У самой кромки моря

       Мы с мамой отдыхали у Чёрного моря. Жили в заводском санатории, там же питались и ходили на пляж, что за двести метров от санатория. Так говорили все отдыхающие – до пляжа не больше двухсот метров. То есть, можно сказать, рядом с кроватью. Море было грязным и вонючим, но выбора у нас не было, потому что за отдых платил профсоюз, а дарёному коню, как известно, в зубы не смотрят. Марише, нашей соседке, было чуть больше двадцати лет. Для меня она выглядела взрослой и зрелой женщиной, а мне на то время исполнилось только семь. Мариша любила ходить на пляж вечером, когда солнце ещё не село и было светло, а людей практически уже не было. Она говорила, что вода в такие часы и теплее и чище, и с наслаждением купалась не один раз, пока пляж не окутывала тьма, привлекая к себе выпивох и влюблённых.
       В тот вечер Мариша на пляж потянула меня с матерью. Несмотря на близкий закат, солнце светило ещё довольно весело и его лучи были достаточно теплы. Перед купанием Мариша решила немного позагорать. Оглядевшись по сторонам, она сняла яркую лёгкую блузку и ухватилась пальцами за узел купальника на спине, намереваясь его развязать:
       - Как ты думаешь, Нин, если я сниму купальник и позагораю чуточку без него, меня не повяжет милиция?
       Ниной звали мою маму и Мариша обращалась к ней.
       - Милиция-то может и не повяжет, - ответила ей мама, - но вот рядом сын мой (она указала на меня) и если ты не стесняешься его, то хотя бы постеснялась мужчину, сидящего вон там.
       Шагах в двадцати от нас сидел древний, по моим меркам, старик и читал газету. Его худое тело было загорелым и покрыто почти везде седыми волосами в отличие от головы, полностью лысой и бледной от того, что он, видимо, никогда не снимал свою широкую шляпу. Я это заметил тогда, когда старик решил для чего-то медленно провести рукой по черепу и с этой целью приподнял соломенную шляпу.
       - Да какой он мужчина, он старик, - безаппеляционно заявила Мариша и стала развязывать свой купальник. – Ему это уже неинтересно.
       - Петя, смотри на море, - сразу сказала мама мне и недовольно обратилась к Марише. – Если бы я знала, что ты себя будешь так вести, никогда не согласилась бы идти с тобой на пляж.
       - Нин, успокойся, ничего страшного твой Петя не увидит – обычная женская грудь.
       И, глянув на выпавшие из её лифчика два упругих мячика, тут же добавила:
       - Причём, довольно красивая.
       Мама с обидой отвернулась от подружки. Она отыскала далеко в море слабый силуэт то ли парусника, то ли корабля и стала меня спрашивать, что я думаю по этому поводу. Я ничего не думал. Несмотря на свой юный возраст, я был встревожен оголённой женской грудью и старался хоть краем ока захватить её в свое поле зрения.
       Неожиданно – по крайней мере для меня – прозвучал мужской голос, густой, глубокий, но с придыхом, каким обычно говорят постаревшие актёры или дикторы. Голос принадлежал старику и обращён был он к нам, точнее к Марише:
       - Милая девушка, у вас действительно красивая грудь. И я вам хочу сказать одну вещь, которую, по-видимому, вам ещё никто до сих пор не говорил: пока человек живёт, ему всё интересно. Абсолютно всё на свете.
       Старик поднялся на ноги, сложил неторопливо полотенце, на котором сидел и опять посмотрел в нашу сторону. И тем же хорошо поставленным, с низкими обертонами, голосом мягко сказал:
       - Приятного вам отдыха, молодёжь. А мне пора на процедуры.