Графоман

Иногда судьба дарит человеку несостоявшуюся жизнь. Или, может, не дарит? Какой же это подарок? Тогда – подсказывает? Или человек сам выбирает ее из груды разложенных билетиков, которые внешней своей стороной абсо-лютно похожи друг на друга. И никто не пометил самый счастливый из них, как это бывает на экзаменах, когда студент, вытянувший хороший, по его мнению, билет, ставит на нем едва заметную галочку или крестик, чтобы другому тоже досталась частица удачи.

Зато внутренняя сторона у всех разложенных билетиков совершенно разная. И тут уж мы не вольны в выборе, и никто из нас не знает, чья же незримая рука заставляет нас не колеблясь вытянуть один-единственный, предназначенный для нас, путь.

Обмануть судьбу невозможно. «Ах, если б я взял крайний слева билетик», - мучается человек. Но во сне является ему словно горящий изнутри цветок. Лепестки тяжело и влажно отогнулись, чуть опав вниз, а нежно-розовый, с красными тенями полураскрытый бутон устремлен вверх и всё горит, горит изнутри. «Мне выпала счастливая судьба!» - радуется во сне человек. Но цветок тут же гаснет и словно на глазах умирает, свешивает безвольно гордую головку, и листья его обвисают, вянут, мертвеют. «Вот твоя жизнь!» - указывает человеку некто невидимый, кто-то всезнающий.

Но отчего же является горящий цветок? Чтобы поманить, чтобы подразнить слабый разум человека? Нет. Наверное, нет. Он является, чтобы человек всегда знал и помнил Творца своего и своей судьбы. Чтобы человек всегда верил Творцу своему. Чтобы человек, вытянувший билетик с несостоявшейся судьбой, - понимал, внимал, слышал: «Иди своим путем. Не сворачивай с дарованного тебе пути. Это твоя жизнь. И она тоже прекрасна, как распускающийся цветок в утреннем ярком солнце. Найди свое место в жизни, которую Я дал тебе».

Горящий изнутри цветок – это сама жизнь, дарованная каждому из нас. В каждом из нас горит и трепещет частица Божия. Несостоявшаяся судьба, несостоявшаяся жизнь – это очень часто то, как видят нас люди со стороны.

Но если все-таки мелькнул (хотя бы во сне!) пылающий любовью и счастьем чудесный цветок жизни, - значит, даже несостоявшаяся судьба – это тоже путь, указанный Богом.

С печалью и чуть снисходительно смотрим мы на работу дворника, который каждый день делает одно и то же: метет, скребет, долбит кусочек вверенной ему улицы. Ах, как однообразна его жизнь! Каким умирающим цветком представляется его судьба. Но сами мы, каждое утро проходящие мимо него, - сами мы ведь тоже однообразно и ритмично существуем на отмеренном нам жизненном пути. Чья же судьба не состоялась? Чей горячий цветок уже погас и умер? Может, наш? Ведь мы давно забыли, как пахнет трава, мы не заглядывали в глаза любимого человека, чтобы увидеть в них ответные чувства… А дворник собирает свои цветные листья и, смеясь, говорит вслед улетающему от ветра маленькому кленовому листочку: «Я не буду за тобой бегать!» Весной он обрезает лишние ветки на кустах, а потом красит бордюры в яркий белый цвет. Зимой он первым прокладывает дорожку в снегу для утренних пешеходов, посыпает ее желтым песком – и днем это уже обычный мокрый асфальт. И люди смело идут по нему, не боясь упасть или поскользнуться. А под грудами снега на газонах спит юная трава, чтобы прорасти потом острыми и сочными верхушечками, которые ранней весной похожи на нежные сосновые иголки – словно кто-то нарочно натыкал их в землю да и забыл про них.

Отчего иногда у вполне благополучного человека возникает мысль, которую он, однако, всячески скрывает от других и от себя, - возникает мысль, что он хотел бы свободно и чуточку бесцельно ходить по земле, как… Нет, не так, как бомжи. Не такие грязные и опустившиеся бомжи, заполнившие своим нечистым существованием нашу жизнь. А как ходили в старину странники, ночевали в поле или лесу, пили воду из речек, разводили костры и готовили нехитрую еду.

Благополучный человек тут же отгоняет эту мысль, как нечто безобразное, уродливое. Но вечером, гуляя с собакой, вглядывается в силуэты лежащих грязных людей, которые, не обращая внимания на прохожих, расположились на полянке среди цветов и зарослей сирени.
Но ведь горит же и в их душах незримый свет? Но такой слабый, такой неяркий, - что кажется, и не свет это вовсе, нет, не свет, а едва видимые отблески чужого пламени, чужого свечения.

И в самом деле, как хочется лечь на спину, прямо на теплую землю, слиться с ней, которая родила тебя и которая примет тебя потом опять в лоно свое; слиться с ней воедино, внимая пению птиц, вдыхая запах сирени.

Не напрасна ничья чужая жизнь. Несостоявшаяся чужая судьба помогает нам. Она помогает нам оградить себя, оградить свой внутренний жар, свой огонь от ветра, от дождя, не дать погибнуть.

…И если человек всю жизнь писал плохие стихи, не понимая того, что они в самом деле никуда не годные, - и, наконец, напечатал их и издал красивую книжку со своей фотографией, - их ведь все равно никто читать не будет. Их выбросят в мусоропровод, их просто оставят на улице, - и дворник равнодушно подметет их метлой, а бомжи сделают из них самокрутки. Их сожгут на газовой плите, разбросав пепел.

Но тот человек, написавший ненужные никому стихи, - он достиг своей цели. Он прожил свою жизнь, не сумев разжечь призрачный внутренний огонь, - и это для того, чтобы окружающие его люди содрогнулись от вида несостоявшейся судьбы и поспешили к своим делам, предназначенным им. Несостояв-шаяся чужая жизнь – это страх перед судьбой, это стремление к свету, к совершенствованию. Но, стремясь к свету, - не кажемся ли мы со стороны такими же жалкими, как бедный графоман, чьи стихи окончили свою жизнь в огне?