Старик

Впервые за много лет Дмитрий Сергеевич сидел на скамейке один.
Эту скамейку на Гоголевском бульваре в центре Москвы он помнил с детства. Здесь прошла его молодость. Здесь же, он встретил свою первую любовь…
Чудом уцелевший клочок старой Москвы почти не изменился. Конечно, скамейка много раз меняла свой облик. Рассыпалась. Превращалась в жалкие обломки. Но чья-то добрая рука восстанавливала её.
Сюда - посидеть после обеда - он приходил почти ежедневно. Да и что было делать ему, одинокому пенсионеру, ветерану Великой Отечественной войны в своей комнатке в коммунальной квартире? Жену он похоронил несколько лет тому назад.
На скамейке они встречались с бывшим сослуживцем. Тоже пенсионером и тоже ветераном войны.
Сегодня Дмитрий Сергеевич особо остро почувствовал своё одиночество. Фронтовой товарищ, с которым он прошёл всю войну в пехоте до самого Берлина, недавно умер, немного не дотянув до очередного Дня победы.
Дмитрий Сергеевич сидел один и с огорчением и внутренней неприязнью слушал льющуюся из расположенного неподалёку кафе чуждую ему восточную музыку.
Несколько дворников туркменского вида мели и подбирали мусор на бульваре. Да, в Москве стало чище…
Заканчивался рабочий день, и по бульвару нескончаемым потоком двигались москвичи, хотя его опытный глаз коренного москвича видел, что большинство из них приезжие, новые жители Москвы. Они несли на себе отпечаток чего-то чужого… Все шли, держа в руках и распивая на ходу бутылочки и баночки пива. «Вот тебе и национальная идея, которую так долго предлагал сформулировать Ельцин», - подумал Дмитрий Сергеевич.
Группка молодёжи, тоже все с пивом, подсела на скамейку к Дмитрию Сергеевичу и, ни сколько не обращая на него внимания, стала обсуждать свои повседневные дела, беззлобно пересыпая речь матом.
 - Девушки. Ну, хоть вы бы не ругались, - обратился к ним ветеран.
 - Дед, брось! Хочешь пивка? – дружелюбно предложил сидящий рядом парень, открывая бутылку.
 - Спасибо. Не хочу, – ответил Дмитрий Сергеевич. - Вы бы всё-таки мата поменьше, - с безнадёжностью в голосе добавил он.
«Нет, не так мы представляли будущее в мае 1945», - подумал Дмитрий Сергеевич.
Похолодало. Ветеран встал и не спеша пошёл домой.
Завтра, как и в предыдущие годы, его пригласят в школу выступить перед учащимися. В этот день он наденет воинские награды: медали и ордена (теперь, по сложившейся традиции, их почему-то не носят постоянно). Выступление традиционно пройдёт в актовом зале, где за столом, накрытом зелёным сукном, будут, сидеть директор, завуч и «приближённые» к руководству учителя, а в зале, контролируемые классными руководителями - дети. Сначала директор расскажет о победе в Великой Отечественной войне, затем попросят выступить с воспоминаниями о боях Дмитрия Сергеевича, затем подарят ему три положенные гвоздики. Потом на трибуну взойдёт кто-то из старшеклассников – будет благодарить за отвоёванную у фашистов свободу и заверит всех в готовности в любой момент встать на защиту отечества. При этом скоро сам будет озабочен тем, как «откосить» от призыва на военную службу.
И никто не спросит Дмитрия Сергеевича простыми человеческими словами, с участием, а как, где и чем он живёт сейчас? О чём думает, мечтает? Чего ему не хватает?
Взгляд ветерана упал на оставленную кем-то на соседней скамейке газету «Аргументы и факты». Дмитрий Сергеевич снова присел и с удовольствием стал просматривать популярный еженедельник, денег на покупку которого обычно не хватало.
Его внимание привлекла статья «Чиновник страшнее немцев». Такого рода статьи с воспоминаниями о войне и жизни ветеранов он читал с особым интересом.
«Сам я был ранен пять раз, - читал Дмитрий Сергеевич,- Сейчас мне уже 86 лет, инвалид 2 группы. Так сложилась жизнь, что остался один, живу в деревне. И сколько ни обращался к местным чиновникам, не выделяют они мне положенный законом «О ветеранах…» автомобиль «Ока». А здесь, в деревне, «Ока» мне очень нужна: съездить в аптеку, за продуктами, на могилу матери…
 - Хорошее же здоровье у этого инвалида, если в 86 лет он ещё и собирается водить автомобиль, - подумал Дмитрий Сергеевич, - хотя, что плохого, если автомобилем будет пользоваться его сын и помогать отцу?

А послезавтра будет главный праздничный день - 9 Мая.
Сказать, что Дмитрий Сергеевич любил этот праздник - было бы неверно. Да, для него, фронтовика, постоянно видевшего смерть, да и для всех оставшихся в живых фронтовых товарищей окончание войны было огромной радостью и счастьем. Таким же счастьем окончание войны было и для всего советского народа. И всё же, думал он, «это праздник со слезами на глазах…».
Но чем дальше отодвигались в глубину истории военные годы, тем меньше становилось слёз на глазах, а взамен буйно расцветала тема празднования. Это коробило ветерана.
Особенно не нравилась ему всё большая помпезность праздника. Парады, фейерверки и народные гуляния затмевали горькую суть этой исторической даты. Газеты не стесняясь рассказывали о миллионных затратах на организацию салютов и прочие праздничные мероприятия… Всё меньше в них становилось фотографий участников войны и всё больше – возложений венков разного рода начальством.
Дмитрий Сергеевич стал понимать, что государство использует стариков-ветеранов для решения своих задач. В частности, в попытке хоть как-то сплотить народ, вызвать гордость за страну…
«Лучше бы на эти деньги послали нас на курорт. Много ли нас осталось-то в живых?» - подумал он.

Праздничные дни прошли в точности по предполагаемому им сценарию.

По многолетней привычке Дмитрий Сергеевич снова пришел на лавочку. Весеннее солнце пригревало. Он задремал. Рядом снова подсела молодёжь. Ему, как и в прошлый раз, предложили выпить.
 - А что они могут предложить другое? Если не умеют мыслить и говорить? Если не знают и не интересуются собственной историей?
Последнее время Дмитрий Сергеевич находился под впечатлением недавно прочитанной книги Виктора Суворова, в которой автор, кадровый разведчик, собрал довольно убедительные факты, свидетельствующие о том, что Вторую мировую войну фактически начала не Германия, а СССР. Книга почему-то не вызвала резонанса ни у старшего поколения, ни у молодёжи, ни у критиков. Конечно, управлять народом, не знающим правду, не интересующимся собственной историей, а потому не способным критически проанализировать настоящее – намного проще…
Умрут ветераны - живые свидетели, и можно учить по школьным учебникам «удобно» изложенную и талантливо составленную «историю».
Однако и с ветеранами войны, однополчанами, к своему огорчению Дмитрий Сергеевич не мог найти общего языка. Попытка обсудить книгу Суворова сразу наталкивалась на их резкое неприятие. Узнав, о чём она, никто не захотел даже прочитать книгу. Это напомнило Дмитрию Сергеевичу общение с верующими: как только им в руки попадает книга, критически разбирающая догматы веры, они не читая, дальше сразу закрывают книгу, объявляя её «бесовщиной». Ведь вера не требует аналитической работы ума, на то она и вера!
Вот о чём сегодня очень хотелось бы поговорить с молодёжью Дмитрию Сергеевичу.
«Но кому я, старик, интересен?» – подумал он, прикрыл глаза и снова задремал.

 - Эй, дед, тебе плохо? – спросил сидевший рядом парень и потряс старика за рукав.
Но Дмитрий Сергеевич ответить уже не смог. Он был мёртв.

 Никто на следующий день не заметил отсутствия Старика.
 Толпа с пивом вновь «потекла» мимо скамейки.
А жил ли он вообще?
Кому это теперь интересно?!


Август 2004