Часть 1. Жизнь или смерть?

Привет четвертому энергоблоку

Часть 1. Жизнь или смерть?

-->Введение

Многие из тех, кого я знаю, мечтали там родиться.
Ведь по нашим меркам это парадиз, рай, седьмое небо, первородная Чернобыльской аристократии.
А мне повезло, и эти самые «многие» завидовали той завистью, которой не бывает у обычных людей, потому что мы – другие. Еще бы им мне не завидовать, ведь только у меня была самая сочная желто-зеленая шкурка с черно-серыми «яблоками», только я имел совершенно ровные пропорции головы и по девять пальцев на каждой из двух ровных одинаковых рук. Больше всего, однако, гордился я своим большим гладкошерстным хвостом. Я легко мог обмотать его вокруг себя полтора раза. Хвост оканчивался острой стрелочкой, похожей на те, что часто рисуют у чертей.
Я слишком сильно выделялся среди преобладающего большинства окружающих, и только данные мне от матушки Природы неземная проворность и сила помогали не быть козлом отпущения.
Мое окружение – это мир безобразия, уродов и калек: одноногих, безголовых, бесполых, кривых и косых…
Таких как я в нашем классе было очень немного, всего трое: моя кровная сестра-близнец, которой досталось точно такое же лицо, как у меня, и которую отличали от меня только более нежное телосложение и три руки, и еще одна красавица из соседнего города, красавица, на которую я сразу положил свой единственный глаз.

-->Виват!

Не то, чтобы я любил бульон с мелко нарезанными крысиными хвостиками, но и отвращения он у меня никогда не вызывал. Сегодня же стряпня вообще не лезла в горло. Даже стряпня матушки Робус.
- Кушай, Кини, кушай, – уговаривала меня матушка, одновременно при этом нарезая хлеб и новую порцию крысиных хвостов двумя парами рук.
Я встал и вышел из-за стола. Сегодняшняя неудача не лезла из головы. Ну, как он, самый сильный, самый ловкий так дешево купился на финт нападающего в клаббол? Зазвонил телефон.
- Виват!
- Салютую, Джи, где ты, братан?
- Я сейчас в гостях у Катии, заходи, пойдем, прошвырнемся по богатым кварталам, найдем, чего можно стырить…
- Извини, я сегодня не в духе, этот матч отнял у меня все силы и…
- Веру в собственные силы, – перебил меня брат. – Не раскисай, парень. Ты лучший ловчий за последние пару десятков лет, за тебя стоит вся школа. Но даже у лучших бывают промахи и неудачи. Вспомни, даже самые лучшие, бывало, отступали там, где добивался успеха наш отец. Его дух живет в тебе, не поддавайся преступной слабости! Тебе следует взбодриться. Давай, выбирайся к нам, и я верну тебе прежний вид. Даю слово братана!
Я глубоко вздохнул:
- Катия может взять мне кого-нибудь из своих подружек на вечер?
- Подружек? Подружек, Кини? А как же твоя ненаглядная? Все, любовь, типа, ушла, а с ними и помидоры тоже, да?
Я остановил взгляд на фотографии у себя на столе. Старая и потертая маленькая карточка была мне самым дорогим в этой комнате предметом.
- Кини, алло… куда пропал, елки зеленые?
- Зеленые елки и помидоры – это легенды и россказни верхнего урбанистического мира, а более того, мне кажется, что мои любовные похождения – это не твое, вашу мать, дело!
Брат ехидно зацокал языком в трубку, мол, «ну-ну»…
- Чтобы через пятнадцать минут в нашу дверь раздался звонок, иначе я познакомлю тебя и с урбанистическими елками, и с зелеными помидорами. Аривидерчи!
Я бросил трубку. По правде говоря, мне никуда не хотелось, пусть хоть это будет мой любимый концерт «КорвИна», пусть даже на халяву, пусть даже с бесплатным элем. А, к черту эль.
Я оделся и вышел на улицу. Моросило, затем резко стало лить как из ведра, я напрягся и задействовал дополнительные мышцы ног, двигаясь огромными скачками. Если через пять минут ноги не будут болеть, попробую увеличить скорость. Я уже давно хотел проверить, на что я способен после перестройки тела.
С запада подошли еще тучи, полило заметно сильнее. Я разбежался, прыгнул с обрыва и, расправив крылья, устремился к небесам.

-->Друзья-товарищи

Меня заметили на подлете к городу. Я услышал, как справа за моей спиной отрывисто просвистел Смотрящий, и краем глаза проследил, как он вошел в крутое пике, быстро исчезнув в облаках. Еще минута, и за мной неслись уже трое Стражей. Двое метнулись по сторонам, один выгнулся дугой и, сделав заднее сальто, нырнул вниз.
Не зная, как толком управлять новой силой, я попробовал подняться выше. Это заставило меня сильно сбросить скорость, в этот момент снизу вылетел один из Стражей. Ловко проделав в воздухе подобие «бочки» с высунутым из ножен клинком, он чудом даже не оцарапал мне грудь. Если это был всего лишь маневр, который должен был меня напугать, то проделан он был крайне умело. В ступоре я совершенно забыл о крыльях и о том, что нахожусь на высоте около тысячи метров, и камнем полетел вниз, размахивая обеими руками. Сбитый с толку моим поведением Страж замер в воздухе, пытаясь предугадать направление моего дальнейшего полета, если так можно было назвать мое стремительное приближение к земле. К тому времени, как он опомнился и полетел мне наперерез, я уже выровнялся и, виляя направо и налево, подлетал все ближе и ближе к городу. С собой я не носил никакого оружия, а если вдруг Стража получила приказ убить меня, то у них обязательно найдется, чем стрелять.
Я влетел в черту города и несся среди улиц, огибая стены и башни. Удивительно, я даже не понимал, как я управляю своим телом. Возможно, это входило в программу: вместе с новыми возможностями я получил новые «врожденные» рефлексы. Я не успел додумать. Из двора справа вылетел Страж, перегородив мне путь по прямой. Круто вывернувшись, я взмыл к небесам, но здесь столкнулся со вторым Стражем, на его клинке играло лучами заходящее солнце. Я рванулся влево, уходя от рубящей атаки, но и здесь меня уже ждал третий Страж. Стрела, положенная на тетиву его лука, смотрела мне в прямо лицо. Кольцо оцепления сужалось, а шансы уйти безнаказанным критически приближались к нулю.
- Взываем к Вам Именем Закона Краги. Вы нарушили наше воздушное пространство. Сбавьте скорость, мы сопроводим Вас до места дальнейшего удержания.
Каждое слово отзывалось в голове звоном корабельной рынды. Невольно я с силой сдавил руками уши. Затем, словно поддавшись, я закрыл глаза, подобрал крылья и свернулся в клубок. По инерции меня еще пронесло немного вперед, после чего я начал падать второй раз за свой первый полет. Спиной я приземлился то ли на мостовую, толи на крышу дома. От удара меня перевернуло, я куда-то упал, затем еще раз. Хлопки чужих крыльев сначала усиливались, а после быстро потухли в наступившей темноте.

-->Лазарет

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был мой брат, разговаривающий с кем-то из тех парней в белых халатах, что снуют здесь направо и налево по коридорам. Правой рукой он поддерживал под талию какую-то девушку, если не ошибаюсь, то это его Катия. Я видел ее всего один раз, да и то на плохой фотографии. Девушка первая заметила, что я пришел в сознание и, вырвавшись из объятий, подбежала ко мне. Что и говорить, Катия – да, теперь я не сомневался, это была она – чертовски красивая девушка, чем-то похожа на мою любимую… я напрягся и застонал от резкой боли во всем теле. Неужели я сломал себе кости? Ну, нет… только не сейчас.
- Привет, Кини. Меня зовут Катия. Мы с тобой не встречались, но твой брат часто рассказывает о тебе. Тише, лежи, тебе запрещено разговаривать, – она прикрыла мне губы указательным пальцем. – Твое положение врач не оценивает как критическое, но недели две тебе провести здесь придется. У тебя был сломан позвоночник и по-прежнему сломаны обе руки. Позвонки быстро срастили, как только привезли тебя сюда, думаю, что скоро займутся и руками.
Подошел мой брат.
- Ну, что, летчик-перелетчик?
Я криво улыбнулся. Мимика лица – единственное, что я мог сделать без боли.
- Что со мной было? Куда я упал? Где я? Почему за мной гнались Стражи?
- Кини, я всегда говорил тебе, не задавай много вопросов сразу? Ты по-прежнему в Краге, куда так стремительно ворвался на своих крыльях, нарушив основной Закон – не пересекать границу города по воздуху, – я закрыл глаза, законы всегда были моей слабой стороной, да и откуда я мог знать, что все так серьезно, если получил свои крылья только на прошлой неделе? – Они легко и без зазрения совести убили бы тебя на месте, а мы сейчас оплакивали бы в морге твой хладный труп, разрезанный на части или пронзенный стрелой. Тебе крупно повезло, вместо уплаты огромного штрафа я добился подписки о запрещении тебе пользоваться крыльями в течение полугода.
Если бы я мог, то ударил бы кулаком по кушетке, на которой лежал, но рука дальше плеча не чувствовалась мной вообще. Но движение, которое можно было расценить как удар, я все же сделал, это вызвало смещение сломанной кости, и я закричал на всю палату.
- Лучше синица на земле, чем журавль в небе, – на секунду брат смутился, – или как-то так говорится у людей. Тебя, обещали, выпишут через две недели, но если ты пойдешь на поправку гораздо быстрее, то может быть, мы встретимся и через неделю. Маме я позвоню, скажу, что все в порядке, пусть не накручивает себя, а ты выздоравливай скорее и заходи к нам, адрес знаешь. Куда же ты так спешил?
Я кивнул в отношении адреса так убедительно, как смог, вторую часть, вопросительную, пропустил, брат какое-то время еще ждал ответа, но повторять вопрос не стал, и они ушли. И правильно, я не хотел, я не мог об этом говорить…
Катия послала мне на прощание воздушный поцелуй. Я едва заметно покраснел. Эх, если бы здесь была она… Она… при этом воспоминании я вздрогнул… я не успею… я не выполню… неделя – это слишком много… должен быть выход…
Вскоре пришел медик делать анестезию. Я удивился, увидев у парня шесть рук. Насколько я знал, в больницы всегда брали почему-то только двуруких, очень странная дискриминация. Узнав, что отец парня – мэр города, я перестал удивляться. Таких у нас берут везде. Через минуту пришли еще трое, один повез мои носилки на выход, его товарищи остались в палате.
Я хорошо знал эту больницу. Это мог быть только Лазарет. Стены белые-белые, словно из молока и нежно-зеленые лампы по всей протяженности потолка. Здесь хорошо хранилась атмосфера спокойствия, не то чтобы дисциплина в лазарете держалась в кулаке, здесь не хотелось вести себя иначе. Меня везли по прямому коридору без единого поворота и ответвления, мимо застекленных палат и залов, дважды мы проехали инкубаторы, один раз крематорий. В конце коридора располагался огромный лифт. Медик нажал на одну из круглых одинаковых кнопок, на табло над дверями загорелась ярко-красная цифра семь. На седьмом этаже находилась операционная.
Анестезия брала верх, очень скоро я потерял чувство пространства, а еще скорее и чувство сознания. Мой организм был переутомлен, поэтому я очень быстро заснул.
Но видел я во сне отнюдь не заснеженные горы и зеленые луга, там не пели птицы, а солнце не грело, вода из реки не освежала, и никакой хлеб не мог насытить меня.
Увиденное отложилось в моей памяти надолго. Даже сейчас, когда прошло уже десять с небольшим лет, я до сих пор продолжаю видеть этот сон. Каждую ночь приходит он ко мне, и все отчетливей и яснее становятся мне его детали, но я знаю его наизусть, весь. И каждый раз сердце рвется на части, и каждый раз я просыпаюсь, крича от страха.
Но тогда, в больнице, лежа на кушетке под ножом хирурга, вначале это было туманно и неясно.
И дернул же меня черт последовать по его пути…

-->Твой кролик пишет

Помню: темно и сухо. Свет не горел нигде. Кажется, я все там же, в лазарете, но было чувство, словно я совершил большой скачок во времени, очевидно вперед: ощущение, что место покинуто, не оставляло ни на секунду.
Я продвигался по коридору назад, здесь меня еще недавно, казалось, везли в операционную. Где-то далеко впереди мерцал кусочек света, я пошел на него. Весь коридор был усыпан бумагой, она шуршала под ногами, несколько раз пришлось перешагнуть через перевернутые кушетки. Одна из них лежала наполовину в каком-то кабинете, разбив в нем широкое от пола стекло. Хорошо. Это был единственный путь: дверь впереди оказалась заблокированной, магнитный замок не подавал признаков жизни. В кабинете на столе с перебоями горела лампа. Я огляделся. Дверь, здесь есть дверь, я подошел к ней и тут же в ужасе отшатнулся. На высоте ручки висели присохшие к косяку пальцы, очевидно, их оторвало с чьей-то руки сильным хлопком; стекшая кровь засохла и запеклась. Меня чуть не стошнило.
Я зажмурился и отвернулся, снова взглянул на дверь. Ничего не было, видение исчезло. Я повернул ручку, дверь чуть слышно скрипнула и легко поддалась. Я распахнул проход на всю, в глаза ударила вспышка белого света, я мгновенно ослеп и подался вперед. Нога не нащупала пола, я сорвался, дверную ручку сразу же вырвало у меня из руки. Я падал куда-то вниз.
Приземление, пол мягко отпружинил, совсем не так, как я должен был на него упасть, меня несколько приподняло в воздух, и я встал на ноги, открыл глаза. Вокруг все было белое, абсолютно все, и конца этой пустыне не видать. Все белое, как молоко, нет, как снег, белое и блестящее.
Скоро я разглядел прямо перед собой дверь, такую же белую, с круглой ручкой из белого мрамора. Я ухватился за нее и повернул.
«А это не та же самая комната?» – мелькнуло в голове, когда я заглянул внутрь.
Я вошел в дверь и, повернувшись, пошел, чтобы ее обойти стороной. Что-то больно ударило в нос, все тело разом сложилось в одну сплошную линию. Я наткнулся на стену. Стекло? По стекающим «в воздухе» каплям своей крови я догадался, что стена, если она и есть, то она невидима. А сомнений не было, она есть, это чувствовалось на ощупь. Я пошел назад к двери, но дверь исчезла. Бьюсь об заклад, полминуты назад она была здесь, на этом самом месте! Я обследовал ладонью всю стену в том месте, где, как помнил, должна была быть дверь, и наткнулся на холодную ручку.
«Ага!» – выкрикнул я в пустоту, толкая ручку от себя.
Со стороны, с которой я сначала пришел, дверь было видно, как и раньше, а с обратной стороны она была прозрачна, словно воздух.
«Ну и дела…»
Невдалеке я разглядел еще одну дверь, а при подходе к ней – еще, подальше. Пол был очень твердый, наверное, из камня, но при попытке прыгнуть, с силой ударив в него ногами, меня подбросило в воздух, как будто я приземлился на батут. От неожиданности я полетел как мешок и упал лицом вперед прямо под дверь.
«Идиотская шутка, – тихо сказал я. – И совсем не смешно».
В эту же секунду послышался звук открываемого замка, и дверь перед моим носом раскрылась. На пороге стоял старичок на вид лет семидесяти. Это был человек, точно человек. Он был одет в шотландский килт в клетку и зеленую вязаную безрукавку поверх клетчатой рубахи. На голове у него была надета красная тюбетейка, а в зубах он держал трубку, которую курил.
- Ах, это вы? Вы знаете пароль?
Не вставая с пола, я произнес:
- Я… я знаю вас! Твой кролик пишет…
Он долго молчал, разглядывая меня лежачего, затем вынул трубку изо рта, пустив пару колец, и пригласил войти внутрь. Я встал, отряхнулся и последовал за ним, желая получить хоть какие-то объяснения.

-->Пещера пишущего кролика

Не могу сказать, что это был дом, потому что мое окружение не изменилось ничуть, все та же белая пустыня, но вот ощущение дома сидело где-то в глубине меня. Старик жестом указал куда-то, я его не понял: там же пусто. Он понимающе поднял голову чуть вверх, словно говоря «а-а, я догадался», и протянул мне очки, такие же, как сидели у него на носу.
Окружение преобразилось, вокруг меня появились стены, шкафы, камин в углу. Там, куда мне указал старик, стоял стул. Но… все это было прозрачным, словно чистый хрусталь. Я не стал видеть эти предметы, я стал улавливать их очертания.
Старик повторил свой жест, и я сел за стол.
- Можешь есть фрукты, они съедобны.
Я взял с блюда фрукт, он напоминал яблоко, и впился в него зубами, по телу волной пробежал голод, только сейчас я осознал, как давно во рту не было ни крошки. Яблоко это на вкус было как воск и такое же мягкое, но мне было глубоко наплевать, очень уж хотелось есть.
- Ты, пожалуй, удивлен видеть себя здесь? – поинтересовался старик, садясь напротив.
Я кивнул утвердительно.
- Ты чувствуешь боль, голод, ты видишь, ты слышишь меня, но так никогда не было.
Я снова кивнул и принялся за второй фрукт.
- Как ты думаешь, что ты ешь?
Я посмотрел на надкусанный «хрустальный» шарик у меня в руке и сказал:
- Яблоко!
- Да? Странно… А все прочие до тебя почему-то говорили апельсин. Неважно. Но важно следующее: если ты не будешь это есть, ты умрешь.
Я подавился куском. Проклятый старик! Утешил дорогого гостя!
- Это эмбрего. Мы его называем «песочный дьявол».
- Мы? Вас много?
Старик, казалось, задумался.
- Нет, я один, но теперь и ты его так называешь. Теперь ты тоже здесь.
- Навсегда?
- Не знаю. Но отсюда еще не ушел никто. По крайней мере, живым.
Он рассмеялся.
- Нет. Я никого не убивал, и здесь не водятся дикие звери или… монстры, – он покосился на меня. – Вся власть в эмбрего, только он способен убить тебя. Если он у тебя есть – ты будешь жить. Если нет – рассыплешься в прах. Таков закон…
- Где я? Что это за место? Где взять этот эмбрего? И как я вообще сюда попал?
- Тише, успокойтесь, молодой, гм, человек… не слишком ли много вопросов? Что ж, отвечу по порядку. Вы – в вашем собственном сне, вы спите, но вам никогда не удастся проснуться, если… если я не знаю что!
- Это как?
- Я не знаю! Каждый, кто попадает сюда, должен иметь цель. Иначе его бы здесь не было. Если он достигнет этой цели – он победит. Если нет – сам знаешь… он умрет, умрет во сне, так и не проснувшись.
- Но, какая цель? У меня нет никакой цели!
- Если ты сюда попал, значит она у тебя есть, смирись с этим. Ты должен искать ее в себе, «переварить» все свои последние действия и понять, зачем ты захотел сюда попасть. Вижу, я тебя озадачил, но продолжим. Итак, что это за место? Это пещера пишущего кролика. Удивлен? Ты удивишься еще больше, когда поймешь, что на самом деле ты не мог знать пароль сюда.
- Почему это место так называется?
- Подожди секунду, давай закончим с вопросами, что ты задал мне раньше. Итак, эмбрего нигде не растет. Его можно найти в кувшинах. Эти кувшины стоят там, где проложен твой верный путь. Ступи на неверную стезю, и… сам понимаешь, что будет. Здесь дорога каждая секунда. Промедление – неминуемая гибель. А вопрос как ты сюда попал, думаю, не имеет смысла, когда ты знаешь, что спишь, – старик улыбнулся. Ему доставляло удовольствие смотреть на меня. Скольких он проводил в свой последний путь? Двух? Десять? Сто?
- Ты – одна тысяча пятьсот сорок девятый, – угадывая ход моих мыслей, ответил старик.
- Вы знаете, о чем я думаю?
- После такого счета – да. Я видел вас разных, богатых, бедных, жестоких, злых, добрых и наивных, людей и монстров. Но вы все задавали одни и те же вопросы.
- Тогда вы знаете, что я сейчас сделаю?
- Очевидно, встанешь и уйдешь. Хотя, после твоего номера с яблоком, я начинаю сомневаться, что ты такой же, как все.
- Это комплимент?
- Возможно…
Я набил карманы эмбрего и встал из-за стола. Старик внимательно следил за мной.
- Почему здесь все прозрачное?
- Я не знаю, Кини, каждый видит этот мир по-своему. Тебе стоило бы хорошенько разобраться в себе, чтобы найти ответы на этот и многие другие вопросы, что терзают тебя.
Я даже не удивился, когда он назвал меня по имени.
- Куда мне идти?
- Сюда. Но, постой. Сначала я дам тебе кое-что. Это меч.
- Меч? Но вы сказали, что там нет чудовищ!
- А их и нет, но есть враг пострашнее. Ты сам. Меч появляется тут всегда, когда кто-то стремится ко мне придти. Вот этот появился здесь неделю назад. Я ждал тебя.
Я ухватил рукоять, меч не был тяжелым, как я ожидал, напротив, он был прекрасно сбалансирован и не отягощал руки, словно… словно он слился с ней…
В ящике неожиданно звякнуло.
- О, еще один меч, – воскликнул старик.
- Значит, через неделю к вам заглянет кто-то еще, чтобы сменить меня? Надеюсь это время продержаться с честью.
- Как знать, как знать. Бывает, избранники появляются здесь так внезапно, – он схватил меня за руку. – Борись Кини, борись и не сдавайся. Тяжело будет с первых же шагов, я тебе обещаю. Там, на тропе этой войны, тебя ждет твоя Судьба. Но помни, что ты не можешь изменить свою судьбу. Никто не может.
Я отвернулся и смотрел в пол.
- Но я искренне желаю тебе удачи, мой мальчик. Иди. Иди и не оборачивайся назад.
Я попрощался со стариком и прошел в указанную им дверь. В другой комнате я увидел… кролика! Он сидел за столом с гусиным пером в одной лапе, другой придерживал лежащую перед ним толстую книгу. Я тихо подошел сзади, и заглянул в нее, кролик был слишком занят записями, чтобы заметить меня и обратить свое внимание.
Я смог разглядеть слова. Нет, я не читал, слова, словно вонзались в мое сознание. От этих слов я пришел в ужас:
«…ты не можешь изменить свою судьбу. Никто не может, – сказал старик…»
«…Кини вошел в другую комнату… там сидел кролик…»
«…он смог разглядеть слова… вонзались в его сознание…»
«…пришел в ужас…»
- Ну и дела, – пробормотал я, ненароком обращаясь к кролику.
Кролик тут же повторил все это в книге, изменив только «я» на «Кини».
В ужасе я бежал из этой комнаты по направлению к выходу, а кролик продолжал скрести по бумаге пером, конспектируя мою судьбу, таким же образом, наверное, записана судьба и всех моих предшественников… вот почему книга была такая толстая! Я бежал со всех ног к дальней стене, а в голове, не утихая, шуршало кроличье перо, я споткнулся, упал на колени и громко закричал, казалось, череп лопнет, и только так я освобожусь от невыносимого мучения.
- Стари-и-ик!
Правую руку пронзила резкая боль, меч зашевелился, я чувствовал, как метал входил в меня, сливался с моим телом. Все тело жгло, я упал на спину, и изгибался в страшных спазмах. Рука покраснела, раскалившись, как железо. Царапая ее ногтями, я старался расковырять мясо, только чтобы достать адское оружие и облегчить страдания, но все было тщетно. Внезапно в мозг ударила игла, вместе с сильной болью пришло и облегчение, я почувствовал, как тело ослабло, и поддался. Окружение подернулось и расплылось вокруг меня. На долгое время кругом воцарился мрак.
И я не слышал уже, как у старика распахнулась дверь, и на порог вошла девушка.