Немой

Немой - молодой интеллегентный кот, несколько робкий, но всем своим видом и походкой современный такой метромен. Он производил впечатление воспитанного, умудрённого жизнью кота. Неспешно, аккуратно выставляя лапки, чтобы ни дай бог не запачкаться, он выходил во двор, внимательно глядя по сторонам и себе под ноги.

Немым его назвали по той простой причине, что никто никогда не слышал его голоса. В детстве, будучи котёнком, он свалился с чердака и, как говорила баба Маня, онемел от страха. На самом деле всё он умел. Очень скоро ребята проверили его фальшивую немоту. Посадили под ведро, он из-под него и заголосил во всю свою кошачью глотку. А когда его выпустили, он, осуждающе посмотрев на всех, опять перестал разговаривать.

Котёнок был единственный из последнего помёта старой Мурки. Она долго кормила его молоком, уже здорового такого, больше её самой размером. Я так подозреваю это был метод контрацепции для Мурки, наличие молока спасало её от бесчисленных, вечно хотящих деревенских котов… Устала она… Погибла в скорости… попала в капкан…

В один холодный зимний вечер забрался Немой погреться в избу. Бабушка Маня в это время затопляла печь. Она принесла дров, сложила их у печи и вышла в сени за газеткой, в которой оказалась очень интересная статья, привлекшая внимание старушки. Маня присела на стул почитать…

А тем временем, любопытный Немой решил изучить печное дело. Он забрался через открытую дверцу внутрь печи. Испачкавшись тут же сажей, он стал абсолютно неразличим в жерлове печи.

Манечка, не выпуская газету из рук, уложила дрова в печь. Закончив чтение, переложила топку газетой, подожгла и закрыла дверцу…

Сначала Немому было весело, яркие язычки пламени завлекали его, потом стало жарко и душно… пламя придвигалось всё ближе к коту… он заорал.

Баба Маня всполошилась:

- Немой, Немой, - звала она, - где ты окаянный? Куда забрался?

Кот звал всё громче, старушка искала всё активнее. Разыгрывалась драмаю. Манечке стало плохо, прихватило сердце, сбилось дыхание, а Немого она никак не могла найти, помочь ему…

Каким то чудом, проходя в очередной раз мимо печи, бабушка позвала:

- Немой! Кысс-кысс.

- Мяууууу – аауу - уууу, - раздалось из печи.

- Ах ты, Боже мой, - запричитала баба Маня и распахнула печную дверцу, - Сейчас миленький, дрова разобью, потерпи немножко…

Кубарем вылетел из огня Немой, в подпалинах, черный как уголь, с обгоревшими усами и безумным взглядом. Ошалевший, он с размаху влетел лбом о входную дверь… Расфокусировавшийся взгляд… обмякшее тело…

Баба Маня долго жалела Немого, накапала себе и ему, заодно, корвалола. Отмыла погорельца, укутала и всячески ухаживала за ним последующие дни.

Когда я снова увидела заметно подросшего Немого, он, красуясь новой шерсткой и отросшими усами, аккуратно выставляя лапки, чтобы ни дай бог не запачкаться, выходил во двор, слегка щурясь от солнышка, но очень внимательно глядя по сторонам. Все ли на него смотрят, все ли им любуются.