Экспериментатор. Дождливый дивертисмент

Дождливый дивертисмент
Экспериментатор

Иду я по городу... Иду, иду, просто так. Погулять хочется. Ни у что? Если бы погода хорошая... Тогда бы ничего, тогда бы петь хотелось. А так - хочется думать. И не так, чтобы думать, а так, чтобы размышлять. О чём только? Да, о чем только не поразмышляешь в дождливое воскресенье, когда делать нечего и не хочется ничего. Находит желание под дождём побродить. По самым-самым местечкам. Вроде улицы репина или Апраксина двора. Несмотря на все страхи перед нарушителями порядка, которые любят тёмные подворотни. Настроение такое.

Когда такое настроение, тогда вообще всё - это несмотря на. Хотя бывает и наоборот. Да, чаще бывает наоборот. Это когда всё мешает, и только серый дождь и жёлтые листья - хорошо. Думаешь о проблемах под таким дождём. Об экономических и экологических. Я, например, когда думаю об экологии, всегда прихожу к выводу, что на самом деле я больше всего хочу, чтобы все люди (не исключая меня!) стали обратно обезьянами. Ну и неудивительно - если бы все люди были обезьянами, никто бы и не знал, что такое экология. Ведь хорошо бы тогда было, кто угодно согласится. Тогда нужно было бы бояться того, чего боятся обезьяны, а не двойки за экзамен, не увольнения с работы, не потери первенства по производству, не международного положения, не накала страстей вокруг политико-экономических проблем и даже не экологической катастрофы. Впрочем, её мало кто по-настоящему боится. Если б боялись - её бы не было. Это у людей всегда так: они боятся того, чего нет, и совсем не боятся того, чего обезьяны боятя вполне справедливо.
Кстати, некоторые думают, что бывают такие обезьяны, которые из людей получились. То есть, был человек - нравственный, а потом попал на плохую почву и стал безнравственным - обезьяной, значит. А возмется ли кто-нибудь объяснить, что есть нравственность?

У нас в классе есть девчонка одна, вот это она - типичный пример такой "обезьяны". Никакие замечания её не смущают, никто не в состоянии вести с ней спор, употребляя в качестве аргументов разумные доводы, её наглости и хамству нет пределов, и разговаривать с ней на повышенных тонах тоже бесполезно: это лишь даст возможность в очередной раз почувствовать себя идиотом и ощутить к этой девчонке не то ненависть, не то страх перед некоей "безнравственностью", не то подсознательное согласие. Про таких людей говорят, что для них нет ничего святого. Но ведь святыню тоже кто-то выдумал... Кто-то когда-то первый заставил себя задавить голос природы, сначала в себе. Так что получается, обезьяны нравственнее людей, судя по их образу жизни.

Да… А выглянет солнышко - и ничего от этих мыслей не останется, будто их и не было. Одни шуточки на счёт всего. Сначала горькие, потом весёлые, потом вперемежку. Если такие шуточки отпускать ещё и с глубокомысленно-саркастичным видом, то можно получить довольно оригинальную репутацию у окружающих. Да, некоторые в нашем классе этим отличаются… Точно ожившие герои лермонтовских стихов, настоящие романтики, которые, не зная, искренне считают, что знают, и во всей полноте обладают седьмой масонской добродетелью - любовью к смерти. Истинно романтическая особенность. Она идёт прямо изнутри специфического мироощущения, характерного для тех, кто никогда не знал или каких-либо положительных, или каких-либо отрицательных сторон жизни, потому что не имел возможности или, реже - не хотел знать из принципа. Когда обладаешь такой половинчатостью взглядов, то не можешь с этим смириться и внушаешь себе обратное (но только внушаешь!), а это ведёт к конфликту с окружением и вытекающим последствиям. Поэтому настоящие, "сквозные романтики" польностью нежизнеспособны. Но их, слава богу, не так уж много, этих несчастных и безвредных жертв противоречий человеческих взглядов и реальной жизни: чаще всего романтическое восприятие сути вещей безвозвратно теряется с возрастом. Намного больше в мире холодных, расчётливых нигилистов, которым на всё наплевать, сторонников сиюминутной выгоды, породителей этих противоречий, безнравственных не только с человеческой точки зрения, но и не уровне природном, как нравственно любое, самое отвратительное на первый взгляд, животное.

Да, кстати, не мешало бы купить где-нибудь корму для моих животных. А я позавчера оставила трёшку на подоконнике в кабинете литературы, замечталась, видите ли! Теперь откуда взять денег на лягушат для ужа?!.. Нет, пора с этим кончать, это уже переходит все границы разумного. Ну да, я призналась себе наконец, что я влюбилась, в кого бы вы думали? В своего одно-клас-сника! Да, влюбилась, да так, что раньше б и не подумала, что могу писать анонимные признания в стихах и замышлять планы свидания наедине, для объяснения. В школе я хожу по коридору туда-сюда и строю самые несчастные мины, украдкой поглядываю на него с замиранием сердца и прячу собственный взгляд, а дома пишу какую-то восторженную чушь и обливаюсь слезами умиления. А отчего? От того, что он не только "новенький"; он умный, скромный, красивый, застенчивый, играет на гитаре и поёт дивные печальные романсы. В кабинете литературы - месте, где он бывает чаще всего - в шкафу стоит его гитара. На каждой большой перемене он берёт её, садится на стул где-нибудь в углу коридора и начинает напевать. Тогда вокруг него собирается полшколы и с задумчивыми лицами внимает его прекрасному голосу, некоторые подпевают.
К нему все относятся с уважением и без тени кокетства. А влюбилась только я. И он стал для меня богом. Я пишу его имя на стенах, столах, окнах, клочках бумаги, везде-везде. Я тайно посвящаю ему стихи Пушкина и Жуковского. Я сочиняю сама молитвы к своему светлому богу и читаю их по триста раз в день, глотая счастливые слёзы. Я не смею подойти к нему на пять шагов, я даже не смею долго смотреть на него, чтобы он не заметил этого, а когда он проходит мимо меня или случайно бросает на меня взгляд, внутри у меня что-то вздрагивает, как от ожога, по всему телу разливается болезненная слабость. Я не могу, не могу больше этого терпеть, я каждое утро по дороге в школу занимаюсь аутотренингом, внушая, что мне нет до него никакого дела и я должна наконец прийти в себя. Но как только я вновь вижу его, пусть издали, опять то же… Я покоряюсь своим чувствам и возникающим мыслям, я хочу находиться вблизи сияющего божества, чувствуя себя чем-то неизмеримо ничтожным, и рыдать в умилении, и любить, любить, не понимая, что это, как и почему именно его и именно так, безумно, самозабвенно!.. Забыв всё, и только блаженная печаль любви, и серый дождь, и жёлтые листья под ногами... Только это - и больше ничего не видеть, не слышать, не знать… И мысли возникают при свете, излучаемом им, моим божеством, и в печали моего счастья. Они какие-то аморфные, нереальные. Я не могу взять в руки бумагу и ручку и записать их, я должна их прочувствовать и проговорить сама с собой; я выхожу под дождь и хожу по пустому скверу кругами, глядя себе под ноги...

Стоп! Что ещё за разговоры с самим собой? Божественное благоговение перед человеком, меланхолия, упоение своими чувствами и мыслями - это уже знакомо, это романтизм.

И как только появилось сознание, любовь небесная испарилась сама собой, без всяких усилий, осталось лишь её напыщенное отражение в туманном душевном зеркале, от которого я медленно, растерянно и невольно отхожу всё дальше, дальше, и отражение тает, меняясь и бледнея… Я вижу почему-то не себя, а девушку, придуманную мной, и ревность вместо любви, и соперница в его синем с красными плечами и полосами пуловере беседует с подружкаи его голосом, и девушка, придуманная мной, стоит поодаль и задумчиво смотрит на них. Странная атмосфера ожидания висит вокруг, видимая во всех движениях и звуках, растянутых и неясных, как при замедленной съёмке и сниженных оборотах. И - выстрел. Без пистолета, без звука, лишь его обезличенное сознание. Всё происходит медленно и неестественно: сведённая на нет внезапность выстрела, испуг и недоумение окружающих, в кадре рука, прижатая к алому плечу пуловера, темнеющему от расплывающейся крови… И больше ничего. Один туман и чьи-то мутнеющие лица, ни ревности, ни любви, а только чья-то смерть.
Всё, что осталось.

Что было со мной?

Шла я по городу… Шла, шла, просто так. Это дождь виноват, это он навеял размышления и такое настроение, когда вообще всё - это несмотря на. Несмотря на необходимость стоять в очереди за кефиром, писать сочинение по истории, кормить ужа. Я зачем вышла на улицу? Чтобы идти в гастроном. А пришла в пустой осенний сквер, покрытый листьями и лужами, и начала ходить кругами и говорить сама с собой, держа в руке хозяйственную сумку, и промотала так почти три часа! Это я чем занималась? Переваривала каку-то меланхолию, воплощённую на одиннадцати тетрадных листах неделю назад!.. Вид у меня, конечно, глупейший. Если кому рассказать… Да, кажется, уже шесть часов вечера, а я всё иду по городу. Кстати, я однажды пришла после такой же прогулки и разом накатала огромное стихотворение, наполовину состоящее из междометий и мудрствований. Мама была в восторге, целую неделю успокоиться не могла, всем родственникам и знакомым заставляла меня читать эту чушь. Потом она же меня в нежизнеспособности упрекает, когда я вот этак из магазина возвращаюсь. Ничего, я её понимаю. Как там, в начале-то, о чём я думала? Об обезьянах и романтизме. Что же ещё нужно?.. Это, конечно, ясно, кто из нашего класса отличается специфическим мироощущением: я, мой возлюбленный бывший и одна моя подружка, тоже, кстати, бывшая. Мне на них, оказывается, намного приятнее издали смотреть. Как и на перспективу стать поэтессой и научиться запечатлевать "души прерасные порывы". Конечно, холодным нигилистом быть выгоднее, когда ты вечером обязан делать уроки ещё и за двоечника-братца. А у меня самой, что там в плане? Тэк-с: диалог во французском кафе, реферат по истории, биография Лермонтова и понятие о романтическом герое - это по литературе. Нет, хорошо бы было быть обезьяной и не портить себе мозги всякой всячиной, не имеющей ни малейшего отношения к жизни! Жизнь-то - сложная штука, особенно для людей с запудреннми мозгами.

Эх, не умеем мы радоваться солнышку! Даже Пушкин - и тот любил осень.


ноябрь 1989 г.



© Copyright: Экспериментатор, 2007
Свидетельство о публикации №2707300184