Глова 11. Финиш

В больницу йа стал прихадить па утрам на уколы. Ф полату стали заселяццо новые люди, особо ни с кем не знакомилсо, так, перекидывалсо парой слоф.
Однажды прихажу, сидим, песдим с Ондрюхой. Туто пришол док, типо обход. И такой к трудовику подходит, посмотрел иво и говорит: «И что ты ел?» А ему кушать нельзя было. Тот такой: «Ничиво». Док: «Кому ты ебешь моск? Че жрал говори». Трудовик: «Ну, одно яичко вареное и сосиску». Док: «Бля, йа же говорил тибе ниче не жрать… Ууу, сцуко…»
Док ушол, смарю, Андрюха ржот. Спрашиваю, мол, чо такое. Он россказывает: «Этот ко мне фчира подходит, говорит, есь чо пожрать, ну йа ему напомнил, што не положено, да думаю, похуй, не мне помирать. Вон у миня йайца были, семь штук…» и показывает на тумбочку. Там стоит пластиковая банка, и там два (!) йайца. Йа: «Блять, таг он же скозал одно съел!» Андрюха: «Нихуя, он пять йаиц сожрал, две сосиски и кефирчегом запил!». Во мы поржали тада. Суть ф том, как экспрессивно Ондрюха фсе это рассказывал. Через два гражданских – мат, круглые от щастья глоза и море эмоций. Йа стебалсо.
Уколы кололи практикантки. Это было песдец. Как бутта мы не люди, а восковые фигуры. Тщательно, медленно они вводили иглы в наши жёппы и плечи. Заходит одна: «Федоров!». Федоров лежит на кровати с капельницей в руке и отвечает: «А он вышел!» Сестричко уходит, через минуту возвращеццо: «Как блять вышел, мне скозали, што он под капельницей лежит!!!» и как вхуярит ему в жопу штоб не врал! Потом: «Иванов!». Молчание. «Петров!». Молчание. «Ну мне похуй, будем наугад колоть!» Ну все и раскалывались тада. В общем, мы над ними, и они над нами.
Кончились у миня уколы, кончились все процедуры. И однажды утрмо док сказал мне: «Завтра йа тебя выпишу». Сказать, што йа был щаслив – ничего не скозать. Просто ахуенно щаслиф.
На следуюсчий день мне дали бумашко, што йа находился в этмо здании три недели, тама были диагнозы, описание лечения, противопоказания всякие и т.п. На душе отлегло совсем. В тот день йа уходил домой с мыслью, што сюда йа уже не вернусь никагда. Было страшновато и нехорошо, хотя находилось много времени и для того, штобы просто постебаццо. Таг нам всем было лехче.