В Россию - с любовью!

 Или История одного трагикомического путешествия через три границы....

 Это одно из второстепенных, «боковое» ответвление операции «Трест» связано с судьбой видного политического деятеля Василия Витальевича Шульгина, почетного гостя ХХII съезда КПСС, депутата II-IV Государственных Дум России (1907 – 1917 гг.), одного из идеологов и активных участников «белого движения», антисоветского публициста и писателя, чьи книги «Дни» и «1920 год» Ленин рекомендовал издать в Советской России, автора «Писем к русским эмигрантам» (1961 г.), в свое время широко известных как в нашей стране, так и за рубежом.

 Гораздо менее известен тот факт, что монархист и эмигрант Шульгин не только добросовестно выполнил адресованное лично ему ответственное поручение Дзержинского, но и выступил весьма удачным «агентом влияния» ОГПУ за рубежом. Впрочем, обо всем по порядку.

 С начала 1918 года Шульгин оказался в ряду активных создателей Добровольческой армии генерала Деникина и вместе с ней в ноябре 1920 г., казалось, навсегда покинул Советскую Россию, с которой он активно боролся.
 Но в России у него остался сын, офицер деникинской армии, по семейному звавшийся «Лялей». Понятно стремление отца разыскать пропавшего сына.
 И в конце 1925 года сорокасемилетний Шульгин предпринимает то, что все его знакомые назвали «немыслимой авантюрой», – он подпольно едет в Россию на поиски сына. Свои впечатления от увиденного он изложил в книге «Три столицы», появившейся в январе 1927 года в Париже.
 «Она вознесла меня на необычную высоту, – вспоминал впоследствии Василий Витальевич, – некоторое время я был самой яркой фигурой в эмиграции... Затем последовало падение. С вершины восхищения – в бездну насмешек».

 Выход книги вызвал в эмиграции неодназначную реакцию: одни назвали автора «предателем белой идеи», другие угрожали расправиться с ним за то, что он якобы «раскрыл контрреволюционную организацию».
 О чем же писал Шульгин в книге, представляющей своеобразный симбиоз личного путевого дневника, захватывающего детектива и политической программы?
 До его путешествия, подобно многим эмигрантам, Шульгину не верилось в возрождение разоренной и растерзанной войной России.
 Но уже в конце декабря 1925 г. (он перешел границу 23 декабря) в Киеве он воочию видит: «Россия встает», что рефреном пройдет через всю книгу, даря ее читателям радость и надежду. Кстати сказать, «Три столицы» за исключением разве что бросающегося в глаза юдофобства автора и сегодня представляют интерес в качестве свежего взгляда на нэповскую Россию.

 

 Шульгина потряс тот факт, что «в городе Киеве есть дети. Есть много детей, есть здоровые дети. Одеты – ничего, не мерзнут». Надо думать, его, как и всю эмиграцию, поражает, что, ожидая увидеть «вымирающий русский народ, я вижу несомненное его воскресение..», «думал, что еду в умершую страну, а я вижу пробуждение мощного народа». Правда, звучит в этом произведении и иной рефрен: «Все, как было, только хуже», но при этом поправку надо делать на 6 долгих лет кровопролитной войны и только пятый год мирной передышки.

 

 Думается, что не только современникам были обращены слова Шульгина «нужно совершенно отстраниться от зоологической ненависти, от упрощенного мировоззрения: все, что было при большевиках, должно быть уничтожено. Если мы так будем рассуждать, мы бог знает куда зайдем! Перед нами какое-нибудь явление. Мы должны себе давать отчет, хорошо оно или плохо с точки зрения чисто объективной. То есть соответствует ли оно ...общим представлениям о том, что есть благо для государства».

 

 И наконец, резюме опасного путешествия в ненавидимую «совдепию», ибо Россию, Шульгин безусловно любил, подобно многим, потерявшим «старую Россию» в феврале или октябре 1917 года:

 

 « – Когда я шел туда, у меня не было родины. Сейчас она у меня есть!»

 

 «Путевая» часть книги включает живописные описания перехода границы с «контрабандистами», которые вызывают явное восхищение Шульгина. В «Трех столицах» Шульгин отрицает наличие у него каких-либо иных, кроме поиска сына, целей, хотя в шутку и называет себя «шпионом»: «я приехал подсмотреть, как живет и работает Россия под властью коммунистов» – не таков же был организатор офицерской разведывательно-контрразведывательной организации, называемой им «Азбука», которую, правда, Деникин не признал официально.?!

 

 Для оценки этого произведения Шульгина следует подчеркнуть, что в политических кругах за рубежом Шульгин имел репутацию человека объективного и принципиального – написал же он в книге «1920 год»: «Белое движение было начато почти что святыми, а кончали его почти что разбойники», признавая, что проклял не белую армию, «а тех отступников белого дела, которые запятнали белые знамена грабежом и насилием». Стремясь по мере возможности всю жизнь служить богине Правды, Шульгин позднее был вынужден также признать: «Красные, начав почти что разбойниками, с некоторого времени стремятся к святости...».

 

 Эту же мысль, подчеркивал сам Василий Витальевич, выразил в 1918 году и Александ Блок в поэме «Двенадцать».

 

 Впереди – с кровавым флагом,и за вьюгой невидим,и от пули невридим,нежной поступью надвьюжной,снежной росыпью жемчужной, в белом венчике из роз –впереди – Иисус Христос!

 

 Чем же было вызвано столь резкое изменение – от почитания до насмешки – отношения читателей к популярному в эмигрантских кругах бестселлеру и его автору?

 

 А тем обстоятельством, что в конце апреля – напомним, что книга появилась только в январе того же 1927 г., – стало известно, что автор, тщательно стремившийся избегать «лап ОГПУ», с самого первого шага вручил свою жизнь... в руки той самой «Лубянки». Впрочем, об этом свидетельствовал писатель Дмитрий Жуков, знавший Шульгина на протяжении ряда лет, он не любил вспоминать. А началась эта поистине детективная история более чем за год до описываемых в книге событий...

 

 Летом 1923 г. в берлинской квартире генерала А.А. фон Лампе, являвшегося представителем командующего Добровольческой армии генерала П.Н.Врангеля, в присутствии генерала Евгения Константиновича Климовича, бывшего начальника московского жандармского управления, бывшего начальника Особого отдела Департамента полиции и бывшего начальника контрразведки Добровольческой армии Юга России, в присутствии Шульгина и Н.Н.Чебышева, бывшего сенатора, встретили долгожданного представителя подпольной организации в России, ставившей своей целью свержение большевиков.

 

 Господина лет пятидесяти (на самом деле на 10 лет старше), с золотым пенсне на носу, с внешностью и манерами большого петербургского чиновника представил сам хозяин квартиры:

 

 – Федоров Александр Александрович.

 

 На самом деле это был агент Иностранного отдела ОГПУ Александр Александрович Якушев, ключевая фигура чекистской операции «Трест», ставшей с 1925 года «головной разработкой ОГПУ».

 

 Шульгину он показался «интеллигентным, смелым, энергичным, весьма информированным о внутреннем положении России и полным веры в ее национальное возрождение». К слову сказать, теплые, дружественные чувства к Якушеву Шульгин сохранил на всю жизнь, а умер он во Владимире в 1976 году в возрасте 98 лет.

 

 – Россия, господа, – обратился Федоров-Якушев к присутствующим, – несмотря на большевистский гнет, не умерла. Она борется с коммунизмом и в конечном счете изживет его...

 

 Следует отметить, что в том же и в последующие годы «Федоров» и другие посланцы МОЦРа – «Монархической организации центра России» – в Париже, Берлине, Таллине, Варшаве и других европейских городах встречались как с последним «послом России» во Франции с В.А.Маклаковым, претендентом на престол великим князем Николаем Николаевичем (неоднократно), которого «Трест» прочил на место блюстителя российского престола, великим князем Дмитрием Павловичем, прославившимся личным участием в убийстве ненавистного Распутина, так и с представителями разведок Эстонии, Польши, Германии, Великобритании, белой эмиграции, генералами Миллером, Кутеповым, фон Лампе, Климовичем и другими.

 

 Но это, однако, совсем другая повесть, не имеющая отношения к судьбе В.В.Шульгина.

 

 Гость упрекалл собравшихся на квартире фон Лампе в бездеятельность (в чем они сами упрекали друг друга), был против террора (как и каждый из присутствовавших, хотя другие эмигранты, входившие в «Союз русских террористов» Кутепова, ставшего впоследствии председателем РОВС, стремились к пролитию чужой и собственной крови), ратовал за перерождение русской жизни, хотя и не знал, как.

 

 Шульгину запали в голову следующие слова московского гостя:

 

 – Если, господа, кому-нибудь из вас угодно было бы лично посмотреть, что делается в России, и проверить мои слова насчет того, что она живет, несмотря ни на что, то – милости просим. Разумеется, мы не можем гарантировать абсолютной безопасности, но и настолько сильны, чтобы гарантировать безопасность относительную... генерала А.П.Кутепова, М.В.Захарченко (Шульц), неоднократно возвращавшаяся в Париж и Берлин, проследовали по нему и личный друг военного министра Великобритании лейтенант Сидней Рейли и известный террорист Борис Савинков, шокировавший эмиграцию своим отрытым письмом «Почему я признал Советскую власть?».

 

 Кстати сказать, хотя многие современные историки считают «признание» Савинкова вынужденным, мне же думается, оно было искренним. Потому, что наверняка на Лубянке внимательно прочитали датированное еще маем 1923 года предисловие к повести В.Ропшина (литературный псевдоним Савинкова) «Конь вороной»: «субъективно, конечно, все правы. Правы «красные», правы «белые», правы «зеленые» ... Но объективно правы либо те, либо другие – либо красные, либо противники их», и показал, что герой повествования Жорж – не может быть прав.

 

 Я не исключаю, что Артур Христианович Артузов вполне мог прийдти к обоснованному выводу, что «клиент созрел» и вполне готов для серьезного и обстоятельного разговора, как оно и оказалось в действительности. Впрочем, это тоже совсем другая повесть. Хотя, отправляясь в Россию, Шульгин оставил своему доверенному лицу письмо, в котором заранее отрекался от всяких возможных последующих «отречений», если вдруг он окажется «на Лубянке».

 

 Ходатаем за Шульгина перед МОЦР выступал сам Евгений Константинович Климович, ведавший в РОВСе всей разведывательной работой в России.

 

 На маленьком вокзале в Сремских Карловицах (Сербия) в сентябре 1925 года – на подготовку перехода границы ушло 4 месяца, – пришла вся русская колония, включая самого П.Н.Врангеля, – таков был эмигрантский обычай.

 

 Официальная версия – поездка в Польшу, в бывшее имение Шульгина.

 

 На пероне его напутствовал Климович:

 

 – Я Якушеву верю, иначе не стал бы вам помогать. Но не до конца... Вы – отец, риск – ваше дело. Но..., – генерал понизил голос, – разузнайте поподробнее о «Тресте» («Трест» – это псевдоним, присвоенный в Париже и Берлине деятельности «МОЦРа» в России).

 

 – Задание! Классическое разведывательное задание! Оказывается, и депутаты Госдумы, друзья «особ приближенных» – ведь Шульгин вместе с Гучковым в марте 1917 г. принял из рук покойного императора Николая акт о его отречении от престола, – руководители эмиграции и далее, далее, далее, – не считали ниже своего достоинства служить тому делу, в которое они верили.

 

 И не только «частный интерес», но и желание своими глазами увидеть и понять МОЦР – ведь «белому делу» Шульгин служил не за страх, а за совесть – двигали его в Россию.

 

 И Артузов играл не с несмышленым штатским «штафиркой», а с агентом, имевшим солидный опыт разведывательной деятельности. Но уже из Варшавы его «вел», точнее, вез, сотрудник «Треста» Ланский.

 

 А через границу свежеиспеченного совответработника И.К.Шварца (в «Трех столицах» Эдуард Эмильевич Шмитт) – сотрудник ОГПУ Михаил Иванович Криницкий, выведенный в книге под псевдонимом «Иван Иванович», а в Киев и Москву сопровождал «Антон Антонович» – Сергей Владимирович Дорожинский – «тонкое сухое лицо в пенсне, которое блеснуло, как монокль... Он был бы на месте где-нибудь в дипломатическом корпусе».

 

 Кстати сказать, Сергей Владимирович Дорожинский, которого Чебышев тоже знал лично, бывший товарищ прокурора Киевского окружного суда, помнил В.В.Шульгина еще по Киевскому университету, где последний верховодил «правыми» студентами выпускного курса.

 

 4 января 1926 г. на Киевском вокзале Москвы Шульгина встречал «Петр Яковлевич» (Шатской, некогда, по утверждению белоэмигрантской печати, жандармский полковник, ставший сотрудником ОГПУ).

 

 Описанный Шульгиным в «Трех столицах» разговор с неизвестным «главой контрабандистов», изложившим ему политическое «кредо» своей организации «приспособившихся» к новой власти, – это беседы автора с А.А.Якушевым.

 

 При первой из них 13 января присутствовал генерал Потапов – кстати сказать, в Красной армии к концу Гражданской войны служили 1400 генералов и офицеров Генерального штаба императорской армии – 13 полных генералов, 30 – генерал-лейтенантов, 113 – генерал-майоров. По количеству старших офицеров в то время в Добровольческой армии едва ли их было больше.

 

 По заданию Якушева «Антон Антонович» (Дорожинский) познакомил Шульгина с «Петром Яковлевичем» – Василием Степановичем Радкевичем – третьим мужем Марии Владиславовны Захарченко-Шульц – «Прасковьи Мироновны», бывшей «ответственным секретарем «Треста», рассказывавшей длинными зимними вечерами на даче в Лосиноостровской Шульгину о своем трудном нелегальном путешествии в Россию.

 

 Много позже Шульгин рассказывал, что она призналась ему:

 

 – Я старею (тогда ей было около 30 лет). Чувствую, что это последние мои силы. В «Трест» я вложила все, если это оборвется – я жить не буду.

 

 В Москве от Якушева Шульгин также получил несколько деликатных поручений: первое – попытаться изменить точку зрения Врангеля, не вполне, по сведениям Якушева, доверившего «Тресту» я, в благоприятную сторону.

 

 «Должен сказать, – признавал в 1927 г., уже после разоблачения «Треста», Шульгин, – что я с величайшим удовольствием и даже, можно сказать, с энтузиазмом принял это поручение».

 

 Вот каковы были главные тезисы, продиктованные Шульгину начальником ИНО ОГПУ и переданные затем лично генералу Врангелю:

 

 – »Трест» обладает достаточными силами, чтобы сбросить советскую власть. Но он «готовит» следующий день, т.е. первый день после победы, «потребующий сознательного созидательного действия. И вряд ли удастся удержать захваченную власть, погубив лучшие свои силы в уличном бою...
 Время работает на нас. И рисковать в нашем положении нельзя. Надо бить наверняка. А для этого надо ждать и уметь вовремя воспользоваться благоприятными обстоятельствами».
 

 Шульгин не скрывал, что был «в совершеннейшем восторге от моих «контрабандистов» и одновременно огорчен тем, что П.Н.Врангель моими чувствами не воспламенился и «контрабандистами» заинтересоваться не захотел».
 Второе:

 – Мы хотели бы, – продолжал Якушев, – чтобы вы, благополучно вернувшись, написали книгу, такую же талантливую, как «Дни» и «1920 год». Мы все поклоники вашего литературного таланта. Эмиграция должна знать, что, несмотря на большевиков, Россия жива и не собирается помирать.

 

 – Как я могу быть уверенным, что мои рассказы не подведут вас? – много лет спустя описывал этот диалог Шульгин. – Меня убеждали, чтобы я ничего не боялся. Наконец, он сдался:

 – Я исполню ваше желание только под одним условием.

 – Именно?

 – Можете ли Вы устроить так, чтобы вся моя рукопись побывала у Вас и чтобы Вы вычеркнули из нее все, что представляет опасность?
 Подумав, Якушев ответил:

 – Это возможно.

 И действительно: рукопись побывала в Москве на Лубянке и вернулась к автору в Париж. «В ней, – вспоминал Шульгин, – Якушев вычеркнул только две строки...»
 Современник описываемых событиий записал в дневнике: «Шульгин уверяет, что Россия наливается соками жизни и что в этом ее спасение».

 А друг Шульгина Н.Н.Чебышев 26 октября 1926 г. записал: «Странно! Или я чудовищно ошибаюсь в моих предположениях, или Кутепов, Гучков, Шульгин – жертва чудовищной провокации».
 Кстати сказать, Шульгин поддерживал конспиративную переписку с Якушевым весь 1926 год.
 А чего же этому удивляться? Ведь чекист Якушев был кумиром Марии Владиславовны Захарченко-Шульц, посланной в Россию специальным эмиссаром генерала Кутепова (ее вместе с Якушевым в Париже генерал провожал лично).
 От Захарченко Кутепов требовал «постановки террористической борьбы» в России, Якушев же требовал сдержанности и осторожности, называл террор «вредной отсебятиной», требовал «сдержать зуд бросать бомбы». И Шульгин, к которому Мария Владиславовна обратилась за советом, поддержал Якушева.
 Чтобы «реабилитировать» Шульгина, приведем и такие факты: в ноябре 1926 г. Якушев вместе с М.В.Захарченко в Ревеле (ныне г.Таллин) ведет переговоры с руководством эстонской разведки.
 В декабре в Париже Якушев встречался с великим князем Николаем Николаевичем, от которого получил его очередное «воззвание» к Красной Армии, а также Кутеповым. Кстати, последний вместе с РОВСом полностью находился под контролем ОГПУ: его штаб-квартира в Париже находилась на 2-м этаже особняка, любезно предоставленном мужем известной певицы М.Плевицкой. Оба они были ценными агентами ОГПУ в Париже.
 И вот в конце апреля 1927 г. в русской церкви на рю Дарю к Шульгину бросился один из офицеров:
 – Василий Витальевич, катастрофа! Вы уже знаете об Опперпуте? (Опперпут был еще одной из ключевых фигур «Треста»). Вас просит зайти генерал Кутепов.
 Кутепов сообщил Шульгину, что получил две телеграммы: из Финляндии – от Захарченко и из Вильно – от ее мужа. Обе сообщали, что «Трест» – колоссальная мистификация чекистов.
 9 июля Врангель писал: «...разгром ряда организаций в России и появившиеся на страницах зарубежной печати разоблачения известного провокатора Опперпута – Стауница – Касаткина вскрывают в полной мере весь крах трехлетней работы А.П.Кутепова. А.П. попал всецело в руки советских Азефов, явившись невольным пособником излавливания именем Великого князя (Николая Николаевича. – О.Х.) внутри России врагов советской власти».
 Сама же Захарченко признавала, что «чекисты обманули всех: эмиграцию, англичан, поляков, эстонцев».
 Стремясь «соблюсти» лицо и отомстить чекистам, Кутепов направляет в Россию 30 террористов во главе с Захарченко-Шульц. Но планировавшаяся серия терактов была сорвана: часть террористов была поймана, некоторые вернулись за рубеж. О.О.Опперпут и М.В.Захарченко были убиты в перестрелке 18 июня 1927 г.

 8 октября в газете «Иллюстрированная Россия» известный разоблачитель агентуры и секретных операций российского Департамента полиции и ВЧК Владимир Бурцев опубликовал статью «В сетях ГПУ», в которой рассказал о заграничных поездках Якушева и Опперпута, о доверии к ним эмигрантов, о «человеке необычной смелости» В.В.Шульгине, которому устроили нелегальный поиск сына под непосредственным руководством ГПУ и даже попросили написать книгу воспоминаний и проредактировали ее.
 Это было тяжелым ударом: достоверность «Трех столиц» и репутация Шульгина были подорваны.

 Несколько позже Шульгин опубликовал «Послесловие к «Трем столицам», где, в частности, писал: «Якушев знал, приблизительно, мое настроение. Я не скрывал, что считаю погромное разрешение еврейского вопроса великим бедствием для России со многих точек зрения, а также разделял его точку зрения, что террор надо применять с умом.
 Кроме того, было совершенно ясно, что возрождающаяся, несмотря на большевиков, Россия, произвела на меня сильное впечатление и это не может не отразиться на том, что я пишу...»

 Когда в начале 1945 г. Шульгин был арестован в Сремских Карловцах, допрашивавший его «умный и культурный» полковник «Смерш» спросил, почему он отошел от участия в политической жизни с 1927 г., тот ответил:
 

 – »Трест» был разъяснен как политическая провокация. Значит, меня обманули, как ребенка. Дети не должны заниматься политикой.
 И, хотя, сегодня, быть может, и неактуально звучат слова Шульгина: «мы, монархисты, мечтали о сильной России, коммунисты ее создали», – и в этом на протяжении его долгой жизни Шульгину приходилось убедиться не раз, они тем не менее были произнесены.
 После освобождения в 1956 г. из владимирской тюрьмы Шульгину все же пришлось вернуться в «большую политику». Он написал «Письма русским эмигрантам», а в 1965 г. сыграл самого себя в документальном фильме «Перед судом истории». Фильм этот, незаслуженно забытый, запечатлел для нас последнего из идеологов «белого дела», признавшего свое историческое поражение.


Рецензии
Спасибо Вам за то что пишите. И спасибо за то, что заглянули ко мне - рада знакомству.

Ещё раз, спасибо.

Ирина Купцова   03.01.2011 00:55     Заявить о нарушении