Анна Каренина с точки зрения паровоза

       Вот чем хороша зимой Ялта - никого. По крайней мере, в этом баре. Бармен, разумеется, не в счет.
       - Любезный, налейте-ка мне стаканчик реггей.
       - Чего-чего?!?
       - А что? Вон Боб Мали его пил, да так, что испражнялся им же. Ему, значит, можно, а я чем хуже?
       - Да хотя бы тем, что ты ещё жив.
       Ни с того, ни с сего ожила местная радиостанция. Вопреки ожиданиям любителей Кингстона, БГ. "Rock'n'Roll мертв".
       - Вообще-то, Боб его тоже не после своей смерти пил, - услышал он у себя за спиной.
       Оглянулся. Женщина. Прицелился. Молодая. Оценил. Соблазнительная. Приценился. По карману. Решил:
       - Ты смотри, не ляпни это рядом с каким-нибудь растаманом.
       
       На следующее утро:
       - ...ну, тогда я полетела.
       - Я, конечно, не Дедал, но предупреждаю.
       - О чём?
       - ??!
       - ...
       - Рассказать?
       - Расскажи.
       - Он напялил крылья, покрутился перед зеркалом, сказал отражению: "красавец", вышел на взлётную полосу, разбежался и полетел. Вдогонку ему Дедал прокричал: не опускайся слишком низко к морю - намочишь пух; и не поднимайся слишком высоко, иначе солнце растопит воск. Икар, действительно, был красивым, но самовлюблённым олухом. Да к тому же, похоже, глухим. Поднялся к солнцу, побыстрому загорел и погиб. А бестолковые люди, восхищённо причмокивая, теперь завывают: мол, "безумству храбрых поем мы песню", не обращая внимания на то, что главное слово тут - БЕЗУМСТВО, - он замолчал.
       - Ты это сам придумал?
       - !!!???
       - Я имею ввиду вывод.
       - Аааа, - он расслабился, - так это же очевидно.
       - Знаешь, - сказала она, снимая пальто, - никуда я не полечу.
       - И то верно. Будем чай пить. С таранькой.
       - С таранькой?!
       - Ага. С таранькой. Только чай должен быть сладким. А то все старания коту под хвост.
       - А я тебе буду читать стихи.
       - Чьи? - испугался он.
       - Цановой. А что?
       - Да так. Ничего. Цановой можно.
       Первых полчаса она исправно декламировала мне Вассер-Ла, но потом, как-то незаметно для себя, перешла на свои поэтические потуги:
       "Рассвет растаял в глине с молоком.
       Стих, как калека на *** первородный,
       стоит и смотрит на дорогу,
       а там бля никого...
       и только лишь в пыли
       кайфуют слизняки
       и пивом день до дня
       ждут дождя".
       Она достала меня своими стишками. Чтобы отвязалась, я сказал ей:
       - Знаешь, мне кажется, поэзия - вещь глубоко индивидуальная. Именно поэтому я её не люблю. Так что прости. Я не в восторге. Твоя рифма обычна. Размер, как шаг хромого прохожего. А я предпочитаю танго. Правда, сам танцевать не умею - яйца мешают.
       Она помолчала немного и тихо произнесла:
       - Смешной.
       - Ага. Обхохочешься.
       - А ещё добрый.
       - Да никакой я не добрый, - отмахнулся он, - а просто не злой, и то по причине лени своей неподъёмной, - и вышел в магазин. Не иначе как за водкой.
       Вернулся минут через пятнадцать.
       - Я прочла твой последний рассказ.
       - Когда успела?
       - Дурное дело - не хитрое.
       - Да?
       - Да.
       - Ну и как он тебе?
       - Как обычно - никак. Только плюс ко всему ещё и совершенно непонятно, почему это он называется "Анна Каренина с точки зрения паровоза"? Ведь в нём ни слова...
       - Посмотри, - порвал он мысль её непорочно-сексуальную о нежном тендере и подсунул прямо под нос местную газету объявлений.
       Там - почти в самом верху - жирными синими буквами было написано: "Продам реферат на тему "Анна Каренина с точки зрения паровоза"".
       
       12.04.2008 г. Ялта.