Живущий - несравним

(письмо подруге)

Мне очень трудно писать о тебе. Потому что ты — близкий человек. И еще потому, что жизнь тебе досталась несладкая. Рассказывать о ней всему миру — значит, причинять тебе лишнюю боль... Но ты, начитавшись моих душещипательных газетных мелодрам, сама меня просила не раз: «Напиши про меня!» И я обещала, что как-нибудь соберусь с мыслями и напишу. Наверное, настала пора выполнить обещание.


Более двадцати лет продолжается наша странная дружба. С перерывами. Одни перерывы были вызваны огромным расстоянием, разделявшим нас. Другие — временной зацикленностью каждой на собственных проблемах. Тебе в какие-то периоды жизни было не до меня, а мне — не до тебя... Мы могли несколько лет не общаться, потом вдруг созванивались, встречались и взахлеб рассказывали друг другу о том, в эти годы.
Когда-то наше знакомство началось с того, что я попыталась помочь тебе в горе. Помощь эта была не ахти какая действенная, но ты ее не забыла. Я тоже не забыла, как десять лет спустя ты сама уже, в свою очередь, помогала мне в моей беде. Такие вещи роднят людей, связывают их крепчайшими узами. Я не однажды слышала от тебя слова: «Ты мне ближе, чем подружка. Ты мне — как сестра, которой у меня никогда не было».
У меня тоже никогда не было сестры. Ни старшей, ни младшей. Но у меня и брата никогда не было. А у тебя — был... И его тень продолжает преследовать тебя, словно не разрешает тебе быть счастливой.

Сейчас, пытаясь писать о тебе, я не могу избавиться от чувства, будто делаю что-то нехорошее. Вроде бы ты сама предоставила мне право обнародовать твою глубоко спрятанную боль. Но как воспользоваться этим правом, чтобы ненароком не ранить тебя? Ну предположим, я не стану называть тебя подлинным именем. Пусть ты будешь сегодня, допустим, Полиной. И всем твоим близким, которых придется упомянуть, я тоже дам вымышленные имена. Но факты-то, факты — куда от них денешься? Ну присочиню какую-нибудь малосущественную детальку. Но главное все равно будет узнаваемо. Ты готова к этому, Полина?

Твой муж Иван — у тебя третий по счету. Вы четыре года живете вместе. Иногда ты мне жалуешься на него и говоришь, что вот на этот раз уж точно выгонишь его окончательно. Потом вы миритесь — и снова лучше Ивана никого для тебя не существует. До следующей ссоры.
Я знаю, мама твоя была бы рада, если бы вы расстались. Иван ей не нравится. Наверное, потому что простой работяга, слесарь-сантехник. Разве это подходящая пара для тебя, дочери офицера? Военный летчик Марат — вот это было совсем другое дело...

Ты очень рано выскочила за Марата замуж. Только 18 лет стукнуло — и сразу в загс. А в 19 ты уже стала матерью.
Твой младший брат Славик тогда еще учился в школе. Десятый класс, кажется, заканчивал. Или девятый? Ты помнишь, конечно, как нежно он нянчил своего племяша. Пожалуй, он это делал даже охотнее, чем родной отец.
Славик смотрел на Марата во все глаза и, наверное, по его примеру возмечтал стать летчиком. Но его не приняли в Качинское — медкомиссию не прошел. И поступив после школы в обыкновенное ПТУ, парень стал лелеять другую мечту: армия, воздушно-десантные войска. Он так хотел быть поближе к небу...

Ты уехала с мужем и маленьким сыном на Дальний Восток. А брат твой отправился служить на Средний. Это было начало 80-х, самый разгар «интернациональной помощи братскому народу».
Славик был наивный романтик, ему казалось, что война — это сплошные подвиги. Он рвался «туда, где потрудней» и, конечно, добился своего. Он писал родителям и тебе бодрые, восторженные письма: «Не волнуйтесь за меня, ничего со мной не случится, не так уж здесь и опасно...»

В твоей квартире, Полина, висит увеличенная любительская фотография двадцатилетнего солдата в бронежилете и сдвинутом на затылок голубом берете. Ты лучше всякого географа знаешь, что это за ущелье такое — Панджшер. И где находится перевал Саланг, ты тоже выучила назубок. Славику оставалось служить всего полгода. Но от залпа гранатомета никакой бронежилет не спасет...

В конце апреля 1984 года тебя вызвали телеграммой, и вы прилетели всей семьей на похороны. Ты кричала, захлебываясь слезами: «Защитник мой, заступник! Прости!» И Марат высказал тебе потом: «Славка для тебя, значит, защитник и заступник. А я кто?» Он был жутким ревнивцем, твой первый муж. Он приревновал тебя даже к мертвому брату...
Легко ли было тебе после этого жить с ним? А ведь ты жила, сносила его скандалы и побои, терпела его взрывной характер и султанские замашки. В нем кипела горячая татарская кровь, он пытался сделать из тебя бессловесную гаремную наложницу. В конце концов ты не выдержала и вернулась к родителям. Вместе с подрастающим сыном.

У одного замечательно мудрого поэта есть такая строчка: «Не сравнивай: живущий несравним...» Но люди не слушают мудрецов, люди поддаются своим страстям и всегда кого-нибудь с кем-нибудь сравнивают. Сына—с зятем, дочь — с сыном, живых — с мертвыми... А мертвые всегда лучше живых. Потому что все их недостатки, слабости, ошибки уходят вместе с ними в небытие. Мертвым прощается абсолютно все. Живым — ничего не прощается, малейший промах вырастает до размеров преступления.
Полина, ты испытала это на собственной шкуре. В отношениях с собственной мамой. Сколько раз ты слышала от нее: «Вот Славик бы так не сделал... Вот Славик бы так не сказал... Вот Славик бы себе такого не позволил... Вот Славик меня в самом деле любил, а ты не любишь...» На каждом шагу—Славик, Славик, Славик... Ну да, Славик — герой, Славик — ангел, а его сестра—земная, грешная женщина. Где ей с ангелом-то тягаться по части добродетелей?..
Ты терпела, а потом срывалась: «Мама! Ну зачем ты так?! Я, по-твоему, виновата, что я жива?!»

Виновата, Поленька, виновата. Теперь ты и сама это понимаешь, поскольку дожила до возраста, в котором была тогда твоя мама. Мы, живущие, всегда виноваты перед теми, кого нет. Потому что мы ходим по земле, смотрим на небо, радуемся солнышку, а они не могут порадоваться вместе с нами. Надо просто научиться жить с этой неназванной виной, смириться с ее постоянным присутствием и не казнить себя.
Но ты, я знаю, казнишься. Ты не прощаешь себе одно давнее глупое письмо, посланное брату. В том письме ты попросила его привезти тебе настоящие американские джинсы — предмет вожделений всех твоих ровесников в те годы. И Славик обещал, что обязательно купит тебе джинсы, когда поедет в Кабул...
Сейчас американские штаны продаются буквально на каждом углу. И цены вполне доступные, и выбрать можно любой фасон. Но ты не хочешь даже смотреть на эти ненавистные тряпки.

Каждый год в морозный февральский день, особый день, мы с тобой поминаем твоего брата. Скоро будет уже десять лет, как покоится рядом с ним твой отец. Он долго нес на себе груз вины перед сыном, которого не уберег. А жена еще и утяжеляла эту вину каждый день: «Ты должен был пойти в военкомат, ты должен был попросить!..» Однажды груз вины обернулся гранитной плитой и раздавил сердце твоего отца. Я не хочу, Полина, чтобы это случилось с тобой!

Всё пошло в твоей семье наперекосяк после смерти Славика. Почему ты рассталась со вторым мужем, Полина? Чем тебе Сергей не угодил? Ведь вы очень дружно жили, у вас дочь родилась, техникум теперь заканчивает. Мне кажется, я догадываюсь, почему. Ты начала его сравнивать с братом. И каково ему, обычному земному мужику, выдержать сравнение с ангелом? Сергей, как и мы с тобой, не ангел. И не герой, а всего лишь хороший врач. И, наверное, прекрасный отец, раз ваша дочь предпочитает сейчас жить с ним, а не с тобой.

Растет с годами число ангелов вокруг нас. Вот и своенравный Марат уже успел превратиться в ангела. Несколько лет назад он отправился в свой последний полет. Не на истребителе, а на дельтаплане... Но в твоем взрослом сыне все резче проступают его черты: горячая татарская кровь, строптивый характер.

Тебе повезло больше, чем твоей маме, Полина. Твои дети живы и здоровы. Оба. Когда твоего сына отправляли в Чечню, сколько седых волос у тебя прибавилось? Каким богам ты молилась, чтобы сохранить ему жизнь? О чем думали военкоматовские чинуши, когда выбирали для него место службы? Уж, наверное, не о тебе и не о Славике.
 Судьба пощадила твоего сына. Видимо, сообразила, что было бы слишком жестоко отнять его у тебя...

Сейчас ты сравниваешь со Славиком своего третьего мужа Ивана. И ему нелегко от этого сравнения. Но он тебя понимает: он тоже потерял младшего брата. Несколько лет назад. Растет число ангелов вокруг нас...

На Спартановке наконец-то открыли мемориал. Я езжу мимо него каждый день. Внутри этого каменного созвездия — ровная площадка, и на ней играют дети, катаются на педальных машинках, молодые мамы прогуливаются с колясками... Наверное, это правильно. Земля должна принадлежать живым. А тем, кого нет, остается только небо. И наша память. На одной из тех гранитных звезд — имя твоего брата, Полина. Конечно, его звали не Славиком. Но я меняю в этом послании, как обещала, все имена. В том числе и свое. Ты ведь уже знаешь, как я обычно подписываю свои публикации…

2005