О Майе Кристалинской. Исповедь девчонки 60-х

Майя Кристалинская поёт
и грудного голоса волной,
обнимая, увлекает нас
в пору ту, где было всё весной…
(Руфь Тамарина)


Ты спрашиваешь, Палома, помню ли я Майю Кристалинскую? Да ведь это все равно, что спросить, помню ли я первого мальчика, который поцеловал меня! Знаешь, ведь мы, девчонки 60- х, были совсем другие, и поймешь ли ты, что я хочу сказать?

Нет, я не склонна видеть в молодых одни недостатки. Просто время сейчас другое, более стремительное, более прагматичное, что ли… А мы… мы росли неспешно, без компьютеров, без сериалов, без всех этих «фабрик» звезд, поющих под «фанеру». В наше время не было звезд, во всяком случае, такого понятия. А Майя Кристалинская была. И Анна Герман была, и Юрий Гуляев… Штучный товар, знаешь ли, таких не на фабриках делают. И песни их мы наизусть знали, и в именах не путались.

Палома, а дай-ка мне список песен Майи, который у тебя в руках, и ты увидишь, что я не только спою тебе практически каждую из них, но и расскажу историю, связанную с той или иной песенкой. Свою историю, конечно, не песенкину. Они ведь у тебя там по годам расписаны. Старая черепаха, которую ты видишь перед собой, и которая забывает многое из того, что надо бы помнить, кроме разве что графика приема лекарств, тоже была когда-то молоденькой барышней. Правда, часами она просиживала не в этих современных Макдональдсах, а в библиотеках и театрах с филармонией впридачу.

Ну и радио слушала. Особенно любила передачу «После полуночи», когда передавали, то что называется, лучшее из лучшего. И все свои девичьи радости или горести соотносила с той или иной мелодией, с теми или иными словами песни. Это сейчас пишут тексты для песен, а в мое время стихи писали. Поэтов-песенников ведь тоже не так много было. Их имена были на слуху, так же, как имена композиторов и певцов.

Итак, «Старый клён», запись 1961-го года. Песня из кинофильма «Девчата»…

А как же! Песни Александры Пахмутовой, Алечки, как ее ласково называли на советской эстраде, все любили. И фильм мы любили с этой малышкой — Наденькой Румянцевой.


Старый клён, старый клён,
Старый клён стучит в стекло,
Приглашая нас с друзьями на прогулку.
Отчего, отчего,
Отчего мне так светло?
Оттого, что ты идёшь по переулку.

Во дворе моего детства тоже был такой клен, а под ним — уютная беседка, в которой днем сидели старушки, а вечером собиралась наша дворовая компания. Ах, какими мы были юными тогда. Девчонки в туго накрахмаленных нижних юбках под платьями с рукавами-«фонариками», с косичками, как у Надюши Румянцевой, и наши все еще не взрослеющие мальчики. Теплое лето, из окна раздается этот самый «Старый клен», а я знаю, что по переулку идет мальчик из моего класса, в которого я тайно влюблена. И вдруг окрик: «А не пора ли тебе домой, милая? Уже 9 вечера!». Это меня зовет моя мама. А компания моих друзей дружно произносит: «Детское время закончено!». Вот так, Палома, каждый вечер поступала моя строгая мама, и не удивительно, что присказка о «детском времени» на несколько лет стала моим дворовым прозвищем. И мальчики мои были отодвинуты тоже на несколько лет вперед…

Погоди, погоди, Палома, не спеши. Вот в самом конце смотри — «Журавленок». Ах, Палома, ведь мы все родом из СССР, во всяком случае, мы с тобой. Майя ведь не только о любви пела. Слушай, ведь у меня до сих пор работает старый проигрыватель, тот, что в углу! И пластинки с записями Кристалинской есть в тумбочке под ним. Давай послушаем эту песню вместе с тобой, ведь мы когда-то плакали, когда она звучала, мы под нее обретали это острое ощущение принадлежности к нашей стране, к нашей великой Родине.


Ушло тепло с полей, и стаю журавлей
Ведет вожак в заморский край зеленый.
Летит печально клин, и весел лишь один,
Один какой-то журавленок несмышленый.
Он рвется в облака, торопит вожака,
Но говорит ему вожак сурово:
«Хоть та земля теплей, а Родина милей.
Милей — запомни, журавленок, это слово».
Запомни шум берез и тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим.
Запомни навсегда, иначе никогда,
Дружок, не станешь журавлем ты настоящим.
У нас лежат снега, у нас гудит пурга
И голосов совсем не слышно птичьих.
А где-то там, вдали, курлычут журавли,
Они о Родине заснеженной курлычут.

У людей сейчас размыто понятие Родины. Глобализация, интеграция и прочие иностранные слова. Но в нашем поколении это осталось, и похоронят меня, Палома, в родной земле бывшего СССР, как бы ни назывался теперь этот его осколок. «А Родина милей…». Ты, Палома, тоже не забывай об этом никогда…

А вот и «Карелия»… Слова К. Рыжкова музыка А. Колкера. Еще одна пара имен, как Пахмутова и Добронравов…

В разных краях
Оставляем мы сердца частицу,
В памяти бережно, бережно, бережно встречи храня…
Вот и теперь
Мы никак не могли не влюбиться,
Как не любить
Несравненные эти края.
Долго будет Карелия сниться,
Будут сниться с этих пор
Остроконечных елей ресницы
Над голубыми глазами озер.

Ах, Палома! Жаль, что ты не была в Карелии, не видела того, о чем поется в песне. А мы с мужем много раз ездили туда — и на лыжах кататься, и на байдарках ходить. В нашем поколении Карелия был своеобразным связующим знаком людей определенного круга, определенного мировоззрения и мироощущения. «Партия побывавших в Карелии». Как тебе, Палома, такой штришок к политическому портрету нашей нынешней страны?

А вот какая чудная песня — «А снег идет»! Стихи, не текст, Палома, стихи!! Написал твой любимый Евтушенко. Я помню этот фильм «Карьера Димы Горина». Жаль, что по ТВ мало показывают старых фильмов, даже по этому кабельному телевидению нечего смотреть, да я и не смотрю, уж лучше старые книги перечитывать, классиков, на которых росло наше поколение. Мы в метро не читали в паузах между пересадками эти жуткие, в руках разваливающиеся книжонки. «Женский роман»… Палома! Не бывает женских и мужских романов, бывает хорошая литература и плохая. Хорошая в моем шкафу собрана. Ой, отвлеклись мы от Димы Горина в исполнении совсем юного Александра Демьяненко и от песни, когда-то мною очень любимой.


А снег идет, а снег идет,
И все вокруг чего-то ждет,
Под этот снег, под тихий снег
Хочу сказать при всех:
— Мой самый главный человек,
Взгляни со мной на этот снег,
Он чист, как то, о чем молчу,
О чем сказать хочу…

Фильм, конечно, то что называется «советский». Но такой милый этот кассир Дима, который в финальной сцене встречается со своей любимой! Нелепый интеллигентный мальчик, волею судьбы превратившийся в строителя ради любви. Но сколько миллионов зрителей привлекала эта красивая зимняя сказка! Как жаль, что он умер… Не Дима Горин, а Александр Демьяненко. Скоро все уйдут, кто формировал наше поколение, прививал вкус к настоящему искусству…

Палома! А это уже по твоей части. Смотри — песня Окуджавы, «Старый причал».

Чайка летит, ветер гудит, шторм надвигается,
Кто-то и мне машет рукой и улыбается.
Кто-то и мне прямо в глаза молча глядит,
Словно забыть старый причал мне не велит…

Я знаю, вы там у себя в журнале любите Окуджаву. Когда эта песня появилась, мне еще немного лет было. Это уже потом появилось целое направление — бардовская песня. А «Причал» просто хорошей песней был, такой очень лиричной. Вообще Майя много песен спела в ритме вальса. Хорошо ложился этот ритм на ее голос, на манеру исполнения.

Возьми хоть «Вальс о вальсе» на стихи Евтушенко… Палома?.. Тебя не утомила еще своими воспоминаниями старая черепаха? Я ведь тоже, как и ты, обожаю раннего Евтушенко. А моя мама как-то не очень вначале воспринимала это слишком, на ее взгляд, откровенное «Постель была расстелена, а ты была растеряна…». Пуританское советское воспитание, что поделать. Ее эта «постель» испугала, а я забрала сборник и ушла в свою комнату дальше читать, потом уже увлеклась серьезно — и стихами, и романтическими историями, с ними связанными.

Вальс устарел, —
Говорит кое-то, смеясь.
Век усмотрел
В нём отсталость и старость.
Робок, несмел,
Наплывает мой первый вальс.
Никогда не смогу,
Никогда не смогу
Я забыть этот вальс…

Мой первый вальс позже случился. Я имею в виду школьный выпускной бал. Нам ведь не разрешали краситься, ногти лаком покрывать, начесы делать. Знаешь, что такое начес? Это когда волосы для увеличения объема к корням чешут, а потом сверху слегка приглаживают. Если не слишком пригладить, получалась знаменитая прическа «я у мамы дурочка». Ой, Палома, начнешь воспоминания, дня не хватит. Скажу только, что в знак протеста против учительского террора я пришла на выпускной бал с заплетенной косой без всяких начесов, переброшенной через плечо, и даже ресницы не подкрасила. Против течения, Палома, против течения… Как раз в этот день многое не возбранялось.

И хотя в нашей школе уже давно была своя собственная рок-группа, все равно на магнитофон ставили кассеты с любимыми старыми песнями, конечно, и с вальсами Майи Кристалинской.

Чуть охрипший гудок парохода
Уплывает в таёжную тьму.
Две девчонки танцуют на палубе,
Звёзды с неба летят на корму.
А река бежит, зовёт куда-то,
Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре,
По Ангаре.


Ты пришел к нам таежной тропинкой,
На моем повстречался пути.
Ты меня называл бирюсинкой,
Все грозил на медведя пойти.
Только вдруг завтра утром уедешь, —
Станет зябко тебе у костра…
Может, ты и пойдешь на медведя,
Да боишься в тайге комара.

Кстати, вторая песня — «Таежный вальс» — это ответ девушки на песню «Бирюсинка» Колмановского и Ошанина. Еще один замечательный тандем композитора и поэта.

Палома! А ведь опять Евтушенко. Во времена моей юности были необыкновенно популярны песни Арно Бабаджаняна. А кумиром всех девчонок нашей школы безоговорочно был молодой еще Муслим Магомаев. Помню, он приезжал в наш город на гастроли почти одновременно с Эдитой Пьехой. Ой! Как не любила Эдиту моя учительница химии… «Кафешантанная певичка», — брезгливо морщилась она. А среди нас, девчонок, почему-то витал слух, что Магомаев и Пьеха связаны романтическими отношениями. Одна моя одноклассница случайно пропустила выступление Муслима, которое транслировало телевидение. Узнав о своей оплошности, она буквально заходилась в рыданиях, когда мы наперебой обсуждали некоторые моменты концерта. Но я отвлеклась, Палома. Просто увидела одну из лучших песен Бабаджаняна, которую исполняли и Магомаев, и Кристалинская, — «Не спеши».

Ты спеши, ты спеши ко мне,
Если я вдали, если трудно мне,
Если я, словно в страшном сне,
Если тень беды в моём окне.
Ты спеши, когда обидят вдруг,
Ты спеши, когда мне нужен друг,
Ты спеши, когда грущу в тиши,
Ты спеши, ты спеши…

Ах, Палома… Смотрю я на список песен Майи, вспоминаю музыку, стихи. Эти песни «сделали» нас, девчонок 60-х. Мы соотносили с ними свои чувства, мысли, мироощущение. Та женщина, которую ты видишь перед собой — не только продукт эпохи, но и продукт того лучшего, что было в советской массовой культуре. Хотя, какая же она массовая? Талантливые певцы, композиторы, поэты… Каждое имя на слуху, каждое имя любимо и почитаемо. Может, мы слишком идеализировали нашу будущую взрослую жизнь, может, нам не хватало здорового прагматизма, а романтики было с перехлестом. Но поверь, Палома, я счастлива, что моя жизнь сложилась именно так, а не иначе, и то, о чем мы говорим с тобой, для меня не пустой звук, не желание как-то оправдать негативы моего времени.

Как писал Высоцкий — «Время эти понятья не стерло…». И любовь, и добро, и зло останется тем же всегда — даже в будущем нашем далеком. Вашем, Палома, — и твоем, и твоей дочери, и твоей внучки, которая у тебя когда-нибудь будет. Вот так.

Нет, Палома, мы, конечно, не были «тургеневскими барышнями», во всяком случае, если и были, то не все и не так уж буквально. Но представь себе молоденькую барышню, воспитанную хорошими книгами, театром, гениальными актерами (а в наше время по воскресеньям в 14 часов по телевидению был обязательный спектакль ведущих московских театров), которая, переживая свою первую любовь, в этой самой радиопередаче для полуночников слушает такие песни в исполнении Майи:


Пусть завтра кто-то скажет, как отрубит,
И в прах развеет все твои мечты.
Как страшно, если вдруг тебя разлюбят,
Ещё страшней, когда разлюбишь ты.
Померкнет всё, и краски потускнеют,
И потеряют запах все цветы.
Тебя не любят. Есть ли что страшнее?
Ещё страшней, когда не любишь ты…

Инна Гофф написала стихи к этой песне… Давай послушаем — она того стоит, уверяю тебя.

А вот смотри, Палома, как интересно перекликаются эти две песни Кристалинской! К первой тоже Инна Гофф стихи написала, а ко второй — Роберт Рождественский.

Для чего ты сказал
Среди ясного дня,
Что её ты жалеешь,
А любишь меня?
То ли снег за окном,
То ли пух с тополей…
Об одном я прошу:
И меня пожалей…


Зачем на склоне дня
Холодный дождь полил?
Ты целовал меня,
А на губах полынь…
Горчит полынь-трава…
Теперь-то знаю я:
Полынь — твои слова!
Полынь — любовь твоя!

Знаешь, мне кажется, если посмотреть на список песен, что всю сознательную жизнь девочек 60- х сопровождали песни Майи — развивали душу, ставили и решали сложные вопросы на каждом этапе их женской судьбы… На каждом этапе — от нижних юбок для увеличения девчоночьих форм до первой седины в волосах и первых настоящих, не придуманных женских горестей.

Вот смотри, Палома! Сколько интересных ситуаций, сколько историй в песнях Кристалинской. Ее негромкий голос жалел, утешал, давал надежду или рассказывал, что ты не единственная в таком положении, и нужно жить дальше.

Ночь была, был рассвет,
Словно тень крыла.
У меня другого нет,
Я тебя ждала.
Всё ждала и верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.


Я узнаю цену раю,
Ад вкусив в раю.
Я тобой переиграю
Молодость свою.
Переходы, перегрузки,
Долгий путь домой…
Вспоминай меня без грусти,
Ненаглядный мой.

Вот еще одна замечательная песня — грустная такая. Майе Кристалинской особенно удавалось передать своим голосом такое настроение. А почему ее песни были подчас такими грустными, ты теперь знаешь. Кстати, обрати внимание — опять Евгений Евтушенко. Я как-то не задумывалась раньше, сколько его стихов звучат в лучших песнях Кристалинской.

В нашем городе дождь,
Он идет днем и ночью.
Слов моих ты не ждешь, ты не ждешь,
Я люблю тебя молча.
Дождь по крышам стучит,
Так что стонут все крыши.
А во мне все молчит, все молчит,
Ты меня не услышишь.
Я люблю высоко,
Широко, неоглядно,
Пусть тебе это все, это все,
Совершенно не надо…

Мы, девчонки 60-х, сохранили в себе эту способность к широкой и неоглядной любви, да собственно, другой и не представляли. До чего же насыщенной была наша внутренняя жизнь, как я думаю, глядя на эти строчки. И пусть мы не так ярко одевались, пусть не умели пользоваться косметикой, но душа наша не уставала трудиться, вбирать в себя лучшее из того, что было вокруг.

«Сколько неба, сколько света, сколько солнца… Неужели это мне одной?». Как счастливы мы были своей безоглядностью, Палома, как счастливы… Я не плачу, не волнуйся, просто вся моя юность перед глазами, все мои надежды… «И все сбылось, и не сбылось…».

Или вот это. Хоть стихи Игоря Шаферана написаны от мужского имени, но и ее пела Кристалинская —


Для тебя, для тебя, для тебя
Самым лучшим мне хочется быть.
Все земные пути я готов обойти,
Все моря я готов переплыть.
Ты поверь, ты поверь, ты поверь,
Я сумею всем сердцем любя,
С неба звёзды достать,
Чтоб единственным стать
Для тебя, для тебя, для тебя!

Ах, как все переплетено в моей памяти. Уже гораздо позже был такой фильм Эдмонда Кеосаяна «Когда наступает сентябрь». Там необыкновенно сыграл Армен Джигарханян, а песню «Для тебя» пел герой Владимира Ивашова. Вот еще одно артистическое имя — тебе стоит почитать о нем и посмотреть, если не видела, фильм «Баллада о солдате».

Это ведь такая вершина Григория Чухрая! А еще говорят — тоталитаризм. Но почему, скажи мне, тогда культура была на таком высоком уровне? Неужели ей вредна свобода?

Палома, тебе не кажется, что старая черепаха что-то слишком впала в брюзжание и менторский тон? Ты же знаешь свою соседку — перелом срастется, как на собаке. Ну, подвернула ногу и не вовремя обратилась к врачу, так не голову же, ногу! Я еще побегаю, девчонка 60-х, потанцую под Майины песни. А пока давай мы с тобой просто послушаем мои любимые…

* * *
Пусть дни проходят,
спешит за годом год, -
Когда минутка грустная придет,
Я обниму тебя, в глаза твои взгляну,
Спрошу: ты помнишь первую весну,
Наш первый вечер и обрыв к реке,
И чью-то песню где-то вдалеке?
Мы нежность ночи той
с годами не сожгли,
Мы эту песню в сердце сберегли.

* * *
У подножья обелиска
В карауле молодые деревца…
Сядем рядом, сядем близко,
Так, чтоб слышать друг друга сердца.
Мне милее и дороже
Человека нигде не сыскать.
Разве может, нет, не может
Сердце здесь, на кургане, солгать!..

* * *
Отыщи мне лунный камень,
Сто преград преодолев,
За горами, за веками,
В древних складах королев.
Отыщи мне лунный камень —
Талисман моей любви,
Под землей, за облаками,
В небесах, в любой дали.


* * *
Если вам ночью не спится
И на душе не легко,
Значит, вам надо влюбиться
В ту одну на земле, что от вас далеко.
Кто она? Где она ходит?
С кем провожает зарю?
Кто ее под руку водит, —
Ту одну на земле половинку твою.

* * *
Над дорогой встает заря,
Синим ветром полны моря.
Ты не печалься, ты не прощайся, —
Ведь жизнь придумали не зря.
Будет радость, а может, грусть…
Ты окликни — я оглянусь.
Ты не печалься, ты не прощайся,
Я обязательно вернусь.

* * *
Родимая земля — достоинство мое
Вся жизнь моя, не меньше и не больше.
Она всегда во мне, а я уйду в нее
Когда-нибудь, хотелось бы попозже.
Земля моих отцов, земля родных людей
Любовь моя, забота и награда.
Наверно, земли есть и краше и теплей
Наверно, есть, но мне других не надо

Что ж, Палома, надеюсь, тебе мой рассказ помог окунуться в эпоху моей юности. И еще! Какие имена, посмотри — Ю. Друнина, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, Б. Окуджава, Б. Ахмадулина, И. Гофф, И. Кашежева, Р. Казакова, Н. Доризо… Какое сплетение талантов! И конечно, Майя Кристалинская…
___________________________

Полностью статья «Опустела без тебя Земля…». Майя Кристалинская — музыкальный символ поколения» опубликована в журнале "Солнечный ветер" 11.11.2006 г. - http://www.vilavi.ru/sud/081106/081106.shtml


Рецензии
Как замечательно. Есть в жизни вещи, которые не стареют.
Спасибо.
А все эти песни я, оказывается, тоже знаю наизусть.

Мария Купчинова   24.05.2017 17:10     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.