Какая прекрасная пара...

КАКАЯ ПРЕКРАСНАЯ ПАРА...

 ... А вчера от нее улетела душа. Она проснулась и, еще не открыв глаза, почувствовала в груди, где-то в области сердца, необыкновенную легкость. Казалось, там гуляет свежий ветерок, и это было приятно. Она удивилась, но потом вспомнила: улетела душа.
 Вчера, когда она уже уходила с работы, ее позвали к телефону. Она не поверила своим ушам: это был Стас. Впервые за полтора года не она позвонила ему, а он ей! Он спросил, не хочет ли она завтра пойти с ним в Дом кино на какой-то новый фильм, и назвал ее ни с того ни с сего "малыш". У нее чуть не вырвался вопль радости - победный вопль, которым выражают чувства индейцы на диком западе, но, собрав все свои силы, она все же сдержалась и сказала: "Постой, что у меня завтра?.." И после секундной паузы: "Да, могу".
 Положив трубку, она почувствовала себя на седьмом небе: именно так представляла она себе счастье!.. И хотя через какое-то время она вернулась на землю, душа ее по-прежнему витала на седьмом небе: там было так непривычно хорошо, что душе не хотелось возвращаться.
 Она пришла домой, сходила в магазин, приготовила ужин, посмотрела телевизор. Наконец, легла в постель, ощущая в груди странный холодок: душа так и не вернулась. Ей было на удивление спокойно. Спала она крепко, как никогда, без всяких снов.
 Утром, не успела она умыться, как позвонил Слава.
 - Маришенька, - радостно закричал он в трубку, - у меня два билета на "Корабль дураков"! Сегодня в "Иллюзионе"!
 - Нет, не пойду, - сказала она.
 - Но ты же так хотела посмотреть! Почему?!
 - По двум причинам. Во-первых, я сегодня иду в кино со Стасом. А во-вторых, ты мне осточертел.
 - Две причины - это слишком много. Хватило бы и одной, - сказал Слава после паузы и повесил трубку.
 Ей стало смешно. "Хватило бы одной!.." Давно надо было его отшить, надоел до смерти, но почему-то она его жалела. А чего жалеть? Не маленький. Утешится! На любой товар желающие находятся, и на него найдутся.
 Она снова почувствовала сквознячок в груди, и это ей доставило
удовольствие. "А вдруг так и останется? Вдруг душа так и не вернется?" - на какую-то секунду испугалась она, но, немного порассуждав, не нашла в этом ничего страшного: снаружи незаметно, да и морщин меньше будет. Тем не менее, она намазалась кремом - на всякий случай - и, наскоро позавтракав, поехала на работу.
 А там-то, а там!.. Людка, ее лучшая подруга, чуть ли не валялась в истерике: Петя, видите ли, не пришел ночевать.
 - Очень хорошо! - решительно сказала Марина. - Лично я - рада!
 Заплаканная Людка вопросительно посмотрела на Марину – никогда ничего подобного она от нее не слышала.
 - Гони ты его в шею! Тоже мне сокровище: сто восемьдесят рублей в месяц! Как твоего соседа-таксиста зовут? Василий? Вот и отлично! Ты сама говорила, что он на тебя глаз положил.
 У Людки от удивления высохли слезы.
 - Да ты что, с ума сошла?! При чем тут Василий? При чем тут сто восемьдесят рублей?! Дети без отца останутся! Как я их одна растить буду?!
 - Отдашь в интернат, - строго посоветовала Марина и вышла в коридор.
 А Людка, недоуменно покачав головой, снова села за стол плакать.
 В коридоре Марину встретила лаборантка Леночка.
 - Ой, Марина Викторовна, какое вам спасибо за Ахмадулину! Я и раньше стихи любила, а теперь вообще!.. Теперь вообще!.. Можно я еще несколько дней книжку подержу?
 - Можешь совсем мне ее не возвращать. Глупости это всё! Пустая трата времени.
 И оставив лаборантку Леночку стоять с открытым ртом, Марина Викторовна прошествовала дальше - в направлении кабинета начальника отдела.
 Секретарша Шевчука, разумеется, попыталась, как всегда, поставить на Маринином пути заслон. Уж ей-то было хорошо известно, зачем эта краля явилась именно сейчас, когда решалось, кто поедет в Лондон на выставку. Всем была известна слабость шефа к этой безмозглой кукле, которая по неизвестной причине начальственной слабостью никогда не пользовалась.
 - Совещание, - сухо произнесла секретарша, даже не взглянув на посетительницу, и выдала на машинке еще одну пулеметную очередь.
 Марина, не обратив на эту крашеную стерву ни малейшего внимания, резко толкнула дверь кабинета и вошла.
 Степан Степанович сидел в глубоком кресле и с тоской смотрел на кроссворд, понимая, что четвертый пункт по горизонтали, где значилось "Плотная ткань для изысканных женских туалетов", ему не по зубам.
 - А-а! Марина Викторовна! - обрадовался он. - Хорошо, что вы зашли. Я как раз собирался вас вызвать.
 Марина обаятельно улыбнулась и скромно опустила глаза.
 - У вас, кажется, с английским все в порядке?
 Марина кивнула и сделала непонимающее лицо:
 - Что, надо что-то перевести?
 Страшно довольный, что она еще не в курсе и сейчас он сделает
этой очаровашке сюрприз, Степан Степанович кивнул:
 - Да, надо будет много переводить, но не здесь, а ... в Лондоне. Как вы на это смотрите?
 Он откинулся на спинку кресла и с удовольствием наблюдал, как удивление на лице подчиненной сменяется сначала радостью, а следом смущением и благодарностью.
 - Ой, что вы!.. Степан Степанович!.. Что вы!.. Это всё вы! Я знаю, это вы!.. Я вам так благодарна!..
 Внезапно Марина услышала себя со стороны: как слово "вы", повторенное многократно, слилось в непрерывный вой. Она, буквально, вз-вы-ы-ла от благодарности. "Ничего, хуже не будет", - решила она и преданно посмотрела шефу в глаза.
 "А она весьма, весьма..." - подумал он и благосклонно улыбнулся:
 - Ну, при чем же тут я? Ваша кандидатура обсуждалась в министерстве. Там и решили. Я, правда, сказал о вас несколько слов...
кхе, кхе, кхе... О ваших заслугах, так сказать, перед наукой...
 - Как мне вас благодарить?..
 - Да не за что, моя милая, не за что... Будете в Лондоне моей переводчицей - и вся благодарность. Да, кстати, вы не знаете, из какой ткани шьют изысканные женские туалеты? На букву "п".
 - Из парчи? - вопросительно посмотрела Марина на начальника. - Но сейчас это не модно. Сейчас опять в моде крепдешин и бархат. Я возьму с собой свой бархатный костюм!..
 - Да, да, конечно, - радостно забормотал Шевчук, - конечно, парча, конечно, бархатный костюм...

 Мимо секретарши Марина прошла походкой королевы, может быть, даже английской. Разумеется, она и не взглянула в сторону этой жалкой шавки, которая только и умеет что строчить на машинке.
 "Поедет", - догадалась секретарша, и ей захотелось плакать оттого, что мир устроен так несправедливо.

 Возле Дома кино было полно народа. На какую-то секунду Марина опять ощутила холодок в груди. Но на этот раз она подумала, что если бы душа вдруг решила вернуться на свое место именно сейчас, это, пожалуй, было бы некстати.
 Высокий, обалденно похожий на ковбоя из американских фильмов Стас резко выделялся из толпы и был виден из любой точки прилегающей улицы, тем более что в руках его горел букет оранжевой гвоздики.
 "Девять гвоздик по рубль пятьдесят, - отметила Марина, - с каких это сыров?"
 - Рад тебя видеть, малыш, - сказал Стас и поцеловал ее в щеку с таким видом, будто они виделись каждый день. - Ты, как всегда, на высоте. А это, разумеется, тебе.
 Он протянул букет.
 Марина небрежно взяла цветы и улыбнулась:
 - Спасибо. Ты тоже в порядке. Что показывают?
 - Что-то итальянское. Какая разница? Я просто хотел тебя повидать. Выпьем чего-нибудь?
 Они пошли в буфет.
 - Виски с содовой и мартини, - сказал Стас буфетчице тоном, по которому было ясно: он не допускает даже мысли, что названных напитков в буфете может не оказаться.
 Им подали виски и мартини. Стас затянулся сигарой.
 - Ну, что новенького у вас на трудовом фронте? Я слышал, в Англию собираетесь?
 - А ты откуда знаешь? - удивилась Марина.
 - Слухом земля полнится.
 - Да, там будет выставка - нам дают аж два стенда. Я как раз только что от шефа, он предлагает мне ехать переводчицей.
 - Ну, молоток! - похвалил Стас не то Марину, не то шефа. - Слушай, а правду говорят, что ты на своего босса влияние имеешь? Ты бы замолвила словечко за моего дружка - у вас работает.
 - Да какое там влияние, - заскромничала Марина. - А кто это?
 - Герман, знаешь? Разработками занимается. Но он вообще на все руки. Если нужно, и стенд поставит, и электричество подведет. И консультантом годится. Один пятерых заменить может. Сплошная экономия для вашей конторы. Ты попробуй!
 - А я и не знала, что Герман твой друг. Бывает же такое! Не знаю, получится ли, но попробую... Главное, правильно выбрать момент, - сказала Марина, ни одной минуты, впрочем, не собираясь напрягаться ради этого подонка Германа.
 - Вот-вот, именно выбери момент, - обрадовался Стас.

 "Понятно, почему он вдруг объявился, - думала Марина, глядя на экран, - и про гвоздики понятно... Хотя не все ли равно, почему? Во всяком случае, до Англии он в моих руках. А потом - посмотрим. Может, после Лондона он мне самой будет даром не нужен!"

 Они шли по вечерней весенней Москве - молодые, статные, красивые мужчина и женщина. Небо было чистым, как зеркало, поверхность которого была замутнена лишь двумя едва заметными облачками. Они медленно летели вслед за этой удивительной парой, и если бы кто-нибудь догадался попристальнее к ним приглядеться, он бы сразу понял, что это вовсе никакие не облачки, а две души, сопровождающие своих хозяев. Они увидели друг друга впервые совсем недавно, несколько часов назад над Домом кино.
 - Ты давно здесь летаешь? - спросила одна душа другую, имея в виду, конечно, не пространство над Домом кино, а небо. А, может быть, даже и вселенную.
 - Со вчерашнего дня. А ты?
 - А я уже четыре года пять месяцев и восемнадцать дней.
 - Ты чья?
 - Я? Вон того, высокого. Который на ковбоя похож.
 - А моя вон та, с цветами...
 - Зачем ты сюда прилетела?
 - Я вернуться хочу.
 - Не стоит. Ты уж мне поверь, я тут давно, всё знаю. Кто хоть день без нас смог обойтись, тому мы больше и не нужны.
 - А ты тогда зачем здесь?
 - Проститься прилетела. Четыре года ждала, всё думала, он затоскует. А он вообще забыл, что я была у него... Улетаю. Навсегда.
 - Куда?
 - В никуда. В вечность. Летим со мной?
 - Нет. Я останусь. Не может быть, чтобы она обо мне не пожалела... Не может быть!
 - Тогда прощай!.. Проща-а-ай...

 В вечернем небе одно облачко вдруг растаяло, и сразу же открылась взорам лучезарная и нарядная, как невеста, молодая звезда.
 А мужчина и женщина неторопливо шли по темнеющему бульвару, и прохожие смотрели им вслед и думали: "Какая прекрасная пара! Какая пара!.."