А. Блок - На поле Куликовом - Святой воин

На поле Куликовом – святой воин

       3.

"В ночь, когда Мамай залег с ордою
       Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою,-
       Разве знала Ты?

Перед Доном темным и зловещим,
       Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
       В криках лебедей.

С полуночи тучей возносилась
       Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
       Голосила мать.

И, чертя круги, ночные птицы
       Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
       Князя стерегли.

Орлий клёкот над татарским станом
       Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
       Что княжна фатой.

И с туманом над Непрядвой спящей,
       Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
       Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
       На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
       На моем плече.

И когда, наутро, тучей черной
       Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
       Светел навсегда.
14 июня 1908"


Про это стихотворение многое говорить не придется. Герой его – воин, и при этом не князь. Он подчёркнуто – вне княжьего окружения: для него рать – не «наша», не «моя», а «княжья», и зори берегут не «меня», а «князя», и княжна для него – чужая невеста.
Герой стихотворения – очевиден: святой воин. Подчеркнём, что этот воин сражается в той же битве, что и предыдущие, которые – «одни из», ведь его ощущения, восприятие предстоящей битвы совпадает с их предчувствиями да и с летописными источниками – тоже:

       И вдали, вдали о стремя билась,
       Голосила мать.

в этом стихотворении созвучно со строками из предыдущего:
 
       Помяни ж за раннею обедней
       Мила друга, светлая жена!

и в строках:

       С полуночи тучей возносилась
       Княжеская рать,

та же самая полночь, что и:

       Мы, сам-друг, над степью в полночь стали…

И лебеди… те же самые лебеди, что из второго стихотворения и из поэтического древнего Слова и… и из прозаического, по воспоминаниям очевидцев писанного «Сказания о Мамаевом побоище»:
«Князь же великий Дмитрей Иванович, поим с собою брата своего князя Володимера и литовские князи едины, и выехаша на поле Куликово, и став посреди обоих полков, и обратися на полк татарской, и слыша… по реце той по Непрядве гуси и лебеди непрестанно крылы плещуще, необычную грозу подают»
Вот только этот воину слышится в их «плесках» другое:

       Слышал я Твой голос сердцем вещим
       В криках лебедей.
 
Чей голос слышит воин, тоже очевидно. Вот как об этом написал Даниил Андреев:
«…Эта любовь взмывает порой до молитвенного экстаза - Куликово поле, трубные крики лебедей, белые туманы над Непрядвой...
       И с туманом над Непрядвой спящей,
       Прямо на меня
       Ты сошла, в одежде, свет струящей,
       Не спугнув коня.
       Серебром волны блеснула другу
       На стальном мече,
       Освежила пыльную кольчугу
       На моем плече.
       И когда, наутро, тучей черной
       Двинулась орда,
       Был в щите Твой лик нерукотворный
       Светел навсегда.
Да ведь это Навна! Кто и когда так ясно, так точно, так буквально писал о Ней, о великой вдохновительнице, об Идеальной Душе России, об ее нисхождении в сердца героев, в судьбы защитников родины, ее поэтов, творцов и мучеников?»

И этому воину повезло: его личная битва совпала с битвой народа. Сомнений из первых строк стихотворения к утру не остаётся – осиянный Той, он непобедим.