Бутерброд с луком

Знаешь ли ты, что такое бутерброд с луком? Ел ли ты его когда-нибудь? Если нет, то ты проходишь в своей жизни мимо чего-то поистине изумительного. А ведь мало, что может сравниться с ним. Если ты никогда не пробовал бутерброд с луком, то тебе вряд ли удастся представить этот неописуемый вкус, а у меня вряд ли найдутся подходящие слова, чтобы передать его.
Другое дело, если ты пробовал такой бутерброд. Тогда слыша «бутерброд с луком», твое воображение тут же нарисует дышащий паром ломоть теплого ржаного хлеба, намазанного ни сметаной, и ни майонезом, и уж тем более ни той жидкой водянистой субстанцией, по недоразумению называемой маслом. Нет, намазанного тонким слоем настоящего сливочного масла. А поверх этого великолепия лежат толстые кольца свежего осеннего лука, такого, что когда ты режешь его, по всей кухне распространяется несравненный аромат, а из твоих глаз не капают, а буквально брызжут фонтаны слез.
Безусловно, не всегда удается раздобыть все необходимые ингредиенты: то хлеб оказывается слишком черствым, то лук недостаточно свежим... Однако тем утром мне удалось приготовить именно такой бутерброд.
Я откусил от бутерброда и привычными движениями налил себе сладкий чай. Заварка. Кипяток. Сахар. Две с половиной ложки – универсальная доза «белой смерти» (из расчета две – мало, а три – много), подходящая для любого соотношения размеров чашка-ложка.
После чего, взяв бутерброд в левую руку, а кружку в правую, я отправился к компьютеру. Где, сидя за клавиатурой и поглощая свой нехитрый завтрак, принялся ожидать вдохновения. Оно, а точнее она не заставила себя долго ждать.
Она неуловимо впорхнула в комнату. Прошелестела по полу шлейфом своего белого платья. Чуть слышно подошла сзади и, склонившись, коснулась моих плеч.
- Приветик! – произнесла она, - Извини, но сегодня я не смогу остаться. Мне уже пора бежать. Аполлон устраивает на Парнасе клевую вечеринку, и я просто обязана быть там! Ну... только не обижайся. Ты ведь не обиделся?
Я открыл рот, но не смог придумать, чем ей ответить. Не могу сказать, что мне часто удавалось успешно возражать девушкам. Ну а тут... шутка ли – муза...
Она так и упорхнула, не дождавшись моего ответа. А я остался сидеть, тягостно гоняя курсор по экрану ворда. Мне даже удалось сочинить два слова. Правда, они никак не хотели связываться друг с другом. И мне не осталось ничего иного кроме как, отложить свои творческие потуги на завтра, и, плюнув на все, пойти пить пиво.

На следующий день я застал ее крутящейся перед зеркалом. На ней было красное платье с глубоким вырезом. Наверное, я смог бы больше рассказать про него, и непременно упомянуть какие-нибудь оборочки, кружева или перламутровые пуговицы. Но я настолько привык не замечать подобные незначительные мелочи, что они так и остались за пределами моего внимания. Ну а в целом же, на мой взгляд, платье было вульгарным и абсолютно безвкусным. Уж больно оно не вязалось с ее образом... Нет, не так. Я видел перед собой платье, вырез, ну и пожалуй все.
- Привет! Как я выгляжу? – весело спросила она, совершая оборот вокруг своей оси.
- Неужели ты опять исчезаешь?
- Да... Ты не ответил.
- Пожалуй, я промолчу.
Она задумалась.
Впрочем, надо признать - при определенном количестве макияжа и иной прическе она бы выглядела не только вызывающе, но и обворожительно.
- Ну, и куда ты собралась на этот раз?
- Неужели все так ужасно? – спросила она, игнорируя мой вопрос.
- Что ты. Вовсе нет. Просто... э-э... твой наряд выглядит... э-э... слегка странно.
Она смерила меня взглядом, и я поспешил исправиться:
- Но при должном воображении парочка недостающих штрихов превратит его во что-то поистине офигительное.
- Да?
- Я тебе когда-нибудь лгал?
- Люблю людей с воображением, - усмехнулась она и, вновь отвернувшись к зеркалу, взялась за косметичку.
- И все-таки, куда ты так разрядилась?
- В Венецию! Надо выглядеть соответственно.
- Неужели соответственно венецианской куртизанке?
- Ха-ха-ха. Очень смешно, - произнесла она и по-английски растворилась в воздухе.
Я рассмеялся. Смешно. Очень смешно...
Смешно?! Нет, совсем не смешно! Она опять ускользнула, и мне опять придется наматывать круги по комнате. Я обреченно сел за клавиатуру.
Когда курсор отмотал около полсотни кругов по экрану, я уверовал в то, что так ничего и не напишу. На сотом круге я поймал себя на том, что вовсе не думаю о будущем тексте. Круге на двухсотом я, наконец, сдался и запустил старый добрый Doom. И-дэ-дэ-ку-дэ, и-дэ-кэ-эф-а... Ну, а дальше, вы и сами все знаете... «Вперед моя верная бензопила!!!». И все-таки, насколько было приятно резать монстров, представляя на месте их плохо прорисованных физиономий ее лицо!..

На третий день я был полон решимости, никуда ее не отпускать. Я решительным пинком ноги отворил дверь, решительным шагом вошел в комнату и... остолбенел. Не знаю, текли ли в тот момент у меня изо рта слюни, но вполне допускаю эту возможность. Несомненно, это была она. Но, боже, как она выглядела!..
Разные женщины в разные моменты своей жизни могут выглядеть по разному. Это, видимо, зависит от сочетания множества разных факторов: одежда, макияж, настроение, чувства, количество выпитого спиртного... Всего не перечислить... И, безусловно, каждая женщина может нарядиться так, чтобы от нее нельзя было отвести взгляд. Вот только далеко не каждой это удается... Уж не знаю, какие факторы сыграли на этот раз, но ей это удалось...
Короче я застыл в дверном проеме с открытым ртом. И буквально слышал, как вся моя недавняя решимость медленно с шипением кипящего чайника вылетает прочь из ушей.
Она неторопливо обернулась на шум открываемой двери. Улыбнулась. Сделала пару шажков по направлению ко мне. Остановилась. И послала воздушный поцелуй.
Она ни о чем не спрашивала. Впрочем, ей это было не нужно. Все, о чем она хотела сейчас узнать, и так отражалось на моем лице.
Усмехнувшись, она подошла ко мне и указательным пальцем закрыла мою слегка отвисшую челюсть.
- Вау... - выдохнул я.
Она еще раз улыбнулась и, сделав вид, будто изучает свои ногти, произнесла:
- Ну, значит спрашивать о том, как я выгляжу не нужно. Что ж, пока!..
Я на мгновение оцепенел, потом опомнился и сказал:
- Стоп. На этот раз ты никуда не пойдешь!
Она изумленно вскинула бровь, еще раз улыбнулась и вкрадчиво спросила:
- Хм. Это почему же?
- Потому, что я тебя никуда не отпущу.
Она рассмеялась, от чего стала еще более неотразимой. Меня взяла обида: она никогда не наряжалась так для меня. Потом появились зависть и ревность. И я, не помня себя, схватил ее за руку.
Она в миг изменилась в лице. Сверкнула глазами, подобно щуке из старого мультика. И тихо прошипела:
- Отпусти!..
Я отпустил. Она смерила меня взглядом, какой бывает у кошки, которая сидит на шкафу и, чувствуя свою недосягаемость, с презрением взирает на копошащихся внизу людей. Усмехнулась и стала собирать вещи.
Я сел на диван и обхватил голову руками. Она еще долго шуршала, но я больше не пытался ее остановить. Наконец она ушла, в кои веки воспользовавшись дверью. Наверно только для того, чтобы посильнее ей хлопнуть. А я так и просидел еще час или около того, думая о чем-то.

Она появилась и на следующий день, и через день. Тоже для того, чтобы сразу уйти. Я шутил, смеялся, заигрывал с ней. Но не делал ничего, чтобы она осталась. А она сама ни разу этого не пожелала.
Наконец однажды она не появилась вообще. Я не мог найти себе места, ходил по комнате из угла в угол, обстучал кулаком все стены. А потом сел и начал писать. Писать вопреки. Без какой-либо идеи и вдохновения. Через силу. Вымучивая чуть ли не каждое слово по десять минут.
Когда я оторвался от монитора, перед моими слезящимися глазами был текст на полстраницы. Первым желанием было удалить его, не перечитывая. Вторым - прочитать только что написанное. Утолив второе желание, я понял, что первое было правильным. Поэтому я не придумал ничего лучшего, чем выкинуть текст в самую большую всемирно протянутую помойку.
Через полчаса пришел отзыв. Понравилось. Потом еще и еще. Я неудомевал. Как такая муть может кому-то нравиться? Мне казалось, что я чего-то недопонимаю. На следующий день показал написанное друзьям... Гы, прикольно! Вау, ты крут!.. Я стал сомневаться в своем вкусе. Что люди видят в этом дерьме? Или я и вправду написал шедевр?..
Терзаемый этими сомнениями я занялся мазохизмом - стал вымучивать этот текст дальше.
С каждым днем он разрастался и разрастался. Появлялись новые и новые куски. И вот, когда его размеры переросли рассказ, и я стал задумываться о повести, появилась она...

Первым делом я протянул ей распечатку своего творения. Она смущенно улыбнулась и спросила:
- Что это?
- Так. Написал, пока тебя не было.
Она удивлено вскинула бровь и с улыбкой взяла текст.
Пока она читала, я смотрел на нее. На первой странице улыбка медленно сползла с ее лица. На второй ее глаза расширились. На третьей стали дрожать руки. Наконец, на четвертой она зарыдала, закрыв лицо руками. В воздух взметнулись листы бумаги. Но, к сожалению, они были слишком тяжелыми для того, чтобы красиво летать.
Она рыдала, содрогалась в истерике и никак не могла остановиться. Я был не в силах на это смотреть и, как мог, постарался утешить ее...
А потом мы долго курили в постели и говорили о чем-то. И она спросила:
- А чтобы ты делал, если бы я не вернулась.
И я честно ответил:
- Не знаю... Наверно дописал бы повесть... – она поперхнулась, - А потом... Потом... – она едва сдерживала смех, - Потом начал бы писать роман...
Она задумалась. Мы молча выкурили еще по сигарете. Потом она произнесла:
- Знаешь, пожалуй, я больше никогда не оставлю тебя. Только не воображай слишком многого. Просто еще одной твоей повести я не переживу...
Вскоре она ушла, но обещала прийти снова. И еще она просила ничего не писать, пока она не вернется. И я ей торжественно это пообещал. И уже в дверях, попрощавшись, она обернулась и сказала:
- Да, и прекрати есть по утрам эти дурацкие бутерброды с луком. От тебя пахнет так, что с тобой просто невозможно общаться...