Вытирая окровавленные руки

Вытирая окровавленные руки, Апокриф размышлял. С самого утра он испытывал новое для себя волнующее ощущение. Со стороны могло показаться, что всё как всегда – он уверенно и правильно управлял своими руками и ногами, в его голове роились знакомые мысли, видя перед собой препятствие, он перешагивал через него и не спотыкался. Однако при этом Апокриф чувствовал, что спит.
«Интересно, - размышлял Апокриф, - кто такой «я», если моими инструментами, которыми я управляю, являются не только руки, ноги, глаза, но и мой мозг. Получается, «я» это не мой мозг. А кто тогда «я»?». Поняв, что ответ сам по себе не придет, Апокриф осмотрелся вокруг, пытаясь увидеть какой-нибудь знак. Но все было как обычно: в черном небе над его головой переливалась несметным количеством звезд перевернутая пентаграмма, мягкий ветер как обычно нашептывал ему слова, которых он не понимал, т.к. не знал этого языка, но всегда знал, что эти слова означают, коричневые сгустки вокруг, наполненные красной жидкостью и зловонными желаниями, спешили по своим делам, издавая неприятный шум.
Не увидев ничего необычного, Апокриф понял, что знака, позволяющего ему найти ответ на его вопрос, нет. Ветер усилился, затем усиливался еще и еще, пока шквальный порыв не свалил Апокрифа с ног. Он катался по земле, не в силах противостоять смерчу. Для кого-то в этот момент светило солнце, но только не для него. Раскаты грома оглушали Апокрифа, молнии, попадая в него, превращали его тело то в бесформенную глыбу, то в мылкую пыль, которая поднималась в небо, превращалась в облако и вновь падала на влажную землю, превращаясь в кровоточащий камень. Он был бессилен и ничтожен перед стихией, и в то же время он чувствовал, что он является мелкой частью этой стихии. Впервые поняв язык ветра, Апокриф услышал: «Я – это вечность!!!».

Буря стихла так же неожиданно как началась. Апокриф открыл глаза, вокруг валялись бесформенные, искромсанные трупы, а сам Апокриф оказался в самом центре огромной кровавой лужи, усеянной отрубленными кусками тел.