Вася

Он собирался ко мне в гости лет десять. Но созванивались и то не каждый год. Однако это не мешало нам считаться нежными друзьями.
И тут он внезапно звонит:
-Ты одна?
-Одна.
А надо сказать, про личную жизнь друг друга мы не очень осведомлены: она могла меняться и чаще, чем мы успевали это обсудить.
-Я щас приеду.
-Почти полночь! – испугалась я.
-Мне необходимо с тобой поговорить! – Он подчеркнул «необходимо».
-Ты пьяный? – заподозрила я. Когда ещё русскому мужику нужда «поговорить»?
-Да, я пьяный, но у меня беда, и мне надо с тобой увидеться.
Друзья познаются в беде, разве откажешь! Диктую адрес.
Когда-то, ещё в советские времена, мы с ним столкнулись однажды в Доме учёных, и он вдруг пригласил меня в ресторан поужинать. Я заколебалась: с чего бы ему вести меня в ресторан... Но он тут же отмёл все подозрения:
-Да брось ты, просто поужинаем. Могу я себе это позволить?
Тогда он действительно мог: успешная карьера, симпозиумы, публикации, гонорары.
Спустя год-другой грянула перестройка, ресторан Дома учёных сначала опустел, а потом наполнился, но уже совсем другим людом. Мы могли только локти кусать.
А потом я съездила на одну конференцию и заработала немножко тамошних денег. Заработала именно наукой, а не каким-нибудь там маркетингом, будь он неладен. Позвонила Васе и пригласила его поужинать в ресторане Дома учёных.
Это было чем-то вроде акции протеста и неповиновения: мы, два бедных доктора наук, сидели в бывшем своём ресторане среди богатых «новых учёных» (тогда расплодилось множество академий бизнеса, и членкоры этих академий с золотыми цепями заняли своё место под солнцем науки) и демонстративно ужинали на профессионально заработанные деньги.
Считай, в разведку вместе сходили.
Как же я могла не пустить его, хотя бы и в полночь, хотя бы и пьяного, если у него беда.
А однажды он спас мне машину. Я купила новенькую «шестёрочку», и он мне посоветовал поставить на неё противоугонную хитрость. Сама бы я не додумалась, а он и адрес дал народного умельца. И вот, средь бела дня возвращаюсь к припаркованной своей машине, а она открыта, замок зажигания вырван, провода все наружу. Но цела, спасена, не поддалась врагу.
А всё он, мой друг Василий.
Вскоре во дворе, в полночной тишине раздался его вопль:
-Нинка!
Не знал в темноте, куда направиться, и, как учёный, принял решение, лежащее на поверхности.
Я открыла окно и тоже принялась голосить, руководя его дальнейшим продвижением.
К разговору он подготовился: бутылка водки и бутылка хорошего вина из супермаркета. Широк Василий был всегда.
Никакой беды у него, к счастью, не оказалось. Просто не с кем было продолжить. Не пить же одному.
-Ты мне дашь поцеловать тебя во всякие такие места? – деловито осведомился он, разливая напитки.
 Вопрос был своевременный: я как раз собиралась у него узнать, оформил ли он уже пенсию и с чего начинать: мне все эти хлопоты вскоре предстояли.
Причём по тону было ясно, какие такие места его вдруг заинтересовали.
Последний раз с предложением такого рода на меня выходил соседский мальчишка, когда нам было лет по пять. Значит, мы уже начали впадать в детство.
- Насмотрелся всякой дряни по телевизору, - неодобрительно проворчала я.
Но Вася уже забыл, о чём речь. Склероз, как известно, не болезнь, а великое благо, даруемое в старости за большие заслуги.
Тем не менее, разговор, в котором он так нуждался, мы провели.
Особенность пьяной беседы состоит в том, что по отдельности все фразы вполне осмысленны, но в целое не складываются. Поэтому пересказу поддаётся только один эпизод.
- ...я ей сказал про тебя несколько одобрительных слов, но она мне скептически возразила, мол, не обольщайся.
Мне было любопытно узнать причину такого скептицизма, но Вася потерял нить.
-«Не обольщайся: это хитрая и расчётливая хохлушка»? – подсказала я, помогая ему восстановить картину.
-Нет! – Вася помотал головой.
-«Это хитрая и расчётливая еврейка»? – предположила я.
-Да!- обрадовался Вася моей догадливости.
Уж какая там догадливость, Е2–Е4. У нашего злословия не так много вариантов. В сущности, мы добры друг к другу и ленимся изобретать что-то особенное для опорочивания врагов. Да и откуда у нас, убогих вегетарианцев, враги – так, соседи.
Время было позднее, диванчик у кухонного стола удобный, и после второй Вася приклонил голову, а после третьей свернулся калачиком. И это было лучшим завершением беседы.
На всякий случай я заперлась в спальне, чтоб не колобродил около меня.
Ночью он замёрз и постучался в мою дверь:
-Дай чем-нибудь укрыться!
Я уложила его в гостевой комнате и вернулась к себе, довольная, что вечер удался и выкроилось время и для сна.
Утром меня разбудили его крики:
-Нинка! Дай мне выпить! Нинка!
Вообще-то я для него Ниночка, но он всегда обладал ситуационным чутьём и теперь, подчиняясь логике событий, обращался ко мне правильно.
На кухне я обнаружила по состоянию бутылки, что ночью он не раз вставал и добавлял.
На стуле топорщились колом его брюки, снятые вместе с трусами и носками. На столе было разлито, валялся какой-то целлулоидный обрывок, который я сослепу приняла за крышку с бутылки красного вина и хотела выбросить в мусорное ведро. Но в руках у меня оказалась челюсть моего друга.
...А совсем недавно мы были ещё молодые.
Однажды я видела в углу двора скромную собачью свадьбу, состоящую из невесты, единственного жениха и щенка-шафера. Брак был неравный: жених по старости уже впал в немощь. Он обнял невесту и бессильно висел на ней, тяжело дыша и собираясь с силами. Молодуха жаждала жизни и нетерпеливо поскуливала. Несколько раз жених делал попытки выстроить семейные отношения, но безуспешно. Щенок бегал вокруг и сильно переживал за брачующихся, но реально помочь делу был не в состоянии по малости лет. Невеста, уже нервничая, обернулась, лизнула жениха в его беспомощное место и снова приняла позу ожидания. А старый пёс не мог понять, куда оно девалось, победное ликование жизни. Вчера ещё было. Ему казалось: малость передохнуть – и оно вернётся. Но тихо и тоскливо было в углу двора, поросшем бурьяном.
С тех пор мне жаль всех мужиков.
-Нинка! – орал из комнаты пьяный Василий, не в силах встать с кровати. - Дай мне выпить и позвони моей маме! Она беспокоится.
Вспомнил, гад, про маму!
-Скажи, что со мной всё в порядке!
Через секунду:
-Только не говори, что я у тебя!
А вот это, интересно, как? Задача высшей степени сложности: сказать, что с ним всё в порядке, но не сказать, где он. Наверное, есть специально наработанные приёмы, но я не была им обучена. А Вася уже снова спал.
Естественно, мама всю ночь провела в тревоге и ожидании.
Стали мы с ней думать, как транспортировать нашего героя домой. Конечно, я могла его отвезти, подняв как-нибудь с постели и перегрузив в лифт, а потом в машину, но для этого мне пришлось бы надевать на него трусы и носки. А эта необходимость встала передо мной непреодолимым препятствием, и о таком варианте я даже не обмолвилась. Мама считала, что лучше дать ему проспаться, но ни в коем случае не наливать больше спиртного.
-Мне нужно отъехать по делам, - робко заикнулась я. - Оставлю его одного, пусть спит.
-Ни в коем случае! Он может проснуться и обнаружит, что заперт! Это будет катастрофа!
Маме лучше знать, какие у него фобии.
И всё-таки надевать на него трусы я была морально не готова.
Посовещавшись, мы приняли решение, что мама приедет и подежурит около него, пока меня нет. Вот и правильно. Маме с детства привычно его одевать. Странно только, что за последние полсотни лет ей так и не удалось от этого отвыкнуть.
Вскоре эта решительная женщина была у меня. Я даже позавидовала: моя не такая мобильная. Ну ещё бы: у моей дети уже выросли, можно и расслабиться.
Сколько же Васиной маме лет? И хоть бы что. Вот что значит ответственность за ребёнка! Нет возможности состариться.
Только я собралась напоить её чаем, как Вася проснулся и снова потребовал выпивки. Тут на первый план выступила мама.
Вася вмиг протрезвел, встал с постели и самостоятельно надел трусы. Так до старости и боимся: врача, директора школы и маму.

Домой я везла их с ветерком! Стояло чудесное утро. Мама была довольна, что ребёнок нашёлся и что едем с комфортом. Вася роптал на меня:
-Предательница! Ябеда!
Мама достала из сумочки заботливо прибранную Васину челюсть, обтёрла платком и протянула ему:
-Надень! А то при даме такой некрасивый.