Наташкины мечты

 1

 «Мысль приобрела определенную форму и вылилась на белый лист бумаги. Прижилась. Бумага хранила ее и оберегала от чужих недобрых глаз…»

 «Все, больше не могу!», - подумала Наташка и закрыла тоненькую тетрадку, исписанную мелким аккуратным почерком, - И как люди пишут? У меня в голове все время что-то крутится, но выстроить все это в строгую линию повествования не получается. Может, попробовать писать каждую фразу на отдельном листе, а потом…

Зазвонил телефон. Наташка вскочила с кровати, уронив на пол карандаш, - ну вот, снова сломался!

- Алле?
- Привет, еще спишь?
- Привет, Мишка. Нет, не сплю.
- У тебя сегодня поезд в 23.40. Помнишь об этом?
- Конечно, помню. Вот, … собираюсь потихоньку.
- Я тебя провожу.
- Ну, если у тебя нет других дел…
- Тогда я за тобой заеду.
- Угу, - Наташка все еще думала о содержании и форме.
- Зонтик не забудь.
- Да, не забуду, не забуду. Пока.

 Мишка был другом, что называется с детства. Ходили в одну группу в садик, потом десять лет сидели за одной партой. Летом вместе ездили в пионерский лагерь. В общем, классический случай соседей-однолеток. Позже их дороги немного разошлись. Наташка поступила на экономический факультет университета, а Мишка учился в МАДИ на факультете проектирования автомобильных дорог. Но они сохранили верность дружбе, и оставались самыми близкими друг другу людьми.

 Наташка давно мечтала побывать в Питере и побродить по литературному Петербургу. Вечерами она трудилась в полиграфическом отделе какой-то радикально-настроенной газеты, что не мешало ей придерживаться своих принципов. От политики она вообще была далека. Её интересовала только литература, русская литература. И, как большинство девчонок, она была влюблена в поэзию серебряного века. Свою скромную зарплату Наташка оставляла в книжных магазинах. Из наташкиной комнаты постепенно исчезали плюшевые мишки и зайчики. И, даже, черепахи из её небольшой, но удивительной коллекции обиженно переползали в комнату родителей и привыкали к новой среде обитания. Всё свободное пространство комнаты теперь занимали книги.

 Наташка достала из ящика письменного стола старенькую точилку для карандашей и улыбнулась. Сей предмет подарил ей Мишка на восьмое марта, когда они учились в третьем классе. Тогда на собрании родители долго спорили о том, что подарят мальчики девочкам на восьмое марта. Договорились. Подарок будет состоять из шариковой ручки и альбома для рисования. Купили четырнадцать ручек и четырнадцать альбомов для рисования. Восьмого марта 1988 года на всех столах, за исключением одного, лежали одинаковые ручки и одинаковые альбомы. На столе третьей парты ряда у окна, там, где сидела Наташка, притягивая удивленные взгляды, ярко-розовым пятном на бежевом фоне открытки лежала точилка. Это было так неожиданно, что Наташка расплакалась. С одной стороны, ей не хотелось выделяться среди остальных девочек, а с другой – было очень приятно, что её подарок ни на чей больше не похож. Мишкину маму потом вызывали в школу, но инцидент был исчерпан благодаря сине-голубой, с кремовыми розами, коробке зефира в шоколаде…

 Наташка поточила карандаш, очистила точилку и убрала её обратно в ящик. Туда же переместился карандаш с тетрадкой. Немного подумав, она вытащила тетрадь и положила её в рюкзак: «Может, понадобится? Меня ждут два дня в Петербурге». Она достала с полки карту города, с указанием улиц и площадей и атлас автомобильных дорог. И в который раз начала составлять маршрут.

 После нескольких часов кропотливого труда Наташка вздохнула с облегчением. Перед ней лежал список домов, которые она очень хотела посмотреть. Она взяла ручку с красными чернилами и под каждым адресом написала кто и в какое время там проживал. В итоге получилось что-то вроде путеводителя по серебряному веку Петербурга. Наташка, довольная результатом, аккуратно сложила атлас и карту Санкт-Петербурга обратно на полку, а заветный листочек с адресами положила в паспорт.

Вот, теперь можно и отдохнуть. Она заварила себе чай, насыпала в тарелку любимых шоколадных пряников и погрузилась в зашифрованную историю «Поэмы без героя»
А.А. Ахматовой.

 2

 Время бежало вперёд. До отъезда оставалось совсем немного. Мишка заехал около десяти.

- Мишка, чай будешь?
- Разумеется, да. А ты пасп…, - Мишка не успел договорить, Наташка умела читать его мысли:
- Паспорт взяла, билеты положила.
- А зон…
- И зонтик - тоже.
- А где остановишься?
- В гостинице. В «Европе», - Наташка улыбнулась уголками глаз и налила в чайник воды.
- Шутишь?
- Да. В «Астории».
- Снова шутишь?
- Нет. На самом деле. В «Англетере».
- Но, там же дор…
- Я несколько месяцев халтуркой занималась.
- Чем – чем?
- Ну, дипломные работы набирала на компьютере, вот и заработала.
- Может, подкинешь и мне парочку клиентов? Шучу.
- Ладно, давай, чай допивай и поехали.

 Они присели на дорожку. Помолчали. Имперский город с темными тайнами скоро увидит свою новую гостью…

 3

 В двенадцать часов ночи поезд «Москва – Санкт-Петербург» мчал её навстречу мечте. В купе постучались. Вежливый проводник в красной униформе услужливо поинтересовался:

- Чаю или кофе хотите?
- Да, чай принесите, пожалуйста.

 Наверное, Наташке, просто, повезло. В купе она ехала одна. Равномерный стук колес отзывался в Наташкиной голове строчками:

«Были святки кострами согреты,
 И валились с мостов кареты,
 И весь траурный город плыл
 По неведомому назначенью
 По Неве иль против теченья,
 Только прочь от своих могил.

 На Галерной чернела арка,
 В Летнем тонко пела флюгарка,
 И серебряный месяц ярко
 Над серебряным веком стыл»


 Интересно, - подумала Наташка, - а кто-нибудь, когда-нибудь разгадает тайну «Поэмы без героя»? С этими мыслями она стала засыпать. А в голове все стучало:

 «И серебряный месяц ярко
 Над серебряным веком стыл»

«…стыл»
 «…стыл»
 «…стыл»


 4

 Уже подъезжая к Петербургу, Наташка позвонила родителям и сообщила, что добралась. Потом поговорила с Мишкой, который, как всегда, заботясь о ней, давал последние наставления.

 До гостиницы она добралась быстро. Это было угловое, четырехэтажное здание бледно-розового цвета. Наташка огляделась. Впереди – Исаакиевский собор, налево, через Исаакиевскую площадь, излучая какую-то нехорошую энергию, громоздился особняк из чёрного мрамора с большими окнами. «Как-то он сюда не вписывается, - подумала Наташка, - интересно, что в нем было в 20-х годах прошлого века?». Она поморщилась и прогнала от себя тёмные мысли.

 Ей дали номер на третьем этаже с окнами на Исаакиевский собор. Она зашла в лифт и нажала на цифру «3». Но двери сразу не закрылись. Тут же нежный Наташкин слух слегка резанула иностранная речь. К лифту подходила пара граждан пенсионного возраста, или скорее, очень пенсионного возраста. Они что-то шумно обсуждали на английском языке. Парочка вышла тоже на третьем этаже. Пока Наташка открывала свой номер специальной карточкой (вот, еще придумали), в её голове промелькнула мысль: «Вот, если бы и наши пенсионеры могли позволить себе съездить на пару недель куда-нибудь во Францию или в Венецию! Какая несправедливость ».

 Наташка легко открыла номер и подошла к окну. Великий Исаакий смотрел на неё задумчивым взглядом. Ей сразу захотелось подняться туда, наверх, где ангелы. Она приняла душ, переоделась и вышла на улицу.

 Лёгкий ветерок трепал её длинные русые волосы. Наташка перешла дорогу и направилась к Исаакиевскому собору. Наверху, там где ангелы, оказалось холодно, и ветер дул с такой силой, что ей пришлось ухватиться за одну из колонн.  Наташка посмотрела вниз, она не боялась высоты. Люди, машины, дома – всё казалось игрушечным. Она совсем замёрзла и стала спускаться. По пути она пыталась сосчитать количество ступенек, но её постоянно кто-то отвлекал, проходя или пробегая мимо.

 После экскурсии по Исаакиевскому собору, который поразил её своей массивностью и красотой, Наташка, сидя на лавочке, развернула листочек с заветными адресами.

Дальше шли адреса двух кафе, где собирались почти все представители всех литературных течений 1910-1920-х годов:
Последний адрес был такой: Б. Морская, 39 (гостиница «Англетер»)

 Наташка посмотрела на часы. Было 10 часов 35 минут. Она вычеркнула из списка 5-ый и 6-ой пункты и пошла к троллейбусной остановке. Так началось её долгожданное путешествие по серебряному веку.

 5
 
 Она уже побывала в гостях у А.А. Ахматовой, В.В. Маяковского, А.А. Блока, и теперь спешила на Таврическую улицу. Проходя мимо Таврического сада, она заметила свободную скамейку и решила отдохнуть. Наташка закрыла глаза. Вдруг, она услышала чей-то громкий кашель. Когда она открыла глаза, то увидела перед собой совсем старенького дедушку благообразного вида. Казалось, что он захлебнется своим кашлем. Наташка подошла к нему и спросила:

- Я могу Вам чем-нибудь помочь? Может, Вам «скорую» вызвать?

Старик пытался что-то сказать, но у него не получалось, кашель стал сильнее. Наташка вспомнила, что у неё в рюкзаке есть бутылка с водой. Она достала её и протянула дедушке. Тот дрожащей рукой взял бутылку и начал потихоньку пить. Наташка помогла ему сесть на лавочку.

- Спасибо Вам, деточка, - сказал старик, когда кашель чуть-чуть успокоился.

 Наташка оставила бутылку и собралась уходить, как вдруг обернулась и спросила:

- Ну, я же не могу Вас здесь оставить. Вы далеко живете? У Вас есть родственники? Кому я могу позвонить?

Старик только качал головой. Тогда она предложила проводить его до дома:

- И даже не думайте отказываться. Я Вас тут не брошу.

С этими словами Наташка помогла ему подняться.

- Куда идти-то?
- На Таврическую. Здесь рядом, рядом.

 Шли они медленно, и Наташке показалось, что прошло несколько часов. Проходя мимо большого красивого дома с одним только балконом на третьем этаже, старик сказал:

- Нам в арку. В-о-о-н в тот подъезд, - и он указал на правую часть дома. Они поднялись на четвертый этаж. В очередной раз Наташку удивил этот город: литые решётки с незатейливым, но красивым узором на перилах и ступеньки, цельные, из цельного камня, чуть стесанные по середине, играли бронзовым блеском, как будто отвечали взаимностью теплым лучам солнца, проникавшим через огромное полукруглое окно лестничной площадки.

- Вот, и пришли, - сказал дед, доставая из переднего кармана пиджака ключи от квартиры, -
Как я могу отблагодарить Вас?
- Мне ничего не нужно, спасибо. Каждый на моём месте поступил бы также.
- Да нет, не каждый. У Вас добрая душа, детка. Ну, хоть чаю со мной выпейте.
- Нет, нет, спасибо, - и Наташка собралась уходить.

Но старик неожиданно сильно схватил её за руку:

- Подождите, я Вам кое-что подарю.

И, оставив дверь раскрытой, удалился куда-то вглубь тёмного длинного коридора. Его не было несколько минут. Наташка не знала что делать. Уйти и оставить дверь вот так, открытой?

Она уже начала злиться на свою доброту, от которой уже не раз страдала, но тут послышалось шарканье, и старик появился из темноты того же коридора. В руке он держал что-то,завернутое в пожелтевшую от времени газету.

- Вот, возьмите. Это – Вам. Хранил его много, много лет. Получается, что хранил для Вас.

Наташка не знала, как отказаться, но старик настаивал:

- Берите, берите. Это- книга.

Наташка медленно и бережно начала разворачивать газету. Когда она увидела обложку книги, то не могла поверить глазам: в своих руках она держала третий том собрания стихотворений С.А. Есенина, выпущенный Государственным Издательством…в 1926 году. Наташка попятилась назад и чуть не уронила книгу на пол:

- Но …я…я…не могу принять это от Вас. Я не имею права! У Вас, наверное, есть внуки, оставьте им. Это же С.А. Есенин…первое собрание стихотворений…я, действительно, не могу…я…
- У меня никого нет. Умру – выбросят за ненадобностью на помойку, не рассматривая. А у Вас… Я знаю, Вы – сохраните. Спасибо Вам за все, прощайте

И старик с силой захлопнул массивную дверь квартиры.

 Наташка стояла и не могла сдвинуться с места. Когда шок первых минут прошёл, она завернула томик в газету и убрала в рюкзак.

 6

 Наташка долго бродила по питерским улицам и никак не могла прийти в себя. Она даже не узнала, как звали того доброго и никому не нужного старика. Ей сразу же вспомнились двое иностранцев из «Англетера». Наташке стало жаль старика и жаль страну, в которой еще не так давно был актуален лозунг: «Молодым – везде у нас – дорога, старикам – всегда у нас - почёт». Или не был?

 Наташка периодически нащупывала рукой в рюкзаке драгоценный свёрток. Уже смеркалось, и она заспешила в гостиницу. Наташка ехала в троллейбусе и думала о том, что поедет домой завтра утром, а не вечером, как планировала раньше. Ей хотелось скорей показать Мишке дорогой для сердца подарок. Возвращаясь в гостиницу со стороны Малой Морской улицы, на фасаде здания она прочитала:

 « В бывшей
 гостинице
 АНГЛЕТЕР
 28 декабря
 1925 года


 трагически
 оборвалась
 жизнь


 ПОЭТА
 СЕРГЕЯ
 ЕСЕНИНА»


 Наташка открыла свой номер и зажгла свет. Она сбросила кроссовки, умылась и забралась на кровать с ногами. Достала из рюкзака томик. Раскрыла. С обратной стороны обложки на неё смотрел совсем ещё молодой человек с добрыми, но грустными глазами.

 Когда Наташка закончила читать «Чорного человека», было уже далеко за полночь.
Она подошла к окну задёрнуть шторы. Вдалеке сверкнула молния. Подсвеченный множеством фонарей, Исаакиевский собор казался ей огромным строгим сторожем Петербурга. Наташка смотрела на него, нежно прижимая к груди заветный томик. Спустя какое-то время, ей показалось, что золотой купол Исаакия начал раскачиваться. Наташка закрыла глаза, чтобы не сойти с ума, и села на широкую кровать. Огромные капли дождя громко стучались в её окно. В этом стуке отчетливо слышалось:

 «Дорогие мои
 Хор-рошие…»

 Это была обычная питерская ночь. Несмотря на ветер и дождь, по Невскому бродили люди. Разных возрастов, разных национальностей и разных культур. Но в этот момент они все были едины.

 В Таврическом саду, с одной из лавочек, ветер поднял к верхушкам деревьев небольшой листочек, исписанный аккуратным мелким почерком. Попадая под капли дождя, буквы падали с него на мокрый асфальт красно-синими точками…

 А в гостинице «Англетер», в номере с окнами на Исаакиевский собор, засыпала совсем ещё юная Наташка. Она засыпала с новой мечтой: когда-нибудь у неё будут все четыре тома первого собрания стихотворений С.А. Есенина.