Городской роман - эротика

 Неожиданно-требовательный звонок, перебивая стрекот швейных машин, позвал на обед.
 
 Бригадирша тётя Клава выключила рубильник - разом наступила тишина.
 Вита захватила сумку с едой и пошла в столовую.
 - Айда сюда! - махнула рукой бригадирша. Сёдня в столовке чё-то народу - никого. Не хочут исть - видать, деньгами возьмут! - заржала тётя Клава лошадиными зубами.
 За длинным столом у окна, выложив бутерброды, секретничали две женщины.
 - Садись ближе. Вон хоть рядом с Лёшкой.- Добродушный парень в тельняшке на буйных плечах оседлал стул "задом наперёд" и, поправив спортивную кепку, улыбнулся Вите.
 - Лёха, яззви тебя! Ну ты хоть за едой сыми хфуражку-то, - одёрнула бригадирша. - Такая жара, а ты никак с ей не расстанисся.
 - Тёть Клав, только не нервничайте, ради бога, на красоту повлияет! - сострил парень. - Я и не собираюсь есть, между прочим. Я ем только раз в сутки. И то - утром. Усекли? Сколько раз Вам говорить, что я - сыроед.
 Вита с удивлением посмотрела на парня.
 
 Тётя Клава - крупная женщина с рыхлым носом и маленькими весёлыми глазками, отхлебнув чай, поперхнулась, закашлялась: "сы-ыро-ед"! Молодой человек легонько поколотил бригадиршу мощным кулаком по спине, - Ничего смешного, между прочим! Ем по специальной системе. А Вы как относитесь к сыроедению? - спросил он Виту.
 Вита не знала толком ничего об этом. Пожала плечами.
 - Эй, моряк - "красивый сам собою"! Дай девке пожрать! Щас обед закончится, а ты ей сырым мясом голову морочишь! - не выдержала тётя Клава. - Вот лучше пирожок с картошкой съешь да чаем запей, всё полезней будет, чем языком чесать. И ты, жуй, деушка, поскорей, - она посмотрела на часы, - пятнадцать минут осталось, - Тётя Клава придвинула Вите бокал с чаем, - пробуй пирожки - утром успела наляпать. И не слушай этого блаженного. Он уже помешался на своём... хм... сыроедстве.
 * * *
 - Чё, сёдня первый день? - услышала Вита за спиной голос Лёхи. Она подняла голову от машинки, кивнула. - А я, - парень топнул, - я - там, в нижнем цехе. Работы пока нет, вот и прибежал с тобой поболтать.
 - Ты... за машинкой сидишь, что ли? - удивилась Вита. Она считала, что парню, да ещё с такими мускулами, место где-нибудь на заводе - кирпичи ворочать.
 - Ага. Шью. - ответил Лёха. - Ой, ладно, побегу, а то вон баба Клава нарисовалась, кулаком грозит!
 * * *
 Каждый вечер Лёха ждал Виту из цеха, провожал до автобуса. Сам крутил следом на велосипеде, а потом, помахав рукой, сворачивал в свой переулок. В обед он забегал в столовую перекинуться словом.
 - Ты как на швейку-то додумался поступить? - спросила однажды Вита.
 - Служил на флоте "тихоакаянском". Подводником. Пришёл после дембеля, а работы нет нигде. Заводы закрыты. Прослышал, что на швейную фабрику людей набирают. Взяли и меня. Шить научился. А ночами город подметаю. На хлеб хватает. Вот так. - он посмотрел на Виту, - Дальше видно будет. Тут узнал, что где-то вторчермет заработал - металл сортируют. Вот кинусь туда, как только объявят набор. Не прозевать бы... Ну а весной - в политехнический двину.
 - Ты женатый?.. - в лоб спросила Вита.
 - Хор-роший вопрос! - засмеялся парень.- Не-ет. Не женатый. - Подумав, он серьёзно ответил, - И не был. - Никто не берёт. А ты?
 - Была...
 - Что, пил? Тебя бил?
 - Нет. По... семейным причинам, - уклончиво ответила женщина. Ну не скажет же она парню, в самом деле, что... муж её не... что они с ним были в дисгармонии, отчего она, Вита, со времён замужества страдает теперь женскими проблемами.
 - И давно тоскуешь одна? - игриво поинтересовался моряк.
 - Давно. Уже год как...
 * * *
 Молодые люди обменялись телефонами, и свободными вечерами Лёха названивал Вите. Часами рассказывал ей о пользе сыроедения, растолковывал преимущества этого питания. Они говорили о всяких пустяках и вещах серьёзных. Лёха был парнем начитанным, много знал. Вите нравилось в бывшем моряке всё - и его интеллигентный голос, и его... хм...спортивная кепка - она, кажется, вросла в него, и накачанные ноги велосипедиста. И его мощная грудь, на которой можно было бы... так уютно устроиться... А руки... просто лопаты!
 Во сне она билась в объятиях блажного морячка. Её губы горели от страстных поцелуев... Сладко замирало сердце. Кончался сон... а он...всё не приглашал на свидание.
 
 - Ну и когда же мы встретимся? - как-то после очередных грёз не выдержала Вита.
 - А... надо? - вдруг услышала в ответ.
 - Странно, мы с тобой уже столько знакомы... Я не нравлюсь тебе что ли? - настаивала Вита.
 - Нравишься... и даже очень... - Помолчав, Лёха решительно сказал. - Ладно. Приходи завтра. Выходной как раз. - Он дал ей адрес.- Повторяю: у остановки забор с калиткой. Откроешь калитку - за кустарниками - домик. Буду ждать.
 - Хм... а если сам выйдешь на остановку да меня там встретишь?
 - Нет, Вита. Я к твоему приходу курицу горячую приготовлю. Любишь курицу?
 * * *
 Вита сидела в автобусе. Мечтала: вот богатырь-Лёха прямо с порогa распахнул руки, сграбастал её, истосковавшуюся по мужику, и тискает-тискает...
 Нет, она не будет сопротивляться-ломаться. Не будет мучить ни себя, ни его. Хватит поститься - не девчонка. Да и моряк по женщине наскучался, поди... О-о... Вита покажет, как она умеет любить!
 
 Автобус домчал до нужной остановки. Девушка нашла заборчик, калитку в нём. И дом. Постучала. Открыла дверь... Терпко опахнуло куриным бульоном.
 
 Из глубины распаренной комнаты в тёмном махровом халате на вошедшую, не мигая, смотрит лысый носач с полотенцем через плечо и в шлёпанцах на босу ногу. Голосом Лёхи он сухо просит не стесняться и смелее проходить.
 
 Человек сдёрнул с бельевой верёвки майку, тельняшку, ещё какое-то тряпьё.
 - Боже... - Вита остолбенела. - Л-лёш... ты... что ли?
 - Конечно.- серьёзно ответил хозяин. - Не узнала? - он снова окинул гостью внимательным взглядом, будто первый раз её видел. Она же во все глаза таращилась на него.
 - Садись. Сейчас будем курицу есть. - сухо приказал мужчина.
 Прихватив полотенцем, он поставил на стол блюдо с разваренной курицей. Рядом красовались бутылка вина, два фужера, яблоки, коробочка конфет.
 
 Не выказывая упавшего настроения, Вита опустилась на стул. Хозяин присел напротив. Разломал курицу. Положил себе и гостье. Вита глянула на парня и расхохоталась.
 - Лёха... дак ты - лы-ысый?
 - Ну и что такого? - заносчиво ответил Лёха. - А моя лысина что-то меняет в наших отношениях?
 - Хм... да нет.
 - Ну и тогда в чём дело? - недовольно спросил он. - Вот я такой, какой есть. Нравлюсь - оставайся, а нет...- "на нет и суда нет".
 
 Вита ела курицу, а сама думала: "И, правда, ну и пусть лысый. Зато плечи - во-он какие! А руки! Ого... Хм... а... нос... По носу же определяют мужское "богатство". Да-а...носина у морячка - будь здоров! - хищно отметила Вита. - Раньше, вроде, не такой был под кепкой-то..."
 - Лёх, а ты же сыроед! Курицу-то, как бы, тебе не положено...
 - Нет уж, - сказал Лёха, - я курятину давно не ел. С тобой за компанию, и... запивай винцом. Вино хоть и недорогое, но, по-моему, ничего.
 
 Поговорив ни о чём, они закончили трапезу. Послушали музыку. Лениво потанцевали. Лёха путался в халате, запинался тапками о половики. Наконец, он устал, бросился на кровать. Поманил Виту.
 Вита, распалённая вином и фантазиями, устроилась рядом. Мужчина лежал, прикрыв глаза.
 Девушка сгорала от желания: "Ну же!"
 - Поцелуй меня, - попросил Лёша.
 Вита, обняв мужчину, припала к его губам. И тут её прорвало.- Она целовала глаза, лоб, шею. Голодная, в исступлении раздирая халат, женщина зарывалась в мужскую дремучую грудь. И целовала. Нервно. Страстно. Лёшу пробил пот. Он, бледный, по-прежнему лежал неподвижно с закрытыми глазами. Руки Виты скользили по телу всё ниже... и...о-о! "целое богатство! правду говорят, что по носу можно определить!" Но... "богатство" не встрепенулось. - "Сейчас я тебя растормошу!" - Вита, как ведьма в угаре, колдовала над вялым достоинством. Она покрывала его жаркими поцелуями, поглаживала, теребила, покусывала... Брала и снова тормошила. "Достоинство" вываливалось и не подавало признаков жизни. Раскалённая женщина ползала по мужику-махине, терзая его ласками. Мужчина лежал, не шевелясь, мелко дрожал, судорожно сглатывая слюну. Он густо потел и смотрел в потолок.
 Вита, вконец измученная, с обляпанными в вязком поту руками, растрёпанная и кипящая, вскочила с кровати, быстро вымыла руки, наспех оделась и, слепая от слёз, вылетела из комнаты.