The Doors. Jim Morrison

(Статья опубликована: А.В. Безуглов "Книга пути". Ростов-на-Дону: Изд-во "Книга", 2004. С.308-323)

История великой американской рок-группы Doors и жизнеописание гениального поэта
и рок-музыканта Джима Моррисона
 
I

He was a monster,
black – dressed in bather…
Morrison

Джеймс Дуглас Моррисон родился 8 декабря 1943 года в семье офицера ВМС США в Мельбурне, штат Флорида. Джим был застенчивым, меланхоличным мальчиком, и этим его свойствам придало особую направленность одно событие, случившееся с ним в раннем детстве, и, как он сам утверждал, оказавшее влияние на всю его последующую жизнь.

Однажды семья Моррисонов, проезжая на автомобиле по пустынному шоссе, наткнулась на перевернутый автобус с индейцами. Маленький Джим был потрясен увиденным, и не хотел уезжать. Вцепившись в руку матери, он плакал: «Они умирают!.. Я хочу им помочь!..». Мать попыталась успокоить ребенка: «Забудь то, что ты видел, это был сон, только сон…». И в этот самый момент, как любил потом рассказывать Джим, там, на месте аварии, умер старый индеец, и его душа вселилась в Джима. Этот случай навсегда врезался в сознание (и в подсознание) Джима и, как бы там ни было насчет реинкарнационных объяснений, все творчество Моррисона носит отпечаток индейского мировоззрения. Сам дух шаманства и чувство сопряженности человеческого бытия с природой, так хорошо выраженное в поэме Г.У. Лонгфелло «Песнь о Гайавате», незримо присутствует в музыке и поэзии Моррисона. Этим проникнуты строчки Дмитрия Ревякина из группы «Калинов мост», посвященные Джиму:
«Я встретил могикан, для которых честь – табу,
И холеных фаворитов, что бесятся с жиру.
У первых был внимательным учеником
Вторым вгрызался в глотку дикой собакой».

Вообще же единый способ мышления у диких народов и у великих поэтов – не новость. Основатель эволюционизма в английской этнографии Э.Б. Тайлор описывал многочисленные примеры такого сходства. Например, как были поражены русские в Сибири непрерывным потоком поэтической импровизации в речи грубых киргизов.

Итак, после описанного случая в поведении Джима появились некоторые странности. Например, он не мог выносить ночного храпа своего младшего брата (у которого не все было в порядке с аденоидами); тогда Джим заклеивал спящему брату нос и рот куском пластыря, и с патологическим интересом наблюдал движения сонного мальчишки, не понимающего, что мешает ему дышать. А однажды Джим, пойманный дежурным по школе во время бега вверх по лестнице, предназначенной только для движения вниз, в качестве оправдания зловеще прошептал: «Вы что не видите – у меня же ног нет!» – и с мефистофельским хохотом удалился.

Учитель Джима по литературе рассказывал, что ему приходилось специально ходить в библиотеку, так как он понятия не имел о книгах, которые упоминал Моррисон в своих школьных сочинениях. Когда его друзья приходили в гости к Джиму, он, показывая им свою личную библиотеку, говаривал: «Можете взять любую из этих книг, открыть на любой странице и прочесть один абзац, я тотчас же скажу название книги и автора». Моррисон был одним из самых образованных и начитанных поэтов в рок-музыке. В его стихах чувствуется влияние Блейка, Ницше, Рембо, Бодлера, Джойса, Керуака, Брехта, Хаксли. Но на полях надо заметить словами Виктора Цоя: «Чтение книг – полезная вещь, но опасная как динамит».

Подростком Джим навсегда покидает отчий дом, меняет колледжи, университеты и защищает в итоге диплом по кинотехнике. Свое увлечение кинематографом Джим объяснял тем, что кино осталось единственным видом искусства, который еще не скован закостенелыми формами, где еще можно делать что-то новое. На кинофакультете Джим и познакомился со своим будущим другом и коллегой по группе Рэем Манзареком, которого он тогда сразу зауважал за то, что Манзарек отказался по требованию преподавателей вырезать из своего дипломного фильма кадры с обнаженной девушкой-японкой, подругой Рэя.

Дипломная работа самого Джима, наверное, надолго запомнилась преподавателям, членам жюри. История создания фильма такова: друзья Моррисона снимали любительский фильм, описывающий интимные ласки одной парочки. После съемок осталось много вырезанных кусков, и Джим попросил их, скомпоновал по своему желанию, и озвучил музыкой «Болеро» Равеля. В итоге получилось нечто, от чего во время просмотра лица у преподавателей вытягивались по мере того, как все большее число студентов падало от хохота на пол.

Во время учебы Моррисона на кинофакультете состоялся его «музыкальный дебют» в группе Рэя Манзарека «Рик и вороны». Получилось так, что группа подписала контракт с администрацией концертного зала, в котором говорилось, что долженствующему прибыть эстрадному дуэту будет аккомпанировать группа «Рик и вороны» в составе шести человек. Но накануне выступления один из членов группы заявил о своем выходе из ее состава. «Рик и вороны» сообщили администрации, что играть они будут впятером. Однако администрация концертного зала, почуяв возможность сорвать куш, ни в какую не соглашалась. Вот тогда-то Манзарек и предложил первому встречному поиграть шестым в группе. По счастливой случайности первым встречным оказался Джим Моррисон, который играть ни на чем не умел, и, благополучно простояв на сцене с гитарой на шее, впоследствии сказал: «Так легко я еще никогда не зарабатывал».

Через год после окончания кинофакультета Рэй и Джим снова встретились на пляже в Калифорнии, где Джим уже довольно долгое время жил и бездельничал. На вопрос Рэя о том, чем он сейчас занимается, Джим небрежно проронил:
– Да так… Езжу, понимаешь по стране, вот здесь остановился… Иногда пописываю….
– Пописываешь? – удивился Манзарек, и попросил почитать.

И Джим начал:
“Let’s swim to the Moon?
Let’s climb through the tide;
Penetrate the evening,
City tries to hide…”

Стихи Моррисона произвели на Рэя огромное впечатление: ничего подобного он раньше не слышал. Манзарек был в восторге: «Я никогда раньше не слышал таких стихов в рок-песне – скажет он позже, мы немного поговорили с Джимом и решили организовать группу и заработать миллион долларов».

А тем временем по многочисленным и постоянно устаревающим адресам Джима шли повестки из военкоматов (в 1965 году в США была всеобщая воинская повинность). В связи с прекращением учебы Джиму надлежало явиться на призывную комиссию. Надвигалась «психоделическая революция», и Джим, ставший впоследствии одним из ее «вождей», «хорошо разбирался» в наркотиках. Короче, после предварительного «медикаментозного курса», который провел наш герой, призывная комиссия сделала вывод, что сей болезненный рекрут годен только для службы «в обозе», и то в самое, что ни на есть, мирное время. К тому же Джим заявил: «Я – гомосексуалист, если призовете меня – сами пожалеете». Армейские врачи поспешили отделаться от такой напасти, и из военкомата Джим вышел с «белым билетом в зубах».

Итак, с 1965 года историю группы «The Doors» можно считать начавшейся. Правда, «Рик и вороны» после первых попыток отказались играть с Рэем и Джимом: стихи Моррисона казались им не понятными, да и музыка, которую хотели играть «The Doors», им была совершенно чуждой.

«The Doors» («Двери») – название, по словам самого Моррисона, было взято из поэзии «буревестника» английского романтизма Уильма Блейка. Моррисон и Манзарек пригласили ударника Джона Денсмора и гитариста Роби Кригера. Десмор родился в 1944 году в калифорнийском городке Санта-Моника. Играл в симфоническом оркестре, в джазовых составах, рок-группах. Роберт Алан Кригер родился в 1946 году в Лос-Анжелесе. Играл блюзы на рояле, пробовал играть на трубе, несколько месяцев изучал фламенко, мексиканскую народную музыку, снова блюзы – но уже на гитаре (Джиму очень понравилось искусство Кригера играть с надетым на палец горлышком от бутылки), хотел посвятить себя джазу, но, услышав «электрическую» пластинку блюзового оркестра Пола Баттерфилда, навсегда себя связал с роком.

Новоиспеченная группа стала выступать в мелком клубе “Whisky go-go”, как правило, в качестве «разогревающей» группы перед концертами других, более известных исполнителей. Любопытно, что первое время Моррисон рот на сцене открывать боялся, и все песни пел Манзарек, а Джим колотил в бубен и время от времени подвывал: “Yeah… Yeah…”. Однако все это время он работал над своим голосом и вскоре смог петь сам. Постепенно у «The Doors» появились свои поклонники, которых привлекала открытая, мощная манера пения Моррисона. Хозяин клуба “Whisky go-go” несколько раз выгонял группу за выходки Джима на сцене, но всегда был вынужден возвращать ребят из-за возмущения поклонников. Но однажды чаша его пуританского терпения переполнилась, и вот как это случилось. В тот вечер Джим не явился на концерт. И Манзарек вынужден был петь за него. Переиграв весь репертуар, который они могли сыграть без Джима, и, видя ненасытную толпу поклонников, парни отправились к нему в отель. Дверь долго не открывали, и, когда Моррисон предстал перед своими друзьями, они увидели расширенные зрачки и таблетки, разбросанные по полу. Джим встретил друзей блаженной улыбкой и словами: «Десять тысяч микрофонов!!!». С тех пор как Джим стал петь в группе, ему постоянно снились и галлюцинировались микрофоны во все возраставших количествах. Но десять тысяч – такое было впервые… Как выяснилось в скором времени – это было «знамение».

Манзарек, Кригер и Денсмор забрали Джима и отправились обратно в клуб. В тот вечер на Джима, видимо, нашло особое вдохновение, потому что поклонники были в небывалом восторге от его, в самом деле, поразительного пения. С некоторых пор все концерты группы заканчивались песней “The End” , время звучания которой Джим постепенно увеличивал, добавляя новые куски, и, в конце концов, оно дошло аж до 11 минут 35 секунд. (Кроме того, на концертах Джим имел привычку останавливать пение и музыку в середине какой-нибудь особо длинной «гипнотической» песни и стоять в оцепенелой позе неопределенное время. Во время этих пауз в зале никто не смел шелохнуться, настолько все были заворожены пением Моррисона. Позже, уже когда Doors стали знамениты, во время одного выступления перед студенческой аудиторией абсолютное молчание длилось около 10 минут, – и прервал его опять-таки Джим, продолжив песню).

Итак, в тот вечер Джим запел “The End”. В тексте этой песни были следующие строки:
“The killer woke before dawn, he put his boots on,
He took a face from the ancient gallery…
He went to the room, where his sister lived.
Then he had a visit to his brother. And then he…
And he came to the door, and he looked inside…
- Father!
- Yes, Son?
- I want to kill you!
- Mother! I want to…”

В таком виде песня звучит на пластинке; после слов «Я хочу…» следуют невнятные взвизгивания Джима. Однако в оригинале после “I want to…” стояло “fuck you”. Слово “fuck”, как гласит предание, произошло как аббревиатура: от формулировки из старого английского королевского судебного кодекса – “For Unlawful Carnal Knowledge” («За незаконное плотское знание») – так назывались внебрачные половые связи. Словарь Мюллера дает толкование «fuck – груб. – совокупляться»). Таким образом, становится ясно, что Джима Моррисона не миновала чаша увлечения идеями Зигмунда Фрейда, в частности, концепцией «Эдипова комплекса». А намек на «лицо из античной галереи» заставляет вспомнить строчки любимого Моррисоном Фридриха Ницше, повествующего о софокловском «Эдипе в Колоне»: «… тот, кто разрешил загадку природы – этого двуобразного сфинкса – должен был нарушить и ее священнейшие законоположения, как убийца своего отца и супруг своей матери».

Как уже было сказано, полуцензурного глагола нет в окончательном варианте песни. Не произносил его Джим до того вечера и на концертах. Однако, в этот раз, по-видимому, «предмистическое вдохновение» помешало ему удержаться в рамках приличия, и Джим во весь голос, открытым текстом…

 Сразу же после концерта в зал ворвался хозяин: «Матерщинник!!! – кричал он, забрызгивая своей пуританской слюной лица музыкантов. – Вон из моего клуба! Вон, пока я не позвал полицию…». Впрочем, группа «Дорз» не много потеряла от этого увольнения за, так сказать, «идеологическую неподкованность». Работать приходилось много, платили очень мало, и в какой-то момент Моррисон и Манзарек даже хотели распустить группу. К счастью, этого не произошло.

После всего случившегося надо было искать работу, и Моррисон с Манзареком отправились попытать счастья на фирму “Columbia”. Там с помощью менеджера Билли Джеймса, который сразу им понравился своей хипповой окладистой бородой «от уха до уха», парни заключили контракт на запись дебютного альбома. Послушав группу, Билли Джеймс только заметил, что звук «жидковат»: не хватает бас-гитары. И Рэй Манзарек, купив клавишный бас фирмы «Фендер», научился играть одной рукой по басу, а другой – на электрооргане. Джим был в восторге от контракта: «Фирма “Колумбия”! – благоговейно произнес он, когда они с Рэем вышли из офиса, – на ней ведь записывал сам Боб Дилан!»

Но через некоторое время Манзарек и Моррисон, дожидаясь отлучившегося из кабинета Билли Джеймса, обнаружили в лежавшем на его столе списке групп, с которыми «Колумбия рекордс» собиралась разорвать контракты, и группу «The Doors». Когда вернулся Билли, парни потребовали объяснений. «Ну, вы можете потребовать неустойку за полгода, ведь контракт был заключен на год, а прошла только половина, – сказал Билли Джеймс, – но тогда вы будете иметь права заключать контракты с другими фирмами не раньше, чем через полгода». Ребята предпочли деньгам свободу, и из кабинета Билли они вышли «вольными, как птицы».
И очень, очень скоро музыкальные снобы знаменитой фирмы «Колумбия рекордс» поняли, что это была самая большая ошибка, которую только можно было совершить.

В 1966 году группа «Дорз» получила предложение подписать контракт с новоиспеченной независимой фирмой “Electra”. Моррисон и Манзарек отправились за советом к своему приятелю Билли Джеймсу. Билли, потирая лоб, проговорил: «Черт возьми, я не знаю, что это за фирма. Но не так давно они пригласили меня на работу, и я собираюсь увольняться с “Колумбии” и переходить на эту самую “Электру”». Таким образом, решение было принято.
В 1967 году вышла первая пластинка группы, названная просто «The Doors». Ни до, ни, пожалуй, после в рок-музыке не было столь мощного, столь ошеломляющего дебюта. Пластинка сразу поставила группу в ряд с лучшими, самыми опытными музыкантами. Она продолжает пользоваться огромным успехом и сегодня, и в списке лучших ста пластинок последнего двадцатилетия, составленном ведущими критиками по просьбе журнала “Rolling Stone”, занимает 25-е место .

Большинство текстов песен написано Моррисоном в одиночку, и только в некоторых соавторствует Кригер. Две самые знаменитые песни дебютного альбома – “Light My Fire” и уже упоминавшаяся “The End”. Именно «Конец» в свое время произвел наибольшее впечатление на критиков и слушателей. Рэй Манзарек вспоминает, как они впервые исполнили песню на одном из концертов: «Джим запел “Конец”, все сидели, как загипнотизированные… Все как будто замерло. Это было очень странное ощущение. Когда мы кончили играть, никто не аплодировал, никто даже не разговаривал». А вот свидетельство продюсера пластинки Пола Ротшильда: «Это было прекрасно, эти полчаса, что мы записывали “Конец”, были самыми прекрасными из всех, что я провел в студии звукозаписи за всю мою жизнь… Вначале я сидел, и, как продюсер, слушал запись. Но к середине песни я уже не был продюсером, я был втянут в песню, абсолютно поглощен ею. В студии видно было только свечу рядом с Джимом. Он повернулся к нам спиной и пел в микрофон, и светились индикаторы на пульте. Весь остальной свет был выключен… было… очень темно… Это был момент волшебства… Джим пел “Конец”, он просто пел его… и я понял, что я иду за ним. Он сказал «Идите за мной». И я пошел. Когда песня закончилась, это был шок… Роби берет последний аккорд на гитаре, такие звякающие ноты, и вы понимаете, что да, это конец, дальше уже невозможно… Нас за пультом было четыре человека, когда запись закончилась, а мы и не заметили, что никто не выключил магнитофоны… В тот день нашу студию посетила Муза».

Не менее интересным оказался и второй диск «Дорз» – “Strange Days” , выпущенный в конце 1967 года. Пластинка сильно и ярко раскрыла незаурядный талант Рэя Мазарека, игравшего на старых (по сегодняшним понятиям) инструментах намного более живую, оригинальную, «заводную» музыку, чем современные кудесники электроники… Вторую вещь с этого альбома – балладу “You’re a Lost Little Girl” – кто-то из участников группы предложил Джиму спеть, одновременно «занимаясь любовью» с давней спутницей Джима Пэмелой Курсон, однако сей опыт не удался, и песню записали обычным способом. Композиция “Horse Latitudes” создана по воспоминаниям Джима о книге, которую он читал в детстве и которая рассказывала о том, как некие мореплаватели, транспортировавшие лошадей, во время бури стали сбрасывать их за борт, как балласт. Пластинка заканчивается почти такой же длинной как «Конец» (помещенный в конце первого альбома) композицией – “When The Music Over” . Эта линия в творчестве группы сильно повлияла на «первого в мире панка» Игги Попа с его группой “Stoogis”, ставшей «буревестником» панк-революции 70-х годов. «Конец» группы «Дорз» явно вдохновил появление “We’ll Fall” из первого альбома “Stoogis”, вышедшего в 1969 году, а «Когда затихла музыка» со второго альбома «Дорз» стимулировала песню “Dirt” со второго альбома “Stoogis” – “Fun House” . Типичный пример преемственности между такими разными направлениями рока!

Но пойдем дальше. В один прекрасный день 1968 года, в самом разгаре работы над третьим диском «Дорз», Джим Моррисон явился в студию и, как ни в чем не бывало пожевывая сдобную булочку, объявил о своем желании уйти из группы.
- Но… почему??? – сдавленным голосом прошептал Джон Денсмор.
- Надоело – ответил Джим. Я ведь, прежде всего, поэт, а музыка отнимает слишком много времени. Я не имею возможности писать стихи.
Тогда Рэй Манзарек сказал:
- Джимми, дай нам еще полгода, еще год, прошу тебя, дай нам шанс встать на ноги, ведь группа в апогее славы, – а тогда, так и быть, уходи…

Но вот истекли оговоренные на том памятном собрании полгода, Джим об уходе как-то больше не заикался, а груженный состав группы «Дорз» набирал все больше и больше ходу. Была записана третья пластинка – на нее ушло пять месяцев. Поначалу пластинку хотели назвать “American Nights” , затем Джим, вспомнив любимую свою поэму “Lizard King” , подумывал назвать его “The Celebration Of The Lizard” , и выпустить в конверте из имитации змеиной кожи, но, в конце концов, остановились на названии “Waiting For The Sun” – так называлась песня, которая как раз в этот альбом и не вошла. Длинная – 133 строки поэма Джима Моррисона о Короле Ящериц, которая на музыку все никак не укладывалась, тоже, в конце концов, была напечатана на внутреннем конверте. Сам Джим так объяснял свое увлечение пресмыкающимися: «Нельзя забывать, что ящерицы и змеи в нашем подсознании неразрывно связаны с силами зла. В глубине человеческой памяти есть нечто, что сильно отзывается на змей, даже если их видеть в жизни никогда не приходилось. Мне кажется, что в змее воплощено все, чего мы боимся». Наверное, для борьбы с предрассудками в человеческом подсознании и купил себе Джим тогда костюм из ящеричной кожи.

К январю 1969 года «Дорз» стали как бы «американскими «Биттлз»: среди рок-групп по успеху с ними сравниться уже не мог никто. Был записан четвертый альбом «Дорз» – “Soft Parade” , на котором впервые в истории «Дорз» можно услышать такие вещи, как симфонический оркестр, соло на скрипке и прочее. Простенькая композиция “Touch me” , написанная Кригером, и выпущенная в виде сингла, разошлась миллионными тиражами. Начинался период повальной и скандальной популярности группы.

«У Мережковского, – пишет В.В. Розанов, – есть замечательный афоризм: “пошлО то, что пОшло”». То есть с началом популярности художника для него существует очень близкая опасность: привыкнуть к маске кумира, начать работать на потребу толпы. Думаю, нам удастся показать, что Джим Моррисон, в отличие от многих других, не поддался этому страшнейшему для художника искушению.
 
II
«В городе Париже в начале июля
Я столкнулся с ним, когда играл в прят-ки
Он рвал свои стихи, пил дешевый виски
И плакал…
Его поджидала смерть
И он знал об этом.
 Его лицо, изрытое траншеями сомне-ний,
 Успокоилось, покрылось слоем мела.
 Я спросил в упор:
 – Куда ты собрался?
 Он шепнул: «… на небо»
 И улыбнулся…»
Дмитрий Ревякин
       
… Примерно с 1968 года «Дорз» возили с собой киносъемочную группу, – не забудем, что по образованию половина из них была киношниками, – и вот, просматривая материал, отснятый в амфитеатре “Singable” в Нью-Йорке, т.е документальные кадры, в которых Джим извивался на сцене в нарочитой агонии, а доведенная до исступления аудитория сражалась в нескольких метрах от него с полицейским кордоном, Джим впервые, быть может, был поражен. «До сих пор все происходящее я видел только со своей точки зрения, – сказал он, – я видел себя центром, от которого все исходит, и к которому все возвращается. Но, увидев на экране как это все выглядит со стороны, я внезапно понял, что я – всего лишь кукла, кукла в руках сил, которые я лишь смутно понимаю». Как здесь опять не вспомнить Фридриха Ницше: «Есть ли у кого-нибудь в конце девятнадцатого столетия ясное понятие о том, что поэты сильных эпох называли вдохновением?.. – При самом малом остатке суеверия действительно трудно защититься от представления, что ты только инкарнация, только рупор, только медиум сверхмощных сил».

В феврале 1969 года Джим попал на спектакль «экспериментального театра», реализовывавшего некоторые опыты дадаистов. Актеры, одетые и не очень, расхаживали по зрительному залу и выкрикивали фразы типа: «Моя свобода помещена в клетку» или: «Мне не разрешают раздеться» и т.п. Спектакль Джиму понравился.
И вот на один из концертов, проходивших в штате Майами, Джим приехал с опозданием и далеко не трезвым. На сцене он появился только ко второму номеру, а выйдя, начал вести себя по русской пословице «что у трезвого на уме, то у пьяного – на языке». Другими словами, из него «полился» поток не очень ясного сознания. Моррисон опробовал первые уроки «живого театра»: стянул с себя рубаху, выкинул ее в зал, стянул с себя свои знаменитые кожаные порты, под которыми оказались предусмотрительно надетые пляжные трусики. Все это, вкупе с непечатностями, которые неслись со сцены в адрес зрителей, перетянуло чашу весов общественного терпения. Показная сторона американского морализаторства была уязвлена. Уже через три недели стало ясно, что произошедшее в Майами серьезно угрожает будущему группы. В конфиденциальном письме, разосланном членам ассоциации концертных залов Америки, перечислялись грехи Джима Моррисона И всей группы, и рекомендовалось препятствовать их выступлениям. После этого города начали выпадать из гастрольного графика, как шашки домино. Первым пал Джексонвилль, потом Даллас, затем Питсбург, последовали Провиденс, Сиракузы, Филадельфия, Цинциннати, Кливленд и Детройт. Даже радиостанции в нескольких городах начали изымать музыку «Дорз» из своих репертуарных списков, а журнал “Rolling Stone” опубликовал плакат Джима Моррисона с надписью «разыскивается преступник». Спустя несколько дней после отъезда из Майами местный судья издал приказ о задержании Джима, и хотя он уехал из Штата до появления этого приказа, и знать о нем, естественно, не мог, ФБР предъявило ему обвинение в бегстве от правосудия. Вскоре в дверь конторы группы «Дорз» постучал агент ФБР, в руках у которого был ордер на арест. Четвертого апреля 1970-го года в присутствии своего адвоката Джим сдался агентам ФБР, но был тут же освобожден под залог в пять тысяч долларов.

В одном из своих ранних интервью Джим Моррисон сравнивал себя с луком, тетиву которого натягивали двадцать два года и потом внезапно отпустили (снова параллель с Ницше: «… я вобрал в себя дух Европы: теперь я хочу нанести ответный удар»). Стрела, выпущенная из лука, летела все выше и выше, и вот теперь, пожалуй, настал момент, когда она достигла высшей точки и повернулась наконечником вниз.

В 1970 году вышел сборник «Тринадцать». Затем последовала пластинка “Morrison Hotel/Hard Rock Cafe”. Критики встретили альбом по-разному. Одни считали, что это самая неудачная запись «Дорз», другие же, как, например, Брюс Харрис из журнала “Jazz and Pop”, писали, что диск – «одно из главных музыкальных событий года». Хотя, на наш взгляд, самая неудачная запись «Дорз» вполне могла быть «одним из главных музыкальных событий года». Название пластинки – «Гостиница Моррисона» – подразумевает не самого Джима, а его однофамильца – хозяина действительно существовавшей гостиницы, в которой Джим любил останавливаться. Диск в целом нельзя назвать одним из лучших альбомов «Дорз», но в нем есть отдельные прекрасные вещи: такие как “She was a Princess…” и “Indian summer” со второй стороны альбома, которую Джим счел нужным озаглавить отдельно – «Хард-рок-кафе». Песня “Peace Frog” написана на тему абортов: «Кровь везде, кровь течет по улицам, по ляжкам большого города, кровь каплет с небес» – поет Джим. В этот альбом вошла и песня “Waiting for the Sun”, в честь которой был назван второй альбом группы.
В том же 1970 году вышел двойной концертный альбом “Absolutely Live”. На нем можно услышать песни, которые не вошли в студийные записи группы.

В начале 1971 года «Дорз» закончили запись новой пластинки “L.A.Woman” . Альбом этот, как и все записи «Дорз», концептуальный, но никогда еще синкретичность творчества группы не выражалась с такой силой и законченностью. Это, по сути, лебединая песня «Дорз». (Восьмой номер из этого альбома был использован Борисом Гребенщиковым при написании песни «Я змея, я сохраняю покой…» – причем и музыка, и идея текста.) Пластинка заканчивается семиминутной психоделической композицией “Riders on the Storm” . Последние два альбома «Дорз», т.е. “Morrison Hotel” “L.A.Woman”, являются самыми популярными среди любителей настоящего рока в нашей стране. По поводу “L.A.Woman” в 71 году появились первые рецензии, в которых отмечалось, что «Дорз» стали собраннее, что они повзрослели, делались прогнозы на будущее – каким путем пойдет группа дальше. Но этим прогнозам не суждено было осуществиться.

Сразу после окончания записи Моррисон уехал в Париж, где собирался поработать над книгой стихов. Третьего июля тысяча девятьсот семьдесят первого года он умер – по одной версии от сердечного приступа, по другой – от передозировки наркотиков.
Со смертью Моррисона историю «Дорз» можно считать законченной. Группа заработала свой «миллион долларов», правда до своей доли Моррисон не дотрагивался, с детства ненавидя благопристойный семейный уют, устоявшийся быт, он продолжал жить нищим бродягой, одиноким, легко ранимым мечтателем. Манзарек, Кригер и Денсмор предложили занять место Джима уже упоминавшемуся здесь Игги Попу, и, когда тот отказался, предпочтя сольную карьеру, выпустили пару пластинок втроем – “Other Voices” (1971) и “Full Circle” (1972) , – причем, на удивление, неплохих. Но успеха эти записи не имели, после чего Манзарек записал два сольных диска. Кригер и Денсмор организовали группу «Баттс Бэнд», которая развалилась довольно быстро, и Кригер создал джазовый ансамбль.
Хотя история «Дорз» закончилась, их дискография продолжается. Помимо разных сборников, необходимо назвать три любопытных альбома. В 1970 году Джим Моррисон начитал на магнитофон несколько своих стихотворений. Через восемь лет Кригер, Манзарек и Денсмор наложили музыку на эти записи. Так был создан диск “Jim Norrison. An American Prayer” .
В 1980 году вышла пластинка с записью совместных музыкальных опытов Джима Моррисона и гениального гитариста-импровизатора Джими Хендрикса “Woke up this morning and found myself dead”.

К двадцатилетию выхода первой пластинки группы была выпущена пластинка с записью живого концерта «Дорз» в Голливуде – “Live at the Hollywood Bowl”.
Популярность группы продолжает расти с каждым годом, все их пластинки по-прежнему в каталогах, и издаются все большими и большими тиражами. В июне 1987 года американский журнал «Биллборд» опубликовал небольшую заметку, посвященную очередному присуждению грампластинкам титулов «золотая» и «платиновая». Такие звания диски получают в зависимости от количества проданных экземпляров, и хотя эти титулы не могут служить показателем художественных достоинств той или иной записи, они помогают выявить наиболее популярные альбомы. Абсолютным победителем на этот раз стала группа “The Doors”, не существующая уже больше двадцати лет. Три ее пластинки стали «дважды платиновыми», шесть – «платиновыми», две – «золотыми».

В 1988 году на фирме «Мелодия» в рубрике «Архив популярной музыки» вышел сборник группы «Дорз», представляющий первый и два последних альбома группы, и с творчеством «Дорз» смогли познакомиться и наши слушатели.
На московском кинофестивале, проходившем летом 1991 года, был представлен фильм Оливера Стоуна “The Doors”. Во всех крупных зарубежных киножурналах он получил высшую оценку.

(1996)