Гелена Устюга. Крысы. Из цикла Про животных и люде

Крысы. Из цикла Про животных и людей
Гелена Устюга

Часть 1. «Мы заставим себя уважать!»


«Ученым можешь ты не быть,
но мыслить аспирант обязан».
Народная аспирантская поговорка

- Славка! Ну, все! Хватит. Мне статью надо закончить. Сдавать завтра – не успею.
Ева нежно убрала руку друга со своей круглой груди и чмокнула друга в щеку. Встала с кровати, потрясла головой. Накинула розовый в горошек халатик. Пуговицы застегивать не стала, запахнулась и затянула пояс. Славка лежал в расслабленной позе, молча, с лицом улыбающегося слона.
- Спи. Не отвлекай меня. Мне еще в душ надо и печатать. Где-то тут мои … белье. Ладно, завтра заберу.
Она медленно, придерживая, открыла дверь, чтобы скрип никто не услышал. Квартира будто бы спала. Восемь комнат, в каждой по одному - два человека. Хотя все люди были взрослые, некоторые даже семейные, но личные отношения не демонстрировались, «дабы не смущать товарищей и не разжигать страстей». В ходу было озвученное мнение: «Мы – не мужчины и не женщины. Мы – аспиранты. Оно». Однако, это не мешало некоторым вести личную жизнь. За три года учебы, в условиях тесноты институтского общежития, симпатии возникали и менялись. Все были молоды, умны, симпатичны друг другу. Если у кого-то возникало желание и время, то найти аналогично настроенную душу противоположного пола можно было всегда. В целом, в квартире создались теплые отношения, почти родственные. Собственнические желания всячески подавлялись - так было спокойнее и, можно даже сказать, дальновиднее. Главная цель – написание и защита кандидатской диссертации - объединяла и сплачивала. Создался уникальный коллектив соседей, друзей, единомышленников, романтиков и прагматиков. Сил своих, по причине молодости, полностью еще никто не познал. Вдохновение и поиск себя были как способ жизни. А еще ощущение свободы… (но об этом как-нибудь в другой раз).
Ева вышла на кухню. Зажгла газ. Поднесла ко рту длинную, как карандаш, сигарету. Нагнувшись, прикурила от газа. Поставила на плитку чайник. Медленно подошла к столу, присела на стул, лениво поправила распахнувшийся до талии халатик, и уставилась в окно: ночь темна. Никакого движения. В четыре часа уже никто, нигде не мельтешит.
«Несколько окон в больнице напротив освещены холодным «мертвым» цветом. В роддоме - и такой цвет. Там, где множится жизнь – мертвый цвет! Невероятно! Чего же невероятного? Просто свет от кварца имеет такой цвет. Это уже физика. Розовым он просто не может быть. А жаль. Ничего не жаль! Этот свет мертвый и есть, он ведь убивает микроорганизмы и включен для стерилизации. Выходит, чтобы была жизнь, необходима смерть. Условие для существования живой и неживой материи, существование друг друга, хотя одно понятие исключает другое. Единство и борьба противоположностей. Но! Но. Главное, что не может одно без другого существовать. Класс! Какая приятная мысль, полная толерантности и любви к многообразию бытия. Это уже философия. Дуали-изм! «Попрошу не выражаться!». Та-ак. Это уже Шариков.
Стоп! Вышла покурить – голову проветрить, точнее, разогреть, настроиться на статью. А я что делаю? На что смотрю, про то и думаю, то и исследую, и копаю. Молодца! Настоящий «молодой ученый»! Не голова, а ускоритель с частицами. Нормально! Потом сканирование объектов и на выходе - готовый вариант ответа на вопрос. Скорость бешенная, только тормози на поворотах, сбавляй, а то поскользнешься и на бок завалишься, и все твои частицы из башки повылетят, и будет там звенящая тишина и «тормоз». А тебе статью надо закончить.
Ах! Как все хорошо получается. Международный симпозиум по фундаментальным наукам. И там я! И меня, конечно же, заметят. Работа у меня блестящая, даже намек на «миллиметр» новой теории. Внутри все прыгает от предвкушения. «Как живые микроорганизмы уничтожают неживые текстильные волокна». Точнее, не «уничтожают», а используют. Живые объекты используют в пищу неживые, точнее другие объекты. И что при этом происходит. И где же та точка, которая является границей между живым и неживым? Говорят, она еще не поставлена. Но ведь это так просто, так очевидно! Любой ребенок знает! Это банальность! Да! Все самое простое, очевидное – и есть самое трудное для изучения, его обычно принимают в форме аксиом и, отталкиваясь от основ, развивают науку дальше, оставляя эти загадки на «потом». Временами даже забывают про эти простые элементарные вещи, а потом приходит время и – открытие!!!
Стоп! Говорю. Тормози! Уже не надо себя разгонять. Не надувайся слишком, а то – лопнешь. Это уже – тщеславие и гордыня - скользкая дорога на повороте. Не научишься вовремя тормозить в жизни, образуется тормоз внутри – в голове, а это твое главное орудие труда.
Все, все, все. Спокойно. Я не думаю. Я буду пить чай. Медленный глубокий вдох, задержать на раз, два, три, четыре (достаточно) – медленный выдох».

Ева налила чай, насыпала две ложечки сахара (можно себе позволить «для мозгов») и стала медленно помешивать, стараясь не стучать о стенки бокала. В ночной тишине звуки так пронзительны. Все уже спят.
«Сегодня был длинный день. Первое апреля. Студенты подготовили сюрприз. Я сплю. Стук в дверь. Настойчиво. Открываю. Мои коллеги – аспиранты хохочут и протягивают мне вырезку из газеты. Там заголовок: «Мы заставим себя уважать!». Это прикрепили к двери нашей квартиры. Причем я? Это же для всех нас! Нет. Оказывается, преподаю студентам только я. Какая честь! Если бы это еще не отвлекало от главного. Значит, записка мне. Молодцы! Не забыли. Помнят, с утра, в первую очередь. Значит, любят».
Однако, не все спят. Ева услышала тихий приближающийся шорох. Кто это? Напугать меня хочет? Замерла и остановила взгляд на одном из входных проемов на кухню, который находился напротив. Оттуда медленно и осторожно приближался объект, производящий шорох: сначала появилась морда с блестящими глазками. Крыса! Как хотелось закричать, но общество спит, и его нельзя тревожить. И что делать? Ева не шевелилась. Крыса, постояв, вышла на полное обозрение и снова остановилась. Поводила носом, изучая обстановку, и уставилась на Еву долгим немигающим взглядом.
«Какая она огромная! А какая жирная! Да это же не крыса, а целая кошка! Хвост сантиметров тридцать. Чего это она? Стоит посредине. Не видит меня что ли? Или видит, но не боится. А, может, она понимает, что я ей ничего не сделаю. А, может, она подумала, что я ей друг? Я же пахну тем французским мылом, которое она (а кто ж еще!) утащила на днях, пока я за зубной пастой в комнату ходила. Да-а уж! Встреча двух миров. Хочет познакомиться лично, так сказать. Нет уж, какая тут дружба, она меня не боится, но я-то ее боюсь! И она знает это, вернее, чувствует. Да это же просто наглость и издевательство! Раз я такая не воинственная, простила тебе мыло (а девчонки призывали объявить войну!), ты решила, что «надо идти дальше»? Не-ет. Это предел! Ну, морда, я тебе покажу! Я заставлю себя уважать!»
Ева резко встала со стула, ожидая увидеть убегающего восвояси противника. Не тут-то было! Крыса, не спеша, переваливаясь, и даже, как показалось Еве, ухмыльнувшись, прошла за газовую плиту. А хвост остался виден! Она явно демонстрировала отсутствие страха и пренебрежение к человеку.
«Ну, держись! Я тебе устрою! Я убью тебя!» - мысленно кричала Ева.
Она знала по рассказам очевидцев, что крысы могут проявлять агрессию – прыгать на людей, кусаться. Если учесть, что они переносчики инфекций (так принято считать), то это еще страшней. Но страха уже не было, его вытеснили другие чувства - негодование, злость, ярость, а как следствие, возбуждение и решимость.
«Крысу – убить!».
К бою надо было подготовиться и все продумать. На это потребовалось совсем немного времени. Соображалось мгновенно. (Забегая вперед, необходимо отметить, что вообще вся процедура длилась не долго, как выяснилось позже, пять- семь минут.)
Сначала Ева закрыла обе двери на кухню. Замуровала противника, чтобы «оный не убег». Щели под дверьми есть, но очень небольшие – не пролезет.
«Так. Во-первых, экипировка. Надеть зимние высокие сапоги. Они из толстой кожи, их она не прокусит. Надеть большие хозяйственные резиновые перчатки. Нужна длинная палка, чтобы ее выгнать из-под плиты – швабра. В правой руке металлический совок – это чем убивать, а в левой руке толстый прочный коврик из рогожки – это чем махать, сбивать, ловить. Во-вторых, тактика и стратегия. Я ее буду гонять, чтобы она выбежала из-за плиты (выманить из укрытия на территорию удобную мне). Тут я ее и накрою ковриком, а потом стукну совком. (Образ воина не изменился со времен гладиаторов, да и технология та же – выманить из засады, ограничить свободу, поместить во мрак и нанести смертельный удар). Стоп. Еще. Крысы могут очень быстро бегать, а я могу и замешкаться от неожиданности. Значит, нужен еще один фактор - торможение. Надо предварительно разлить на пол два ведра воды и линолеум станет скользкий. Она побежит, сначала прямо, а потом начнет поворачивать к двери, поскользнется на повороте и шмякнется на бок, потеряет скорость. Вот тут я ее и накрою!»
Все было готово, пора приступать.
Ева набрала воды в душевой комнате, и осторожно зашла на кухню. Закрыла дверь за собой. Тишина. Крыса не могла убежать, значит притаилась. Надо ее испугать, чтобы она пошевелилась. Ева стукнула ногой по плите. Внутри послышался шорох.
«Здесь! Ну, тогда начинаем. Ты меня вынудила».
Ева выплеснула воду на пол, стараясь намочить как можно большую площадь. Просунула швабру за плиту и подвигала ей, как только было возможно. Крыса выходить не хотела.
«А! Боишься! Выходи, тварь! Выходи на бой!»
Пришлось зайти с другой стороны плиты и повторить ритуал.
Надо отметить, что девственной ночной тишины уже не было. Частые и громкие удары палки по железу резонировал корпус плиты. Гулкое эхо раздавалось не только в коридорах квартиры, но, видимо, было слышно и на улице (второй этаж, форточки открыты – курят же). Ева не замечала, как она сама взвизгивала (это еще хорошо, что протяжно визжать она вообще не умела), а иногда издавала воинственные звуки. Кроме того, ее боевой дух поддерживали некоторые девизы: «Я заставлю себя уважать! Да, ты кто такая? Ну-ка, выходи собака, и посмотри мне в глаза! Куда? От меня не уйдешь! Надо было думать с кем наглеть! А теперь поздно, миленькая! Тебе капут!». (Были еще некоторые фразы, уместные для ситуации, но не поддающиеся никакой цензуре, их пропустим).
Крыса, наверное, понимала, что это не шутки, пыталась отсидеться, но бежать надо было все равно. Выпрыгнув из-под печи, она метнулась в сторону двери, быстро перебирая лапами, издавая звук скользящих когтей, тщетно цепляющихся за гладкую поверхность, но мокрый пол был скользким. Жертва не смогла сохранить равновесие на изогнутой траектории и шлепнулась на бок…
Ева впервые увидела врага так близко, у самых ног. Она наблюдала происходящее, как в замедленном кино, в ее сознании явно произошло искривление времени. Оно растянулось, позволяя все воспринять и рассмотреть до деталей.
Увидеть, что шерсть животного тусклая, рыжая, клочьями, что глаза смотрят уже не нагло, а испуганно, что встать из положения «лежа на боку» не так легко, уже возраст, комплекция, испуг…Ева даже успела подумать: «Ничего себе, какие они бывают! Крыса – это не мышь, это целый зверь! Шерсть намокла. Хоть помоется. Не сдается. Молодец! Борется за жизнь до конца, хотя все очевидно…. Да! Какой точный расчет. Все произошло ровно так, как было запланировано».
Тем временем, крыса уже встала на лапы и собиралась продолжить путь…
На самом деле никакого замедления времени не было, все происходило очень быстро, можно сказать, молниеносно.
Движения Евы были точными и ловкими. Она чувствовала себя кошкой. Большой кошкой, хищником, точнее, гепардом. Бросок коврика на жертву - накрыла! Есть! Замахнулась правой рукой, той, что с совком, чтобы со всей силы… И что?
«Та-ак. А что теперь-то? Убить. Ага. Это понятно. А как это? Это значит, прикоснутся к крысе?! Вступить с ней в контакт?! Неважно, что через совок и коврик! Она шевелится! Она живая! ЖИВАЯ! Как?! Как прикоснутся к живой теплой твари?! В ней ведь жизнь идет, процессы! Так же и по тем же законам, что и в человеке! Да это же, оказывается, НЕВОЗМОЖНО!!!»
Крыса на какое-то время перестала шевелиться. Может быть, она надеялась, что убийца одумается. Затем, она шмыгнула к той двери, где просвет был шире – сантиметра три. И все бы ей удалось, но… Она застряла. Ровно посредине. Еве теперь была видна лишь толстая задница. Ну и, конечно, хвост! «Чтобы махнуть хвостом на прощанье!». Всеми силами крыса старалась вырваться в другое пространство, свобода была так близко, но – никак! Она только плотнее застревала, причем, благодаря собственным усилиям.
«Теперь ее точно можно убить. Совком «хрусть и пополам», «хрусть и пополам!». Да-а. Планчик-то с изъяном. С технической стороны все правильно, а в главном вопросе… Увы. Руку к этому приложить ты не можешь! И не сможешь никогда. Или только на войне. Наверное. А вдруг бы я не успела этого понять? Убила бы. И за что? За кусок мыла и наглый взгляд? За то, что она меня не испугалась? В чем ее смертная вина? В том, что она хочет жить. Ее ли вина, что границы ее территории невольно расширились, по причине ремонта, когда на месте труб сквозные дыры с девятого и до цокольного этажа? Болезни она разносит? Да и без нее с антисанитарией у нас все хорошо – моются люди в душе на девятом этаже, мыльная вода льется по дыре и стенам до самого нижнего. Уже полгода или больше. И почему все это происходит? А была бы крыса на своем месте в подвале, и ни секунды я не думала бы об ее смерти. И не тратила бы время, а писала бы статью!
А почему я это все затеяла? Да, чтобы статью не писать! Крыса – это повод. А причина в том (признайся хотя бы себе самой!!!), что сейчас совсем не хочется напрягаться, а хочется спать! Только крыса то здесь причем? И вообще! Если есть крысы, значит, они зачем-то нужны… Природе? Да. Например, природе. Для равновесия. Тоже имеют право на жизнь! И пусть все живут, и никто никому не мешает! Кто сказал, что так не бывает? А я хочу, чтоб ТАК было!».
Ева стояла над неподвижным крысиным задом, и остекленевшим взглядом смотрела на хвост.
«И что теперь делать?... Вот ведь морда! Сидит, застряла. Вытаскивай ее! Может еще реабилитационные мероприятия провести?! Времени сколько потеряно! Сбила меня с моего плана! Мысли рассеялись, как туман, они не могут соседствовать с животными инстинктами. Заставила участвовать в этой грязной борьбе, желать ей смерти, и еще убедиться, что я не могу убить ее! Да! Я не могу убить крысу! И я не хочу этого делать и этого хотеть! Но чтобы ты, морда, не приходила больше сюда, получай!»…
Со всего маху Ева пнула крысу по той части, которая была видна. Движение вперед начинается после пинка под зад - истина древняя, как мир (точнее, Шекспир). Крысы будто и не было никогда…
Ева открыла двери. Сняла перчатки. Зажгла газ. Достала длинную сигарету, прикурила. Рука неприятно дрожала (а то!). Села на стул, откинувшись и вытянув ноги. Выпустила дым перед собой длинной прямой струей. Вдох…- выдох… Обвела взглядом кухню – красота! Ну и погромчик! Обстановочка, как в мультфильме «Может быть, приходил бегемот…».
Заскрипела, открываясь, дверь соседа.
- Ева, ты чего тут делаешь? – спросил он шепотом.
- У меня, Слава, время охоты на крыс. Хотела поймать и убить.
- Это я понял. И что?
- Поймала. Не убила. Это невозможно. НЕВОЗМОЖНО!!!
- Я понял. Ты успокойся. Я все слышал. Не выходил, чтобы не отвлекать. Если ты что-то решила, у тебя все продумано. Ты же, Ева, как спецназ - рассчитываешь все до мелочей и только на себя. А убрать здесь я тебе помогу. Ева, может, коньяку рюмочку? Ты как? У меня очень хороший есть.
- По жизни – не пью.
- А-а-а, - пропел Славка, - Давно это с тобой?
- Сегодня.
- Это правильно. Это по-нашему. А стресс снять?
- Ох, Славка, разве тебе откажешь? Ладно. Неси.
Славка с загадочным видом вынес бутылку, заполненную наполовину слегка маслянистой жидкостью. Жестом профессионального официанта разлил ароматный напиток в две сверкающие рюмочки, поднял свою, посмотрел «на свет». Покачал. Оставшись довольным янтарными бликами, окинул пространство взглядом. Улыбнулся.
- За что пьем?
- Только не за крысу.
- За твою победу!
- Нет. Давай так: чтобы ничто не отвлекало нас от своей работы. ПУСТЬ КАЖДЫЙ ЗАНИМАЕТСЯ СВОИМ ДЕЛОМ!
- Ева, ты опять накрутила чего-то. А попроще нельзя?
- Тогда - за Науку.
- Да-а, уж! Это онятнее-е. У-ра.
Ева улыбнулась. Маску решительного воина превратила в туманное лицо довольной женщины. Жесткий взгляд сменила на сияющие звезды. Распрямила плечи, прогнув спину. Вдох…- выдох… Длинными пальчиками поправила прядь волос. Бархатным низким голосом произнесла:
- И – за МММужчин! Для Вас – мы все сможем!


Санкт-Петербург, март 2006 года



© Copyright: Гелена Устюга, 2007
Свидетельство о публикации №2712040041