Суд мировой

Ходил я недавно не столько по грибы, сколько бродить по лесу, да стал свидетелем действа, которое тем более нелепо, что происходило в "храме первозданной природы". Назвать это шоу к примеру: "Почти суд, почти всем миром" при нынешней нашей юридической грамотности - нельзя, так как это был самосуд, и мирян была только горстка, хотя где там нынче взять в глуши консенсуса.

С другой стороны, какой же ещё, скажем на заре мира, мог быть суд праведный - то есть который бы примирил? Да вот такой. Самосуд миром - что для наших светлых дней дико. Но удивляться нечему, факт банальный, очень уж нелепо мы живём: закон не писан и для тех и для других.

Итак, место действия – сухой такой ложок, овражек, если кому удобно. За околицей деревухи, но не рядом, а так. С моей стороны ложка был лес, откуда я пришёл на его край, да прилёг отдохнуть "под рокитовым кусточком" и деревеньку посмотреть. А ну - петушок споёт, а ну - коровка мумукнет. В ложке гвоздём в стуле торчал внедорожник - автомобиль значит, нарушая своим видом всю идиллию. Убери его и вот она первозданная дикость: поля, леса, чёрные кривые заборы и сараюшки. Ан нет, стоит "железяка самобеглая", и уже люди возле. Агрегат так поставлен не иначе, чтобы скрыть от глаз. Я ещё утром заметил, когда мимо шёл, что он тут как ружьё Станиславского подозрительно таится. И без номеров.

Стрекочут кузнечики, тепло, я бы вздремнул, да со стороны деревни с противоположной мне, то есть, зачем-то шли сюда люди. Вот уж, никогда бы не отгадал, чем это обернётся! Медленно ковыляла пёстрая процессия из деревенского старичья. Ещё алкаши с девицей и некий малый квадратной формы не деревенского вида во главе – это, замечаю, есть деталь от внедорожника. Ведущий малый что-то всем объяснял и иногда помахивал рукой народу, чтобы двигались шустрее, девица хихикала и выражалась исключительно по-деревенски и разносилось это далеко. Слова и мне знакомые, но привести тут я их не могу. Кстати сказать, делала она это очень неудачно, как бы подражая кому-то, а без души разве интересно?

Подошли не так, чтобы близко, но были хорошо видны и слышны. Уселись по противоположному склону ложка уставившись на внедорожник будто это кинопередвижка. Алкаши пытали малого: - Нальёшь? Тот, рассадив всех, ответил, "нет базара" и спустился ниже к машине, и тем кто из неё вышел.

А были у машины два других крепких малых и ещё двое других не больше, не меньше - пленники - руки за спину. Ну, думаю, следственный эксперимент.

- Дамы и господа, - громко, дёшево выламываясь, но официозно начал, всё тот же ведущий малый, - можно начинать. Мы собрали вас, чтобы произвести суд … Понял, что получается "не очень" и замолчал. Потом говорили о чём-то, но было не слышно. 

- Встать, суд идёт, - зло гаркнул стоящий у машины рослый крепыш, обернулся и сделал зверское лицо пленным. А они и так стояли. Получалось, что все стоят, и как бы на равных. Нашлись, поддали им сзади и установили пленных на колени. Они неожиданно легко покорствовали, но это видно объяснялось их уже хорошо помятым видом. Один - почти интеллигент - чистенький, выше среднего, пытался, снисходительно улыбаясь, превращать всё как бы в шутку и собирался сесть при этом на зад, но ему дали пинка и выправили.

- Эти два хорошо известных вам типа: охранник и председатель "Нового быта", нашего значит товарищества, – проорал ведущий.
- Да не наш это каператив! – с возмущением выкрикнул один из дедов недовольный тем, что уже видно говорил - но его не понимают, и матюкнулся себе под ноги.
- И обстоятельства дела всем хорошо известны, - как бы поддакивая деду, но никак не учитывая его слов, продолжил ведущий.

Второй пленник, крепкий и росту невысокого, покорствовал похоже только до поры и попытался отважно мутить даже в этом положении, но ему дали такого тычка, что все слышали как клацали зубы несчастного, на что он, сверкая бешено очами, взялся уедать взором насильников и шипеть жуткие угрозы.

- Поднять символ правосудия! – продолжал невозмутимо ведущий. И эти "судьи" стали поднимать какой-то столб из травы, а сам он с другой стороны тянул за верёвку. И все похолодели, когда увидели, что они подняли. Это отвратительное сооружение оказалось по форме виселицей! Аж мурашки по коже. Всё как надо: столб, перекладина с косой и верёвка с петлей. Ямка у них была уже проверчена, чуть они поколдовали и попали в неё столбом, подбили колами, и встала она во всей красе. Уж если и играли пацаны, то круто. Первый малый, приведший народ, взялся разносить других, что не померили, как следует, и получилось низковато. Подняли с колен и примерили "чистенького", выходило только-только.

Было не смешно. Чистенький тупо смотрел всегда перед собой, в какую бы сторону его не поворачивали, как бы говоря, что кого-кого, но его-то всё это точно не касается. Второй надул губы и как бы ни с кем, обижено, не общался. Его и не примеряли, потому что и так знали, что ниже.

Придя в себя, один из селян, видимо находящийся ещё в здравом уме, с возмущением сказал, что участвовать в таком не будет. И сделал вид, что уйдёт, но ближайший к нему бандит сказал ему удивительно доходчиво, как топор в спину метнул: Никуда ты живой не уйдёшь. Ты что думаешь, мы тебе дадим ментов вызвать? Пришёл - сиди. Суд проведём - все отвалим.

- Давай, давай, - звонко, неизвестно кого подбадривала девица, по обыкновению хихикая.
- Нормально, пацаны, - сказали алкаши и сосредоточились, сколько смогли. Они и потом на всё так говорили, но сидели сами по себе.
- А чё, - как бы реально возмущаясь, начал мелкий и видимо хорошо битый мужичонка, - всё нам чёли. Пусть.
- Селяне, - ведущий зычно призвал всех продолжить, и мир внимал ему с величайшей покорностью и смирением, - селяне, считает ли кто-нибудь, что жили вы тут по совести, и что мы беспредельщики и это всё слишком? - Сам же и ответил, как бы ведя задушевную беседу: - Нет, не считаете. Воруют всё. Дачи шмонают … тачки разбирают! Добро прут - дома палят. Провода со столбов срезают ... Председатель – мух не ловит, не устаёт только деньги собирать. Света нет! За охрану платим … а на новый трансформатор каждое лето собирают! Ему предьяву делали – он не въезжает. Мы их с охранником накрыли – вместе толкали запчасти. Знаем когда, знаем чью тачанку раздели - хозяин опознал детали. Так что … – заключил он распалившись.

Установилась тишина - из чего получалось, что вопросов нет, а раз нет, то конец базу, и вот оно – приближается момент главного шоу. 

Да всем казалось, что так не бывает, не очень-то и веря глазам своим, как и я. Слишком так-то быстро и как бы простовато.

Все молча пялились на устроителей. Как бы не ждали от них ничего, ведь ведущий сам же ответил за всех, так чего говорить? Бездействие, правда, "пацанов" не тяготило, но есть логика вещей – раз сказано, надо что-то делать. Символ правосудия покачивал на ветру хвостом - хоботом ли, и это нечто ждало.

Один бандит сказал: "Подъём" и рывком поднял обоих несчастных за ворот на ноги. Они мягко переступали ногами, толи потому что земля там была мягкая, толи потому что ноги такие, но как они не семенили ничего не значащими шажками, всё получалось, что продвигаются они ближе и ближе к ней ненавистной. Последнего слова им давать никто не собирался, хотя и делать "как - да что", пацаны похоже не думали. Это было очевидно. "Она" то была одна, и такое не поделишь! Она хотя и не "это самое", позволю пошутить, но тоже одноразовая. 

Тут "чистенький" невольно сделал "па" которое чуть не погубило его вначале, но как оказалось, спасло всех. Возможно, до него начал доходить ужас положения. Его нервная система не выдержала. Он начал валиться с ног и никакое стимулирование под зад на него уже не действовало. Другой, напротив, похоже, свято верил, что никакое его преступление не может явиться поводом ни к какому обвинению и продолжал шипеть и неистово брыкаться. Это связало руки двум исполнителям приговора, и чистенький в прямом смысле оказался "в", а точнее "на", руках третьего бандита, который видно решил, что для этого танца всё, таким образом, есть. Он, держа уже не "чистенького" над собой, взялся попадать головой несчастного в петлю, как палкой, но та всё ускользала. Когда он раздвигал петлю шире - она оказывалась высоко, опуская, он сужал её, и тогда голова не пролезала. Намучившись, он решительно бросил это дело и тело, видимо как гиблое, и занялся сотоварищи другим пассажиром. Вначале он облегчил себе душу и основательно отмутузил бузатёра. Затем втроём уже они приладили этого в петлю, и он успел там даже страшно подрыгать прямыми как палка ногами, но выскользнул и шлёпнулся (срезать его, ну до того как … , похоже, никто не собирался). Браться за дело снова, сил уже ни у кого не оставалось. Да и так, думаю, пацаны оттянулись хорошо. 

Перекурили. Поржали о чём-то своём (возможно о том, что чуть было не повесили на самом деле). Потом добры-молодцы подняли таки несчастных на ноги, перетёрли своё не громко только с ними и уже после того, ещё раз сочно напинав обоим под зад, отъехали. Когда пыль рассеялась, селяне миром двинули жалеть страдальцев, т.к. были они все одного корня - местные и считали, что "дачникам" так и надо.

Смеркалось, по небу с запада на нас неслись нехорошие тучки как фашистские самолёты, и я поспешил напрямки к станции.

Было это так или почти так близь деревни Дымово, в соседней области. Овраг тот и товарищество лежат со стороны райцентра Тудымово, как говорили раньше, не знаю уж как это там сейчас называется. Прошлой осенью "символ правосудия" там точно ещё валялся. А если кто пожёг, так долго ли, глядишь новый кто поставит, воры не прекращают воровать, как впрочем и власти - бездействовать.