, глядят – на берегу крестьянский сын сидит вместе со своей Красой Ненаглядной. Стали они уговаривать крестьянского сына:
 - Иван! Пойдём с нами искупаемся! День нынче жаркий был, мы все запылились, надо бы освежиться! Скидывай свою одежду, пойдём купаться!
 Подумал Иван, крестьянский сын, - отчего же не искупаться в синем озере? Вода в нём чистая, студёная, так и манит к себе! Скинул он всю свою одежду, снял рубаху заговорённую да пустился вплавь по озеру. А два Ивана подкрались к нему исподтишка, навалились вдвоём, да и утопили крестьянского сына.
 Вышли два Ивана на берег, оделись, подошли к Красе Ненаглядной:
 - Собирайся, Краса Ненаглядная, время в дорогу отправляться! Завтра утром на Русь приедем!
 Удивилась краса-девица:
 - Да куда же я без моего суженого поеду? Нужно дождаться его, а потом уж в путь пускаться!
 Опустили головы оба Ивана:
 - Не выйдет к тебе твой суженый, красна девица! На дне озера он лежит, утонул в одночасье.
 Заплакала тут Краса Ненаглядная, взяла она Иванову заговорённую рубаху да стала её слезами поливать:
 - Ой, да на кого же ты меня покинул, сердечный друг Иванушка! Да ведь мне теперь свет белый не мил без тебя!.. Буду я сидеть на берегу синя озера, пока волны тебя на землю не вынесут!..
 Слышат этот плач два Ивана, и не знают, куда им деваться теперь. Тогда молвила им Краса Ненаглядная:
 - Я поеду с вами на Русь после того, как похороню моего Иванушку на берегу синя озера. А вы пока идите, чудо-коня Иванова ловите!
 Делать нечего – отправились два Ивана в поле ловить огнегривого коня. Только конь им не даётся, фыркает, огнём пыхает, копытами землю роет, уздечку из рук рвёт. Вот уже и вечер наступил, и ночь спустилась, а они всё никак коня поймать не могут.
 В ту пору Краса Ненаглядная подошла к синю озеру, опустила в воду рубаху заговорённую да приказала:
 - Ты плыви, плыви, рубаха вышитая, туда, где лежит мой суженый Иванушка! Найди своего хозяина да принеси его на берег озера!
 Поплыла по озеру рубаха заговорённая, нашла она своего хозяина, обернулась вокруг него да вынесла Ивана на берег. Склонилась над ним Краса Ненаглядная – лежит её суженый весь в царапинах да в синяках, не дышит, не шевелится. Плеснула она на него мёртвой водой из левого рукава – вмиг затянулись все царапины, исчезли все синяки. Стал Иванушка краше прежнего! Плеснула на него Краса Ненаглядная живой водой из правого рукава – вздохнул глубоко Иванушка, открыл глаза и улыбнулся своей любушке:
 - Как же долго я спал!
 - Не спал ты вовсе, Иванушка, - говорит ему Краса ненаглядная. – Иван-царевич да Иван, боярский сын, утопили тебя в озере да меня хотели на Русь увезти.
 Не сразу поверил Иван своей невесте, удивился тому, что могли с ним так поступить два Ивана. Но не стал он на них злиться – понял, что сжигают их зависть чёрная да злоба лютая. Тут и утро настало, рассвело вокруг. Надел Иван свою рубаху заговорённую, свистнул молодецким посвистом. Тут же к нему прибежал конь огнегривый, стал ласкаться к хозяину. А вскоре вышли на берег озера два Ивана, что всю ночь не могли поймать коня огнегривого. Увидели они крестьянского сына – целого и невредимого, в ноги пали, повинились, прощенья просить начали. Добрый молодец не стал на них зла держать, простил да в путь-дорогу отправился.
 Долго ли, коротко ли, приехали три Ивана на Русь, подъехали к дому боярина Степана Хитроватого. Взошли на крыльцо три Ивана с Красой Ненаглядною, вошли в горницу. Выходит им навстречу сам хозяин – Степан Хитроватый, дорогим гостям кланяется. А вслед за ним выходит девица красы невиданной и подносит хлеб-соль. Взглянул на неё только раз Иван-царевич – и забилось быстро сердце молодецкое. Смотрит он на красну девицу, на её очи синие, на косу русую, на лицо милое – и глаз отвести не может. Отведал он хлеба-соли и спросил красавицу:
 - Кто ты есть, красна девица? Как прозываешься?
 Подняла на него синие глаза девица, щёки её румянцем залились:
 - Я – дочь боярина Степана Хитроватого, прозываюсь Марьюшкой.
 Всплеснул руками Иван-царевич:
 - Да отчего же я раньше тебя не видел, краса-девица?
 Опустила ресницы боярышня:
 - Знать, не туда ты смотрел, Иван-царевич!
 Удивился Иван-царевич:
 - Да ведь я наперечёт всех русских красавиц знаю, а такой, как ты, ещё не видывал! Где же ты была четыре года назад, когда я в дальние края искать своё счастье отправился?
 Усмехнулась в ответ боярышня:
 - В ту пору была я девчонкой махонькой, босоногой, в куклы в тереме играла. Ты и не замечал меня никогда, Иван-царевич, когда в дому у батюшки моего бывал!..
 Задумался при этих словах Иван-царевич, заглядевшись на красну девицу. Уж очень пришлась она ему по сердцу!
 Тут вперёд выступил Иван, крестьянский сын:
 - Выполнил я твоё порученье, боярин, сдержал своё слово – привёз тебе сына живого и здорового! Пришла пора и тебе сдержать своё слово!
 Обрадовался несказанно возвращению сына боярин, целует-обнимает его, всё налюбоваться не может! Только слово своё держать – вольную подписывать для Ивана – вовсе ему не хочется. Поглядел он на коня огнегривого, на Красу Ненаглядную – и обуяла тут его зависть чёрная. «Как же так, - думает боярин, - крестьянский сын будет владеть всем этим, когда мой сын домой с пустыми руками воротился?! А потом вернёт Иван царю его сына единственного, так ещё и полцарства в награду получит! Не бывать этому! Пусть лучше мой сын получил половину царства! А там и вторую половину как-нибудь оттягаю!..» И решил Степан Хитроватый извести своего слугу верного. Но виду не подал, что на сердце у него камень лежит, улыбнулся радушно да в дом пригласил:
 - Будет тебе вольная, Иван! Только уважь меня прежде – погости у меня немного, не как слуга, а как гость дорогой! Ты мне сына спас! Пир устроим на весь мир!
 Согласился Иван погостить у боярина. Повелел Степан Хитроватый накрыть столы в доме, позвать гусляров да скоморохов. Началось тут веселье великое! Иван, крестьянский сын, сидит рядом со своей суженой, Красой Ненаглядной, отдаёт должное столу богатому. Иван, боярский сын, от отца не отходит, возвращенью домой радуется. Только Иван-царевич и не глядит на блюда роскошные, с пригожей боярышни Марьюшки глаз не сводит. А она-то тоже сидит за столом, ни к чему не прикасается, глаза поднять боится.
 Подошёл Степан Хитроватый к Ивану, крестьянскому сыну, поднёс ему чарку червлёного вина:
 - Выпей, Иванушка, вина доброго за здоровье сына моего – молодого боярина, за его чудесное избавление!
 Принял Иван из рук Степана чарку с вином, поднёс её губам, только хотел выпить, как рубаха заговоренная толкнула чарку – и вмиг вино расползлось по ней червлёными змейками. Знать, вино-то отравленным было!
 А вокруг идёт пир горой – скоморохи пляшут, на рожках да на дудочках играют, игрища потешные затевают. Гости от всей души веселятся и славят щедрого боярина. Вновь подходит боярин к Ивану, крестьянскому сыну, подносит ему чарку зелена вина:
 - Выпей, Иванушка, вина доброго за здоровье Ивана-царевича, за его чудесное возвращение!
 Принял Иван из рук боярина чарку с вином, поднёс её губам, только хотел выпить, как рубаха заговоренная толкнула чарку – и вновь вино расползлось по ней зелёными змейками. Знать, и это вино отравленным было!
 А пир продолжался своим чередом – вышли к гостям гусляры, заиграли песни старинные, пропели сказания чудные о добрых молодцах да о красных девицах, о князьях отважных да о земле Русской. Призадумались гости, завздыхали, заслушались. В третий раз подходит Степан к Ивану, крестьянскому сыну, подносит ему братину фряжского белого вина:
 - Выпей, Иванушка, вина доброго за своё здоровье, за сердце доброе, за удаль молодецкую!
 Принял Иван из рук боярина братину с вином, поднёс её губам, только хотел выпить, как рубаха заговоренная толкнула его руки – и в третий раз вино расползлось по ней золотыми змейками. Фряжское вино тоже отравленным было!
 Иван, крестьянский сын, приметил всё, но виду не подал, - ждёт, когда же боярин ему вольную подпишет. Вышли к гостям домрачеи да балалаечники, ударили по струнам – гости в пляс пошли! И конца-краю этой пляске не видно было! Наконец закончился пир, Степан Хитроватый велел проводить гостей дорогих в опочивальни. Видит он, что Ивана, крестьянского сына, никакая отрава не взяла, - и подсылает к нему своих верных слуг, чтобы спящего молодца топориками изрубили.
 Заснул крепко Иван на перине пуха лебяжьего, спит и не слышит, как в его опочивальню дверь отворилась. Вошли в неё двенадцать боярских слуг да стали рубить добра молодца ножами и топорами. Да рубаха заговорённая не даёт им нанести Ивану никакого вреда – спит молодец безмятежно, не шевельнётся. Видят слуги боярские, что ломаются их ножи да топоры о рубаху Иванову, испугались они этакого дива, да убежали из опочивальни подобру-поздорову.
 Утром встал Степан Хитроватый и увидел невредимого Ивана, крестьянского сына. Понял он, что ничем не пронять добра молодца – ни зельем хитрым, ни ножом острым, ни топором заточенным. Подписал боярин Ивану, крестьянскому сыну, вольную да отпустил его на все четыре стороны.
 Пришла пора и Ивану-царевичу со двора ехать. Всю ночь не спал Иван-царевич, всё глаза боярышни Марьюшки да её улыбку приветливую вспоминал. Поутру подошёл он к хозяину и молвит:
 - Боярин, отдай за меня твою дочь – боярышню Марьюшку! Крепко пришлась она мне по сердцу!
 Поглядел на царевича Степан Хитроватый, обрадовавшись сватовству: «Эка как хорошо вышло-то – вместо половины царства получит моя дочка целое! А управлять-то им всё равно мне придётся – разве ж обойдутся царь Горох да Иван-царевич без моих советов!»
 - Буду рад такому зятю, как ты, Иван-царевич! Бери за себя мою дочку Марьюшку – совет вам да любовь!
 Иван, боярский сын, обнялся на прощанье с Иваном, крестьянским сыном, своим избавителем. Отправились в царский дворец добры молодцы – Иван-царевич да Иван, крестьянский сын, со своею Красой Ненаглядною. То-то обрадовались царь Горох с царицею! Спрашивает царь сына:
 - Ну что, Иванушка, довольно ли по белу свету настранствовался? Нашёл ли ты своё счастье?
 - Довольно я настранствовался по свету, царь-батюшка. Не зря ездил – ведь нашёл-таки я своё счастье! - молвит в ответ Иван-царевич.
 - Кто же это? – заинтересовался царь Горох. – Из каких земель королевна будет?
 Улыбнулся Иван-царевич:
 - Не королевна это иноземная, царь-батюшка, а боярышня Марьюшка, дочь Степана Хитроватого. Она-то и есть моё счастье!
 Рассмеялся в ответ царь Горох:
 - Ох, Иван, так стоило ли тебе за тридевять земель ходить, счастье искать, когда ожидало оно тебя за порогом – только руку протяни?
 - Стоило, царь-батюшка, - отвечал Иван-царевич, - ведь за те годы, пока я странствовал, моя невеста как раз и выросла!
 На следующий день женился Иван-царевич на боярышне Марьюшке. Царь Горох на радостях объявил пир на весь мир – три дня вся Русь на царской свадьбе гуляла. На том пиру встретил Иван, боярский сын, своё счастье – Аннушку, дочь купеческую. Так-то вот добры молодцы нашли своё счастье – не в чужом дому, а в родимой сторонушке.
 Царь Горох не забыл спасителя своего сына любимого. Хотел он отписать Ивану, крестьянскому сыну, полцарства в награду, да жалко ему, видно, своих земель стало. Схитрил царь Горох и решил отдать Ивану земли степные – вольные и необжитые, на полдень от земли Русской. Хотел он ещё и земли сибирские отдать Ивану, да отказался добрый молодец – ни к чему, говорит, вольным казакам полцарства, добро бы и со степями управиться! А взамен земель сибирских довольно будет и одного сундука с деньгами! Царь Горох с превеликим удовольствием наградил его по-царски.
 Взял Иван, крестьянский сын, свою награду, и повернул чудо-коня на полдень. Пришёл огнегривый конь в степи широкие, на земли вольные, царю Гороху неподвластные, туда, где течёт Дон-река. Зажил там Иван вместе с суженой своей – Красой Ненаглядной. От него-то и пошли казаки на земле донской, от его коня огнегривого – дончаки быстроногие. Ныне что ни конь в степях донских – просто чудо: с гривой огненной, из ноздрей дым валит, из-под копыт искры сыплются, а угнаться за ним даже ветер не может. В каждом казаке донском течёт кровь Ивана, крестьянского сына, в каждой казачке вольной расцветает красота его суженой. Что ни казак – то добрый молодец! Что ни казачка – то Краса Ненаглядная!
 Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец!
 Сказка – ложь, да в ней намёк: добрым молодцам урок!

2007 год