БОЛЬ

Вселенная, говорят, расширяется и постоянно растёт. Может, лопнет когда-нибудь?
А мир вокруг сужается. Сужается с каждой выпитой рюмкой скверной водки.
Вот уже никого нет, кроме Меня.
 Я - это жалкое, сутулое существо, сидящее на колченогом табурете в крошечной кухоньке. Знаете такие кухни из мещанско-хрущёвского быта 80-х годов? Два на три метра, навесные шкафчики с перекосившимися дверцами, обшарпанная эмалированная раковина с постоянно капающим краном. Стены в масляной краске и, почерневший от кухонных миазмов, абажур, нагло маскирующийся под стиль «ампир»…


 Единственный предмет роскоши здесь - огромный ламповый телевизор «Рекорд», взгромождённый на несколько пластиковых ящиков. За ящиками я долго, терпеливо и упорно охотился у грузового крыльца соседнего гастронома. Гастрономом он был раньше, а сейчас именуется супермаркетом…


На прошлой неделе, когда я возвращался домой в четвёртом часу ночи, в подъезде плакала молоденькая, лет четырнадцати, девчушка. Плакала горько, навзрыд, захлёбываясь слезами и пряча лицо в какую-то тряпку. Рядом стояло трое тинэйджеров мужского пола и смущённо-нагловато улыбались.
Я осторожно, не глядя на них, прошёл мимо. Долго не мог уснуть, вспоминая худенькие, трясущиеся от рыданий плечи этой девушки-подростка и терзая себя неизвестно за что. До плаксивого комка в горле было жалко её…
Наверное, спросите, почему я так поздно возвращался домой? Не скажу… стыдно…


Любви! До сих пор хочется настоящей, правдивой и честной любви. Такой, от которой хотелось бы петь и творить безумства. Очень давно, в другой жизни, было у меня нечто похожее на любовь. Подробности уже стерлись в памяти, осталось только одно жгучее чувство стыда, когда я, позорно бросив свою возлюбленную, бежал по ночной улице. Бежал после первых ударов, даже не пытаясь ответить и защититься…
Вслед неслось издевательское улюлюканье соперников.


 В юности мне хотелось быть хладнокровным, бесстрашным и сильным. И ещё жестоким. Я ненавидел себя за жалость. Для меня было невозможным ударить человека.
 Меня били, случалось такое…. Я не мог ударить в ответ. Мешало осознание того, что от моего удара может быть больно. Больно! Представьте себе - БОЛЬНО!!! Я не мог никому сделать больно… И моя собственная боль всегда казалась не такой уж сильной…


Как-то, мучаясь от всего этого, я загнал в угол подъезда маленького серого мышонка. Решив воспитывать в себе жестокость, решительно пнул его ботинком. Маленькое серенькое тельце, неестественно изогнутое, дёргалось на цементном полу. Крошечные кишочки выползли из полураздавленной тушки… Бусинка чёрного глаза, не мигая, смотрела на меня, спрашивая: - «За что? За что ты убил меня?»
Потом долго плакал и бил себя по лицу. Мои удару были несильны и почти не причиняли боли. От этого становилось ещё хуже…


Позднее я научился бить и убивать. Это оказалось легко. Главное не смотреть в глаза. Легче всего было стрелять. Одно движение указательным пальцем и оружие само делает всё за тебя. Ты, вроде, как и ни при чём. Бить тоже научился. С размаху пинал и по почкам, и в пах и в другие места... А вот в лицо человека ни разу не ударил. И никогда не смогу…
Это самые тёмные пятна моей жизни. Они были давно. Я похоронил их в своей памяти и свалил вину на других. Смог убедить себя в том, что это был не я. Кто-то другой, в моей телесной оболочке, как зомби выполнял приказы. Я был рад тогда, что всё позади и я больше никогда и никому не сделаю больно… Ошибался!


Врал я…, сам себе врал…. Делал я после того людям больно. Делал и не раз. Например, когда случайно узнал, что девушка, с которой я встречался, беременная. Стал прятаться и избегать её.
Жалкая беззащитная фигурка в мокром платье под хлещущими холодными струями дождя.
 Её долгий взгляд в сторону моего темного окна.
 И я, осторожно выглядывающий в щелочку штор.
Опять боль…


На мутном экране телевизора, окрашенном в дикие сиреневые цвета, тоже боль.
Кого-то бьют и куда-то тащат…


За тонкой стеной визгливо ругаются соседи. И здесь боль!


Неужели нельзя сделать так, чтобы никому не причинять боль?
Наверное, можно…. Надо только один раз по настоящему сделать больно себе. Один раз и навсегда...


март 2008 г.