Артем Жуков. Рассматриваются предложения...

рассматриваются предложение по вариантам названия
Артем Жуков

Пролог

Он бросил свою спортивную сумку на пустое сиденье вагона метро, когда за ним захлопнулась дверь. За его спиной еще не успели стихнуть голоса и крики, он смахнул левой рукой пот.
Он грузно упал на сиденье и закрыл лицо руками. Голова гудела, от отпечатавшихся в сознании криков лиц всех тех от кого он вновь скрылся до того как кто-то, что-то понял.
Тусклый свет метрополитена отбрасывал тень безразличия на его лицо. Было около половины одиннадцатого, заканчивался рядовой сентябрьский день, и он ехал домой, по оранжевой ветке метро.
Мимо проносились пустые своды станций, мерный шум метрополитена иногда перебивался свистом и скрипом. Вагон был почти пуст, на соседнем сиденье, метрах в трех сидела пожилая пара, обсуждающая своенравность современной молодежи. Ему не было до них дела, он отдавал себе отчет в том, что выглядит весьма экстравагантно с растрепанными и мокрыми от пота волосами, но он жил в свободной стране и к исходу дня о такой мелочи, как внешний вид он уже не думал. Метрах в десяти стояла компания из трех подвыпивших парней, которые громко разговаривали, перемежая речь бранью и предпринимая тщетные попытки завести ночное знакомство с девушкой, которая стояла в полутора метрах от них, стараясь не обращать внимания, опустив голову.
Он был аутсайдером, у него не было близких друзей, он не любил шумихи вокруг себя, и всегда пытался избегать массовок. Его жизнь была размеренным и вытекающим само из себя событием. Жизнь «как Бог на душу положит», жизнь по принципу: "я ни кого не трогаю - меня ни кто не трогает". И, в общем-то, это ему нравилось…

Из другого конца вагона то и дело доносились отрывки диалога: предложения интимного плана девушке перемежались с отвлеченными рассказами о событиях последней недели.
- Вчера видал новою тачку Стива, - говоривший сплюнул на пол, девушка отвернула голову, - просто, реальная тачка!
- Ты пойдешь к нему на "днюху"?
- Он вроде всю братву звал?

Пожилая пара начала уже не шепотом, а в полголоса, косясь на него говорить о том, как современная молодежь нахальна и распоясана. Он смотрел усталым и пустым взглядом на этих двух не плохо одетых и упитанных пенсионеров. Ему было не понятно, почему в качестве объекта нападения был избран он, а не, к примеру, та троица, которая обступила явно не знакомую с ними девушку в другом конце вагона. И, в общем-то, не их дело говорить о том, кто и что себе позволяет или нет, ведь их самих ни кто не трогал и не за что не осуждал. В конце концов, разговоры о том, что дед отправлял в прежние годы бездельников в колонию его достали, и он отвернулся.
Он смотрел на трех парней, которые приставали к весьма симпатичной, и похоже "домашней" девочке (что впрочем, исходя из его опыта общения с "домашними" девочками, было не бесспорно), которая видимо отродясь такого общения не видала (ну или делала вид, что не видала), и ему было не понятно, как она сюда попала в столь поздний час (что, впрочем, добавляло сомнений по первым двум пунктам. Хотя ему, по большому счету, было все равно). Перед ним сидела свора треплющихся стариков, слева какие-то идиоты цепляли девушку, для этого не предназначенную. Жизнь в этом городе его все больше забавляла, даже если нет толпы и народа, все равно найдутся чудаки, готовые его повеселить перед сном. Он не мог смотреть в окна, темень подземки веяла на него "холодом", которого он не мог переносить. Он положил руки на сумку, и продолжал наблюдать за подвыпившей троицей.
Один из них, которого звали Ником, и который имел особо далеко идущие планы на сегодняшний вечер, был ростом примерно метр восемьдесят, был одет в черные джинсы и кожаную куртку на темной футболке, не выпускал из рук банку с пивом. Короткая стрижка и поднятый воротник дополняли картину. Второй находившийся чуть поодаль был примерно такого же роста и одет в спортивный костюм, темно коричневого цвета. Он стоял, надвинув на глаза кепку, и с усмешкой изучал девушку. Третий сел в метре от всех и спокойно пил свое пиво, отрешенно глядя на товарищей.
Девушка была одета в черные брюки, и темно синюю куртку, она прятала руки в карманы куртки, ее длинные русые волосы спадали на плечи. Он отметил, как блестели ее волосы в свете люминесцентных ламп, ему нравились девушки с длинными распущенными волосами…

Поезд дернуло, и Ник отшатнулся, его развернуло, он встретился с ним взглядом.
- Ты что уставился, придурок? – Ник был не многословен, но голос его звучал достаточно грубо.
По началу он не понял что произошло и продолжал сидеть, и смотреть на девушку, лицо его исказила нежная легкая улыбка. Вскоре он понял, кому адресует этот здоровенный верзила, подошедший уже на пять метров, свою ругань. Он продолжал сидеть, как сидел, спокойно и расслабленно, лишь переведя взгляд на Ника.
- Ну и что тебе надо? – он первым задал вопрос подошедшему Нику.
Ник, оторопев, отшатнулся, но вскоре, придя в себя, отозвался: "ты с кем разговариваешь?"
Он знал, что когда разговор затевается в таком русле, то, как правило, можно не вступать в диалог, и особо если не дерзить, то скоро все мирно кончится.
Ник распылялся, как только мог. Вскоре он спросил: "Тебя как звать, придурок?"
- Юрий.
- Нет, придурок, тебя надо звать "придурком", понятно? – Ник громко засмеялся, и его товарищи поддержали смех.
- А, вы, что тут ужались? – Ник обратился к пожилой паре сидевшей напротив, но, не услыхав ответа, громко рассмеялся и, продолжая потягивать пиво, отправился на исходную позицию.

Тем временем поезд миновал очередную станцию. Ник подошел к девушке, попытался обхватить ее, девушка попыталась вывернуться, но у нее это едва ли получилось, Ник усмехнулся. Юрий уловил взгляд девушки, полный жалости и горечи. Он опустил глаза, потупив взгляд в пол. "Как я это не люблю!" - подумал он, болела левая рука и шея, он сильно устал…
…Вот черт! – прошептал он вставая.
- Ты, глянь а, придурок, обиделся! – воскликнул второй.
Ник обернулся: уже выходишь? – он сделал паузу, - слышь, придурок, ты сумку забыл!
Ник засмеялся, все его подхватили, но улыбка как-то быстро сползла с его лица.
Юрий шел к ним, оценивая свои шансы, он сжал и разжал пальцы, разминаясь на ходу. Он решил покончить без лишних слов и сантиментов: "Девушка пойдет со мной!"
- Ну ты шустрый! А что это ты такой простой? - Ник был в недоумении от напористости, и решимости, этого, человека. Еще, его поразила, формулировка, не сопливое и хлюпающее "отпустите" героя выскочки, как он ожидал, а твердое и резкое "пойдет со мной!". Он не нашел ничего более подходящего, как сказать: "не понял?"
- Я никого не хочу бить, но она пойдет со мной! – Юрий говорил, уверенно и твердо, он знал: только так драться ни кто не будет.
Девушка, не ожидая такого варианта развития событий, ошарашено и оцепенев, стояла в полуметре, прижавшись к холодному, дверному стеклу.
- Мы же тебя, сейчас завалим? – скорее вопрос самому себе, чем угрозу, вполголоса проговорил второй.
- Тогда чего ждешь? Начинай! – смотря в глаза, ответил ему Юрий, хватая левой рукой, рукав куртки девушки и толкая ее за свою спину. Юрий знал прекрасно: "надо уходить!"
Только она успела сделать несколько шагов, как на Юрия обрушился удар, скорее машинально инстинктивно он сдержал его. Юрий посмотрел возмущенно на бившего, тот изумленно посмотрел на него, попытался нанести новый удар по лицу, но Юрий, уворачиваясь, нырнул под руку и нанес увесистый удар в солнечное сплетение, сбив дыхание и свалив нападавшего на пол. Затем быстро перешел в защитную стойку, выставив руки вперед, и обратился к оставшимся стоять в изумлении товарищам нападавшего: "Мы уходим, и девушка пойдет со мной!"
Ник попытался открыть рот, что-то возразить, но после того, как Юрий вопросительно кивнул ему, он понял бесполезность слов, в данной ситуации.

Юрий держал девушку, за рукав и вел впереди себя, она не сопротивлялась, свободной рукой он накинул на плечо свою сумку и, проходя мимо пожилой пары презрительно, глянул на них.
Поезд остановился, и он вытолкнул девушку из вагона.

- С Вами все в порядке? - стоя на перроне, спросил Юрий.
Она застенчиво улыбнулась. В свете желтых ламп станции метрополитена, ее волосы блестели чем-то теплым и нежным, она опустила взгляд, ее длинные волосы спали с плеч, укрыв легкой тенью ее лицо.
- Вам еще далеко надо было ехать? – Юрий отметил для себя, что у нее была гладкая, белая кожа и голубые глаза.
- Одну остановку, - ответила она, выдержав паузу и посмотрев на него.
- Тогда могу посоветовать, Вам воспользоваться наземным транспортом, - он поправил сумку и вопросительно взглянул на нее, - Вас проводить?
- Не стоит, теперь уже ничего не случиться. Вам и так из-за меня досталось, - она вновь застенчиво улыбнулась и опустила взгляд, - Спасибо…
Юрий усмехнулся, и подумал "господи, детка, что ты знаешь, о слове "досталось?". После небольшой паузы он сказал ей: "Ну, тогда, пожалуй, прощайте!".

Они попрощались и вышли в разные выходы станции. Юрию надо было пройти вниз несколько кварталов. Он шел своим обычным быстрым шагом, расстегнув куртку, погода выдалась на удивление хорошая, не смотря на то, что дул прохладный ветер, было тепло, на небе не было туч и над ним нависало звездное небо.
Минут через пятнадцать он увидел ее. Видимо она сочла излишним дожидаться автобуса, или жила, не так далеко а, скорее всего, что впрочем свойственно красивым девушкам, считала, что может за себя постоять. Но факт был в том, что она все-таки шла одна. Юрий замедли шаг, не желая ее догонять. Так они прошли некоторое время, пока из очередного угла не появились двое парней попытавшихся остановить ее. Юрий ускорил шаг и, проходя мимо, выставив левую руку, на ходу обхватил ее за талию. Увлекая за собой, взглянул в ее изумленные, широко открытые голубые глаза и сказал: "А, Вы знаете, я, пожалуй, все-таки провожу Вас…"

I

Будильник разбудил его с третьей попытки. Он посмотрел на часы, было уже без пятнадцати восемь. Откинувшись на спину, он положил часы, на столик рядом с кроватью.
- Черт, опять! - воскликнул он, вспоминая свое расписание.
Он пролежал еще минут пять, так как торопится, было уже некуда. Доехать до института за оставшееся время было, конечно, можно, но он не любил спешку, голодный взгляд и заспанный вид.
Встав, Юрий поставил греться чайник, умывшись, включил телевизор и принялся за завтрак.
Ведущий новостей рассказывал про недавние погромы в центре города: опять организованная банда подростков, устроила массовое избиение лиц нерусской внешности, с использование подручной арматуры. "Забавно уж об этих ребятах знаю даже я, неуловимого крестного отца все знают, но ни кто, ни чего не делает", - думал он. В общем, он понимал "что, почем и от чего" в этой истории. С сотрудниками МВД он достаточно хорошо знался до того как сюда переехал, а от мысли о том, что здесь что-то кардинально отличается, он был далек.
Он оделся и вышел из дому. На улице было достаточно тепло, он снял шапку и положил ее в сумку.
Торопится, было некуда, поэтому он медленно побрел по направлению к метрополитену. У него в последнее время очень часто появлялось желание бродить по городу, так и в это сумрачное утро, что-то навеивало на него тоску и грусть. Какое-то странное чувство потерянности и безысходности овладевало в такие дни им. Справиться с тоской ему удавалось, когда он приходил на тренировку, и бил мешки до тех пор, пока не начинал сбивать кулаки и бинты не вымокали от пота, потом он, как правило, приходил домой и падал "мертвым сном" до следующего утра, а на следующее утро все повторялось. Вскоре такие периоды в его жизни кончались, но какое-то чувство притупленной безысходности в далеких уголках сознания оставалось.
Он достал телефон, посмотреть время и увидел не принятый вызов, это была его вчерашняя незнакомка с голубыми глазами, по имени Женя.
Юрий остановился, посмотрел вновь, на часы, и набрал номер.

Она почти сразу подняла трубку. Дальнейший разговор прошел для Юрия, в легком забвении он, что-то говорил, что-то отвечал и, в конечном счете, повесив трубку, понял, что сегодня вечером не попал на тренировку.

Он зашел в магазин, купил молока и батон, затем отправился на работу. Он работал в небольшой фирме, чем-то вроде системного администратора. В его обязанности входило все, что касалось компьютеров, от безопасности локальной сети, до объяснения пожилым работницам азов копирования файлов на дискету, заправки картриджей, и "самопального" ремонта простеньких микросхем, а так же подделка печатей и подписей глав администраций МО и разных директоров, на актах по тем или иным согласованиям. Кто-то другой бы назвал такую работу "цирком", но Юрию было все равно, он приходил, садился за свой компьютер, "вялился на работе" до вечера, и уходил. Порой ему приходилось решать те или иные технические задачи, иногда он просто закипал от заданий, но в целом работа была спокойная, он практически никуда не мотался, на этой работе не было перспектив ни ухудшения, ни улучшения положения. Ему платили зарплату, которой ему хватало на оплату жилья и на простую жизнь. Ему было лень чего-то менять, и его эта работа устраивала. Так и сейчас он пришел "провялиться" и, потягивая молоко, полазить в Интернете.
День прошел незаметно и вечером он встретил ее.
Она была одета в черные брюки, начищенные до блеска туфли и светло желтую куртку. Он был одет как обычно. Дул сильный ветер, и ее длинные волосы развевались волнами по ветру, он остановился в метре от нее, и некоторое время смотрел ей в глаза, но через мгновение сам опустил взгляд.
- Здравствуй, Женя!
- Привет!
Был теплый, хоть и пасмурный день. Он достал руки из кармана и взял ее за руку…

Сначала они попали на вечерний сеанс какого-то мультфильма, Юрий не помнил какого, и про что он был. Женя постоянно заливалась смехом, позже выходя, он посмотрел афишу и, выслушав отзывы спутницы, решил взять посмотреть диск.
Через несколько часов, изрядно напившись, в ирландском пабе эля и, еще в каком-то баре, заштриховав его бутылкой вина, он толкнул дверь, выпуская вперед себя Женю, которая тоже была уже "навеселе", они смеялись, спотыкаясь об пороги.
Было уже поздно, и они решили не бежать за последним автобусом. Хотя и было достаточно тепло, Юрий накинул на нее свою куртку. Они возвращались по набережной.

Разноцветные фонари большого города рисовали на воде замысловатые образы, сквозь тучи иногда проглядывал яркий полумесяц. В низу тихо плескалась река. С залива дул ветер, плутая среди домов, он терял свою ярость и обдувал их теплым бризом.

- Здесь такие теплые зимы, - запрокинув голову и кружась, шепнула Женя.
- Что ты имеешь в виду? Там, откуда я приехал, такая погода это конец весны, а здесь, по-моему, нормальная зима, - ответил Юрий.
- Не знаю для меня это вообще странно, там, где я родилась, все не так, - она вдруг остановилась прямо напротив Юрия и как-то загадочно начала вглядываться в его глаза, - там я могла кататься на лыжах, а после проехать на машине полчаса и, спустившись с гор, загорать на песке. О, как там было прекрасно, - она вновь запрокинула голову, взяв его за руки.
- Послушай, солнце, а что ж ты тогда тут делаешь, коли там так прекрасно? – спросил Юрий, она пыталась закружить его вместе с собой и, вскоре, ей это удалось.
- Я здесь учусь!
- А зачем?
- У нас в семье родители к этому относятся весьма дотошно, мне даже запретили работать администратором моего собственного кафе, пока я не получу образования.
- Бедняга. А у вас ВУЗов нет?
- Есть, но они не престижные, а родителя так не хотят.
- Идиотизм, ВУЗ не дает образования, он учит лгать, никому не доверять, и всех обдирать.
- Видимо столичные вузы учат этому как нельзя лучше!
- Так это вроде не те науки, которые надо знать в совершенстве.
Она обняла его за шею и поднесла свои губы к его уху: замолчи ладно? Ты сам то, что тут делаешь?
- Я просто самонадеянный идиот, и разгильдяй.
- Юра…!
- Ну, ладно молчу…


II

Юрию таки выдался день, когда он умудрился проснуться от будильника и ему ничего не оставалось, кроме как встать и пойти в институт. Но так как до конца семестра оставалось еще очень далеко, он сидел как зачарованный и думал о чем угодно, но не об учебе, что впрочем, было для него не удивительно. Его голова шла кругом, потому, как с утра, по дороге на лекцию, он купил от радости, что проснулся вовремя банку "Арривы". Это не привело его, в какое бы то ни было состояние опьянения, это просто дало ему возможность оптимистично смотреть на перспективы высшего образования на этой кафедре. Так как с каждым днем он все больше начинал задумываться: "А не сомнительным ли случаем делом тут все занимаются?". Но, просыпаясь по утру, он брал себя в руки, понимая, что как бы то ни было, весь этот "цирк" пройти надо.
Он думал о ней, пытаясь понять, чем она его так привлекла. Он рисовал образ перед глазами сидя с задумчиво радостным выражением лица, где-то на средних рядах поточной аудитории. Он не хотел выделяться как особый ценитель наук, сидением на первых рядах, но и к полным разгильдяям он себя тоже не причислял (хотя многие так и норовили этим заняться), по этому и предпочитал сидеть посредине.
Пока окончились три пары, он написал несколько стихов, позвонил несколько раз товарищам, у которых в качестве звонка стоял крик петуха, в полной тишине это от души всех повеселило. Под легким "перекрытием" он буквально порхал по аудитории на перерывах. Его товарищи, смеясь, спрашивали у него: "жизнь удалась?", на что он отвечал: "и это не смотря на тяжелое детство!".
Позже он отправился на работу. Женя обещала его встретить после тренировки. Он по давно заведенной традиции мирно сидел и, потягивая молоко, закусывая батоном с изюмом, читал в Интернете на IXBT.com свежие обзоры, когда раздался звонок.
Юрий сначала оторопел, но потом вспомнил голос, в этот момент на его лице появилась улыбка. В этот момент пред лицом Юрия пронеслись обрывки прежней жизни, которые он оставил в далекой заснеженной Сибири несколько лет назад.
- Ты откуда? – Юрий встал от неожиданности, радости и возбуждения.
- Я уже вернулся домой! Представляешь, я уже дома… черт, столько времени оказывается прошло, а я как сейчас помню, как мы тогда расходились а вернулся и уже ни кого нет.
- Лил дождь, и мы разошлись, в последний раз пожав руки, каждый своей дорогой, и каждый своей судьбой. Ты, что ни будь знаешь о Павле? – спросил Юрий.
- А, то! Когда я вернулся, я разыскал его, - ответил Андрей, выразительным голосом, - кстати, ты как отнесешься к тому, что мы планируем махнуть к тебе?
- Да в чем вопрос, я встречу, у меня поживете, без проблем, берите первым рейсом, по деньгам, если что, утрясем, без проблем, - воодушевленно, не контролируя захлестнувшие эмоции, распылялся Юрий, так, что вскоре все вокруг обратили на него внимание, и он смущенно понизил голос и вышел в коридор.
- Да ладно Юр, какие проблемы, ты о чем? Ближайший рейс только почти через две недели, раньше все забито.
- Вот черт, ну если что по деньгам, я помогу!
- Да ладно тебе. Давай там ближе к делу созвонимся!

Юрий повесил трубку, пытаясь осмыслить, что произошло, эта некогда самая лучшая часть его прежней жизни вновь дорвалась до него, он прокручивал у себя в голове, тот сумрачный августовский дождливый день, когда они расстались. Он так ясно представлял себе, все мелочи той картины: памятник героям революции, в центре города, мелкий моросящий дождь, и три темных силуэта в свете фар проезжавших автомобилей. Они жмут Андрею руку, обнимаются и он уходит в сторону вокзала. Ни кто не любил сентиментальности, и они предпочли расстаться где угодно, но не на перроне. Андрей уходил все дальше и дальше, а они стояли и смотрели ему в след, понимая, что все вот так и кончится прямо здесь. Было уже заранее известно, что Андрей попадет в спецназ, самолет Юрия вылетает завтра в двенадцать, а Павел переезжает с родителями на север, через неделю. Видимо тогда и было все кончено.
На следующее утро Юрий проснулся, из багажа у него была только его спортивная сумка, он позавтракал, оделся, накинул куртку, и бродил несколько часов по мокрым улицам. А потом он отправился в аэропорт и навсегда улетел.

Весь день он был возбужден, что привело к тому, что на тренировке он был рассеян как никогда, пропускал удар за ударом. Несколько раз он оказывался на полу. В душевой над ним подшучивали. Он смеялся.
Когда он встретился с Женей, она спросила у него, почему он такой красный. Он как-то отшутился. Она посмеялась.
Они отправились в пиццерию. Она рассказывала ему про свою учебу, про своих подруг, он понимающе слушал, пропуская мимо ушей. Они сидели за столиком в углу, играла спокойная тихая музыка, какое-то радио, половина столиков была свободна. Было тепло, их окружал приятно льющийся, мягкий свет. Она уплетала свою пиццу, ее шелковые русые волосы блестели, когда она поворачивала голову. Он сидел напротив, потягивая томатный сок. Ее большие голубые глаза источали нечто гипнотическое, умиротворяющие, когда она поднимала свою голову, и доверчиво заглядывала в глаза Юрию. Нечто загадочное было в этой девушке, ее жизненная энергия, и любовь к жизни как к таковой, захватывали и подкупали его. Она жаловалась на свою тяжелую судьбу, на то, что кто-то ее не понимает, и через мгновение, отпивая томатный сок, она говорила, что все-таки жизнь хорошая штука, ни смотря, ни на что.
Она рассказывала ему много о своей семье, о своей прошлой жизни. Из ее рассказов он понял, что она не привыкла жить сама по себе, ее родители всегда оберегали ее. Она никогда не работала, в шестнадцать лет ей купили машину. У нее есть сестренка на год младше, но не по годам "резвая". Женя рассказывала, как однажды она уговаривала ее уйти с дискотеки, так как сама боялась одна идти домой. Ее старший братик Макс, любящий выезжать со своей "братвой" на трех джипах "на природу", держал в страхе всех, и поэтому Женя могла говорить "всем и все", хотя она такой привилегии в последний год лишилась, по причине, отправки братика на учебу. Ее родители были убеждены, что образование в Казахстанском ВУЗе это деньги и время, выброшенные на ветер, к тому - же они хотели, чтобы дети пожили самостоятельной жизнью…
Он многое не понимал с одной стороны, она говорила, что Риддер был чуть ли не раем на земле, где-то в Восточном Казахстане, где ее отец заправлял всем, чем только можно было заправлять и она жила чуть ли не в розовой дымке. С другой стороны, приехав сюда, она столкнулась со всеми "чудесами" самостоятельной жизни, не имея черного пояса или хотя бы разряда по боксу и абсолютно безразличного отношения ко "всем движениям вокруг". И это все, притом, что она забыла, когда в последний раз туда ездила. Ее дядя был каким то министром в Астане и, казалось бы, жизнь удалась! Но все семейство искало повод оттуда "свалить по тихой!".
В общем-то, странно, но его собственный дядя, съехал, в Гатчину, будучи на Сахалине, в должности главного инженера Сахалинэнерго. Юрий не мог этого понять, скорее всего, это был личный выбор каждого…
- Я бы не смогла, отрабатывать практику в кафе, администратором которого я была столько времени, хотя, в общем, возможно, договориться с папиком, проблемы бы не составило. Он у нас A little pot is faster hot! – смеясь, сказала Женя.
- Что? – Юрий, попытался сделать изумленное лицо.
- A little pot is faster hot! – она рассмеялась.
- Я уже забыл, как на первом курсе в полудреме учил Английский.
- Это все от того что, ты мало тренируешься, папик отправлял меня, каждый год в языковой лагерь у нас в горах.
- И как там?
- Я ни с кем не могла общаться, меня ни кто не понимал. Однажды нашелся один парень, канадец, он приезжал попрактиковаться в русском, он был единственным, кто понимал мой, корявый язык. Приезжал он туда каждый год, как и я.
- И что с ним стало?
- У него была какое-то смешное имя что-то вроде "Крюгер", я так и норовила его обозвать то "Хрюгер", то "Кругер". Однажды, в один, наверное, особенно прекрасный момент, сломав в очередной раз язык, я назвала его "моим поросеночком". Он долго выспрашивал у меня, что значит слово "порось-ёночек". Я ему не говорила. Однажды он пришел ко мне рано утром, со словарем и спросил, зачем я обозвала его "малой свиньей"? А я, посмотрев на часы, рассмеялась и сказала, что он и вправду не "поросьёночек", а "самый настоящий "большой свин".
Юрий не сдержал смеха.
- Ну, я же ему ничего не обещала, я просто общалась с ним из исключительно корыстных побуждений, он был единственным, кто понимал мой англо-русский диалект, - она сделала глоток и заразительно рассмеялась…



© Copyright: Артем Жуков, 2008
Свидетельство о публикации №2806040461