Гадкие лебеди или откормленные утки?

Мир, как мы его знали, подходит к концу.
Мир, как мы его знали, - и Бог с ним!
За последнюю тысячу лет мы постигли
Печальную часть наук;
Настало время заняться чем-то другим.
(БГ)

Отношения отцов и детей – тема сколь древняя, столь и современная. Человек вступает в её воду дважды – сначала как ребёнок, потом как родитель. И здесь нет универсальных рецептов на все времена, есть лишь вопросы и попытки на них ответить.

В фильме «Гадкие лебеди» К. Лопушанского по повести Стругацких "Хромая судьба" эта тема пылает как земля, видимая из поезда в первых кадрах.

Лирическое отступление. Экранизации произведений Стругацких до сих пор можно пересчитать по пальцам одной руки, прежде всего в силу их сложности и многоплановости. И непревзойденным остается «Сталкер» Тарковского. Лопушанский (ученик и ассистент Тарковского на съемках "Сталкера") сделал очень интересную попытку осмысления текста Стругацких, дав лепрозорию конкретную «прописку» в России, введя сцену встречи Банева с карликом и переписав финал произведения, сделав его более реалистично-жестким.

Вопросов в повести и в фильме поставлено столько – на много лет хватит. Способно ли человечество в целом к эволюции? (в «Пикнике на обочине» сами Стругацкие отвечают отрицательно). Может ли одно поколение понять другое, как и в чём? Можно ли воспитывать детей, говоря одно, а делая другое, и потом ожидать от них уважения? И так далее… У каждого свой набор ответов. Остановлюсь вот на чём.

Для меня «мокрецы» - не реальные сущности. Это условная альтернатива нашему воспитанию, нравственности, законам общежития. Они – это наши недоработки. «Иные» - не они, а наши дети, как бы взрослые ни боялись в этом признаться. Называть ли их «детьми индиго» или «детьми цветов» - вопрос второй, дело не в ярлыках, а в нашей способности жить в их мире, а не ломать его. Но мы отчаянно, всей данной нам (кем?) властью заталкиваем их в прокрустово ложе своих представлений, опыта, ошибок, иллюзий. Да, они изначально верят нам – иначе зачем бы пришли воплотиться именно здесь и сейчас? Но верят – до поры. Пока не задумываются о несоответствии того, как живём мы сами, и внушаемых им идеалов. И начинают лепить собственные, как духовные куличики, неумело, но старательно. Это их игра, их жизнь, их учёба. Мы-то, как правило, уже ничего не лепим, а покупаем готовое в «духовном супермаркете». И хотим этого «счастья» для всех, как демократии с одним кандидатом на выборах. Именно фальшь и безальтернативность существования вызывает отторжение детей. И они начинают искать других учителей, своих «мокрецов», которыми могут стать кто угодно – от романтичных искателей истины – до сектантов и торговцев наркотиками. Они хотят и имеют право быть Иными. Идти своим путём.

Само название «Гадкие лебеди» для меня выражает двойственность отношения цивилизации «на разломе» к идущим следом: смесь страха и надежды. Приветствовать или проклинать «новых гуннов», друзья они или враги? Ни то, ни другое. Они – это мы, позволившие себе сделать другой выбор в одних и тех же узловых точках. И самое лучшее, что мы можем от них ожидать – не забота, не жалость, не почитание, а честность и отношение «на равных». Потому что со временем мы будем участвовать в их настоящем, как сейчас они – в нашем, и объяснить правила, дать подсказку смогут только они – если захотят. Не выбросят на обочину той космической дороги, по которой пойдут.

Так кого же мы хотим видеть рядом с собой? «Гадких», диких и свободных лебедей – или породистых, откормленных домашних уток?