Приобретенная гомофобия

Его бы я описал как форпоста, за которым волочется вся остальная цивилизация – СВЕРХ-смышленный, -эрудированный, -одаренный, -креативный, -находчивый, -остроумный и -эмансипированный во всех направлениях. Более интересного собеседника я и не знаю: с ним одинаково содержательно можно обсуждать Сент-Экзюпери и Залмана Кинга, причудливость звучания барокко и саунд трип-хопа, идеи гносиологизма и целлюлит на заднице общей знакомой. Короче, гиперкрендель, рядом с которым не обидно и даже приятно осознавать свою заурядность и имбецильность.
В общем, когда герой моего повествования предложил “посидеть и поболтать за кружкой-другой пивка”, я преохотно согласился, не скрепя сердцем пожертвовав нежностями с полногубой смуглянкой. В кабаке я застал его уже навеселе – с вялыми веками, красными белками глаз, идиотской улыбкой на румяной роже и заторможенными телодвижениями. Первым же делом он объявил, что в этот “звездный для него день” - любимое число, любимый месяц и любимый день недели – он сорвал огроменный куш в игре в покер, и что я первый, с кем он возжелал поделиться с радостью. На мое пылкое восклицание: “О-го-го! Ни хера себе! Надо собрать всех наших пацанов и девчонок, закупиться на твой выигрыш выпивоном и закатить у дунганина траходром!”, он сухо ухмыльнулся, пожал плечами и пробубнил: “Успеется ещё”.
Через час трепа ни о чем и изрядного количества выпитых жидкостей мы добрались до обсуждения размеров, объемов и пропорций, где стали сталкиваться его максималистские и мои минималистские предпочтения:
- Чем больше и мощнее легковушка, тем дееспособнее его хозяин – прямая пропорциональность его статуса.
- Да ни хера подобного! Огромные машины покупают себе только те, у кого член маленький, для компенсации чувства своей ущербности.
Он усмехнулся и, выдержав паузу, спросил:
- А у тебя член каких размеров?
- :huh:??!
- Ну… какого класса машину себе выберешь? Малолитражку какую-нить?
- Да нет, чё-нить средненькое. А член у меня кажется большим потому, что сам я маленький.
- Да нет же, ты не маленький, - он погладил меня по макушке, - ты миниатюрный.
Он пододвинул ко мне свой стул и вдруг начал выкладывать свои первые впечатления обо мне. Жутковато слышать от мужика, что первое, что привлекло его внимание – мои брови, губы и ресницы, но я не стал заостряться на этом, сославшись про себя на то, что у каждого свои ниточки к оценке человека – у меня, к примеру, дурацкая привычка разглядывать чужие волосы и кисти рук.
Потом, посреди отвлеченной дискуссии, он снова ни с того, ни с сего выплеснул шероховатый вопрос: “Как тебе нравится анальный секс?” В ответ я в подробностях поделился с ним своими впечатлениями от знакомства с дочкой какого-то бизнесмена из Марокко, которая на протяжении всего акта причитала: “Хабиби! Хабиби!”. Он явно оживился и начал рубить топором в эту чащобу. Чуть позже мы уже трепались о педиках, лесбиянках и прочем сброде. Опосля того, как я рассказал ему о том, какой презрительной жалостью я пропитываюсь к мавранутым сокурсникам с юга, которые вечно измываются над другим сокурсником нестандартной сексуальной ориентации, он совсем размяк и огорошил меня тотальным саморазоблачением: “Я тоже гомосексуалист!”…
У меня было ощущение, будто чья-то невидимая рука стиснула мне все внутренности, скальп стянулся, ногти впились в обивку стула. Я судорожно лепетал про себя: "Только не ты! Нет, врешь! Не ты!", но в голове одна за другой всплывали мелочи, которым я раньше почему-то не придавал значения – его вечно влажная и холодная кисть, манера смотреть на мои губы при разговоре, косые взгляды в сторону сидящей на моих коленях малолетки, стоптанные вовнутрь пятки обуви. А он тем временем продолжал:
- Я давно намеревался открыться тебе, знал, что только тебе могу это выложить, что только ты адекватно отреагируешь на мое откровение, воспримешь меня таким, какой есть…
Какой есть? Воспринять? Почему я?
Единственное, что я сумел выговорить, да и то не к месту, было:
- Да…
-…так что, знай, что ты мне БОЛЬШЕ, просто ДРУГ…
Дальше он пуще принялся раскрываться, а я уже ничего не воспринимал из его исповеди и тупо разглядывал пенку в своей кружке с пивом. Эта процессия тянулась с час, если не дольше, потом он, наконец, крикнул официантку: "Счет!" и обнаружил, что ноги его не слушаются.
- Ты мне поможешь добраться до дому?
- Конечно, о чем треп!
- Вот и славненько!
Я взял его за пояс, поставил его на ноги и вывел из-за стола, и он сразу повис на моей шее.
Официантка медлила со счетом.
Он уронил голову мне на шею.
Официантка всё не высовывалась из-за стойки.
Внезапно я почувствовал, как он коснулся губами мочки моего уха.
Какого ***?!
Официантка-сука всё ещё не показывалась.
Он глубже вобрал в свою пасть мое ухо и я почувствовал его мерзкий язык… Меня всего затрясло, мелко закололо, глаза заволок розоватый туман…
Я отдернул его от себя, повернул к себе и со всей мощи вогнал ему под дых свой кулак. Схватив его, согбенного, за длиннющую шевелюру, заехал коленом по морде. Потом ещё раз. Ещё раз. Ещё. Обмякшего я припёр к стене и остервенело принялся дубасить локтем по презренной роже… Остановился только на визг официантки, весь изможденный, опустошенный, с тошным, гадким, противным ощущением и ненавистью ко всему миру…

На следующий день педрила прислал мне СМСку: “Я не переживу, если мои друзья, родители узнают о том, что я так бездумно тебе открыл. Постарайся, пожалуйста, притвориться, что всё по старому и ты оставишь меня в живых!”