Вниз по течению

               
                Вниз по течению
               
      (мир эйфории)

    Дюдюка не удержался… Его сорвало с якоря, жизнь дала сильный крен и его понесло вниз по течению, больно ударяя о камни на порогах и перекатах, крутя и переворачивая в водоворотах безумной реки жизни, в которой может случиться всё что угодно.  На поверхности он оставался всё меньше и меньше, опускаясь, всё больше и глубже…
    Дюдюка запил. И запил не просто, а очень конкретно.
- Интересно,  где находится эта граница? - думал он на диване,  бессмысленно смотря в потолок, который в его глазах почему-то слегка рябил, - та граница,  которая  разделяет лёгкое расслабление, пьянство и тяжелый запой…? Нужно будет спросить как-нибудь у пограничников, они это точно знают, какая-то она, совсем прозрачная и невидимая эта граница. Не успеешь пару глотков пивка сделать, а  мысли так сильно меняются, говорят, что одна рюмка это расслабление, а две - уже  пьянство. Но всё это в теории, а на практике почему-то всё получается по-другому, нет-нет, да как дашь-дашь… Первая идёт колом, вторая соколом, а остальные мелкими пташечками.
Наверное, отсюда и беды человеческие, надо бы человеку одну рюмочку выпить, а он две, и… понеслась, и так до упора.  А потом и упор этот отодвигается, и день с ночью путается, и мысли нереальные в голову лезут, прямо эйфория какая-то. То помидоры привидятся, да такие спелые, такие красные, сочные, прямо как настоящие, так бы и съел, то баба с большими сиськами, то ещё что-нибудь, но, слава богу - не черти.  А то, некоторые допиваются и до «белки» (белой горячки). Единственное, чем успокаивал себя Дюдюка, это тем, что время между запоями он выдерживал, что и отделяло его от горького пьяницы и беспробудного алкоголика.

    - Пьяница ты и алкоголик проклятый - плача приговаривала супруга, в душе его всё равно любя. В очередной раз, по пути в палатку за чекушкой, жена вспоминала времена правления первого президента Михаила Сергеевича Горбачева, у которого хоть и не получилось ничего с антиалкогольной компанией, но он  пытался хоть что-нибудь сделать.
    А так Дюдюка был хорошим малым, даже когда и перебирал - был спокойный и не делал глупостей. Правда в прошлый «отрыв» хотел было повеситься, тогда то ли жена себя  неправильно повела, то ли сам лишнего на «грудь» принял… - неведомо. Повесится он хотел больше для куражу, чтобы супруга слезу пустила, умоляла его и упрашивала, но верёвки подходящей он не нашел. Дюдюка оборвал  над ванной все лески, на которых жена сушила бельё, но потом передумал делать акт суицида, лески для него были слишком тонкими, а он слишком пьяный,  да ещё в этих лесках спьяну запутался, а к соседу капитану за корабельным фалом идти было стыдно и неудобно, хоть капитан и учил его вязать морские узлы. Кончилось тем, что он после пьянки проспался, а супруге до сих пор бельё не на что вешать.

    С лёгкостью «махнув» ещё соточку «трудной воды» из принесённой супругой чекушки, Дюдюка постепенно стал забываться, а потом побрёл мыслями по жизни всё дальше и дальше, чувствуя приток разных эмоций от приятно разливающегося по всему телу «горячительного напитка», в котором, по его мнению была заключена - великая сила…! А пока что его «плющило», голова приятно отяжелела, он забылся и полетел мыслями во вселенной…
    - Нет предела полёта человеческой мысли!
- «Может попробовать бросить курить, как сосед капитан?» - тонко, как морозный узор намекнула ему одна из его мыслей, и Дюдюка  с ней согласился.
А дальше мысли и вовсе стали кружиться в его сознании,  потом она полетели словно ангелы над столицей махая белыми крылышками.  Одни  уносили в пошлое,  другие поднимали наверх...  И вот он полёт мыслей -  почти наяву:

...внизу троллейбусная остановка. Там стоит  несколько красивых женщин, но они, почему-то его не видят. У них  свои проблемы, а вот и троллейбус… Все разом уехали.  Мысли Дюдюку несут всё  выше и выше. Вот уже внизу улица Свободы, вот кинотеатр «Полёт». Сверху чудно всё право так выглядит и как-то уж интересно, и почему его так назвали? «Полёт»? Какое-то притягивающее к себе место. Внизу осталось Тушино, но тут сильный свист его немного встряхнул, это был самолёт, Дюдюка даже успел рассмотреть насколько лиц пассажиров в  иллюминаторах, спохватившись при этом,  не высоко ли забрался?

    Телефонный звонок, стрелой пронзив вековое пространство, вернул его с неба на землю обетованную. Звонок этот был от начальника, который вызванивал его несколько дней.
- Хороший он  мужик, опять будет пытать жену, где я? А жена ему будет  врать,  всё больше и больше краснея не так за себя, как за мужа, и радоваться тому, что спрашивает начальник её по телефону, а не глядя в глаза. По телефону не видно, как краска от стыда заливает лицо.  Да и начальник, всё больше и больше догадывается, что стало с Дюдюкой. Хороший мужик начальник, надо бы его как-нибудь  «притормозить» за столом и рассказать всё как есть, а потом по чуть-чуть… и тогда мы сразу друг друга поймём.
    Пока супруга «убеждала» патрона по телефону, что муж болеет, Дюдюка «махнул» ещё соточку из початой чекушки, но уже с мыслями – хватит!  Во всяком случае, он на это сильно надеялся…
    Сотка на удивление пошла хорошо, прижилась быстро, и мысли на этот раз закинули его в прошлое. Но вот беда, какая-то из них, наверное, самая трезвая, сильно перебоила,  она громче всех кричала,  перебивая остальные своим звонким голосом:

- Кто думает головой, того не выбрасывает за борт реальности! А если попробовать прожить заново? Обломок кораблекрушения тоже  кому-нибудь нужен,  хоть костёр развести…  Долг платежом очень опасен! Не только твоя жизнь когда-нибудь кончится? Не пора ли тебе конкретно затормозить…!? - протестовала трезвая мысль.

- Наверное, это плоды наболевшего - подумал он про себя, брезгливо отгоняя остатки взбунтовавшегося сознания, - даже на «горячую» достаёт, зарррррраза!
Но мысли из прошлого взяли верх, они унесли его в руки матери, которая укладывает его спать, накрывает его маленьким одеяльцем, гладят по головушке и приговаривает: - Спи маленький, спи мой хороший… В его  голове ещё остались картинки из того самого прошлого,  которое теперь уже никогда не вернётся. Ведь в прошлое дороги – нет! И мамы  давно уже нет, но о ней помнят, человек умирает тогда, когда о нём перестают помнить, а пока он живёт в  человеческой памяти - он живой. Как в той песне поётся:  - «Пока я помню - я живу»…
А живым остаётся жить с каждым днём ровно на один день меньше, они это знают, но за мирскими делами и заботами обо всём  забывают, что может быть даже и к лучшему, а то, жить было не интересно. Ведь нет более страшного приговора самому себе, чем время, чем напрасно растраченные и бессмысленно прожитые годы твоей никому ненужной жизни. Ведь не вернёшь обратно ни один день, прожитый зря, которого потом может просто-напросто не хватить.

***
 
    Дюдюка закурил, глубоко-глубоко затянувшись, потом немного задержал  в себе дым, и выдохнул его как бы уже по другую, трезвую сторону жизни, твёрдо решив, что это была последняя рюмка и сигарета.  Он решил не идти больше против течения до срыва с якоря и не прожигать дни, про которые совершенно нечего вспомнить.  Те самые дни, что складывались в недели, месяцы, годы  им насмерть потерянные, и которые никогда  не вернуть.               
   
Он посмотрел в глаза реальности, и она ответила:
- Что тебе в моём имени…?

Раньше было дело, я о том не думал,
Пропивал с друзьями молодость угрюмо.
А сейчас с устатку разболтался малость,
Собираю звоны, опустевших рюмок…


                Андрей Днепровский - Безбашенный. (A’DNEPR)
                15 сентября 2001г