Другой бы застрелился. Но не я

...Давно собираюсь купить себе ролики, а пока суть да дело, езжу в парк «Яркон» поглазеть на других роликоманов. Главная достопримечательность местного катка — Дадэ. Ему явно за 50, но его грации и вдохновению (я уже не говорю о кульбитах) могли бы позавидовать солисты «Лебединого озера». Это настоящий роликовый балет. Не так давно Дадэ сменил партнершу. Первая была выше его на голову и слегка тяжеловата, зато вторая в самый раз — маленькая, легкая, быстрая. Вот они проплывают по кругу, одновременно делая ласточку и держась за руки. Оба в наушниках, погружены в музыку, под которую, очевидно, и делают очередные па.
А тем временем двое молодых парней в черных кипах совсем не грациозно бегут по краю катка, девочка-подросток стремительно пересекает площадку по диагонали, устраивая гонки со своей болонкой, которую тащит на поводке. Тучный отец семейства неторопливо нарезает круги, держа за руки своих маленьких детей-близнецов. По другую сторону ограды катка белобрысый малыш, орудуя пластиковым пинцетом, сосредоточенно складывает пойманных муравьев в специальную баночку с насадкой в виде увеличительного стекла. Удачной охоты, маленький брат, мысленно говорю я ему, а вслух добавляю: «Только не забудь выпустить их потом на свободу».

...О Дадэ я знаю совсем немного. Репатриант из Франции, долгое время работал во французском посольстве. Компьютерный ас. В Израиле живет около сорока лет и наверняка принимал участие во всех здешних войнах.

Вначале Дадэ отвечает на просьбу о разговоре отказом: «Меня в Израиле знают слишком многие. Мне это ни к чему», — однако, услышав, что газета выходит на русском языке, тут же соглашается. Подождав, пока он откатает свою балетную программу, я усаживаюсь с ним под раскидистым деревом и вынимаю диктофон.

МОНОЛОГ ПЕРВЫЙ: ФОТО ИЗ АЛЬБОМА

— Вообще-то настоящая моя фамилия не Этингер, а Ундергуст. Мой отец был немецкий еврей, бежал от нацистов в Касабланку. Там познакомился с матерью, они поженились. Потом отца стал одолевать страх, что гестапо достанет его и в Марокко, он пустился в бега и каким-то сложным путем добрался до Палестины. Моя мать к тому времени была уже беременна. А тут вдруг евреям запретили выезд из Марокко, мать уехать к отцу не могла, и родители заочно развелись. Мать вышла замуж во второй раз и родила еще троих сыновей. Жили мы в Марокко как короли, отчим был известным агрономом — деньги, почет, уважение... С родным отцом я никогда не встречался. Знаю, что он живет в Израиле, но не предпринимал попыток его разыскать. Зачем? Вырастил-то меня отчим, а отец для меня ассоциируется всего лишь с альбомной фотографией, которую мне показывала мать. Она утверждала, что я похож на него не только внешне, но и по характеру — такой же педантичный «йеки». Кстати, благодаря отцу я был чуть ли не единственным евреем-блондином в Марокко. Представляешь себе эту гремучую смесь — педантизм вкупе с марокканской вспыльчивостью и французской безалаберностью?

Мать души во мне не чаяла, я был для нее настоящим принцем, любые мои прихоти исполнялись. Захотел мотоцикл — тут же и получаю его. Захотел учиться во Франции — немедленно отправляюсь туда, а домой, в Марокко, прилетаю на праздники и каникулы.

В Париже я жил у тетки, учился в престижной школе. Я от природы любопытный, схватываю на лету, все предметы давались мне легко, в том числе электроника. Благодаря увлечению мотоциклом меня занесло к байкерам. Помню, как мы с жутким ревом раскатывали по парижским районам в черных разукрашенных куртках, вооруженные цепями, и затевали драки в пабах. Прохожие боялись даже смотреть в нашу сторону, не то что к нам приближаться. От всей этой жизни я, тем не менее, не стал наркоманом или преступником: просто примерил на себя образ байкера, понял, что — не мое, и ушел в совершенно другую область, став каскадером.

Я снимался в разных фильмах, совершая опасные трюки: перелетал на мотоцикле через огонь, выпрыгивал на нем из окна, катапультировался из седла, в то время как мой железный конь врезался в стену. Названий фильмов не запоминал, равно как и сюжетов. Каскадерам платили очень хорошо — вот что было для меня тогда важно.

МОНОЛОГ ВТОРОЙ: ТАНКИСТ-ДОБРОВОЛЕЦ

— В 67-м родители решили репатриироваться в Израиль. По дороге заглянули в Марсель, оттуда в Париж, стали уговаривать меня ехать с ними. Мы прибыли в Израиль в октябре 1967 года, ночью. Таксист доставил нас в Кармиэль. Утром, выглянув в окно, я увидел горы, чудную природу. После шумного Парижа это выглядело настоящей пасторалью.

Через три месяца меня, совершенно не владеющего ивритом, призвали в армию и спросили через переводчика, в каких войсках я бы хотел служить. Я, мальчиком увлекавшийся игрушечными танками, сдуру ляпнул: в танковые. Думаю, что и по сей день я единственный в Израиле чудак, который изъявил желание пойти в танкисты, а не в престижные ВВС или морские коммандос. Однако из меня получился классный наводчик. Еще в период подготовки я получил звание сержанта только за то, что на стрельбах за рекордно короткое время поразил три мишени, находившиеся в полутора километрах от танка.

В Войну Судного дня я воевал на Голанах, трижды входил в Сирию – без визы и иностранного паспорта, на танке. Только скажу я тебе, это не большое кайф. Кругом искореженный металл, трупы, зловоние... Конечно, та война была праведной: мы сидели тихо, никого не трогали, на нас со всех сторон напали, пришлось обороняться. Но всякая война ужасна, и когда я вспоминаю с пережитом (мне ведь приходилось принимать участие еще и в ливанских кампаниях), у меня всякий раз портится на строение.

Знаешь, я в Бога не верю, но, тем не менее, есть нечто такое, благодаря чему я остался целым, хотя смерть, казалось, уже была неизбежна. Таких случаев в моей жизни было слишком много, чтобы считать их совпадением. Тогда, на Голанах, наша рота оказалась единственной, в которой никто не погиб. Мы входили в Сирию, делали свое дело и выходили, причем на танке не было ни одной царапины! То же и в Ливане. Близкие говорят, что меня берегут ангелы. Не знаю, не знаю, я, во всяком случае, ни одного ангела в своей жизни не встретил.

МОНОЛОГ ТРЕТИЙ: ГИМН ЖЕНЩИНАМ

— Эта гибкость и приспособляемость к любым невзгодам у меня от матери. Благодаря ей я умею стряпать, шить, вязать и вышивать, но это не главное. Женщина устроена, в отличие от мужчин, так, что она умеет добиваться своей цели разными окольными путями. Она способна заставить мужчину прийти к какому-то решению так изящно, что тому покажется, будто принял его он сам, и никто больше. Эти ключи к любому человеку, под какой бы маской он ни скрывался, — у меня в руках. И все благодаря матери.

Женщины более терпимы и гибки — и эти черты я тоже унаследовал от матери. Например, мне совершенно не мешает то, что один из моих детей придерживается нестандартной сексуальной ориентации — сам-то я обыкновенный мужчина, дважды был женат. С нынешней женой мы живем уже второй десяток лет. У меня четверо детей, трое внуков...

Женщины более выносливы, более устойчивы к ударам судьбы. И это тоже я унаследовал от матери. Живя в Израиле, перепробовал множество профессий, изведал самые разные социальные статусы — от уличного фокусника, изрыгающего огонь, до владельца собственного бизнеса, от простого малооплачиваемого работника небольшой фирмы до продюссера фильма, в производство которого вложены сотни тысяч долларов. Моя жизнь напоминает постоянно вращающееся колесо — то я взмываю вверх, то эпускаюсь вниз. Я зарабатывал кучу денег и враз их терял. Из владельца собственного ресторана превращался в безработного, получающего мизерное пособие и обремененного огромными долгами. Другие, угодив в подобную ситуацию, пускают себе пулю в лоб, но только не я. Брат моей жены, имея 300 тысяч шекелей долга, покончил с собой, а я, задолжавший банкам в свое время 350 тысяч долларов, живу и даже умудрился покрыть этот долг.

МОНОЛОГ ЧЕТВЕРТЫЙ: О СПОРТ, ТЫ – ЖИЗНЬ!

— Сколько себя помню, всегда занимался спортом. Мотоциклы, каратэ, плавание под парусом, виндсерфинг (кажется, я был первым, кто привез его в Израиль из Европы), погружение с аквалангом, горные лыжи — в Швейцарии у нас с женой есть избушка в горах, куда мы ездим, когда набираются деньги. В свое время у меня была даже собственная яхта, но на морские путешествия мне не хватало времени, а держать ее для того, чтобы пить кофе на палубе и плевать в воду, было неинтересно яхту я продал.

Избегаю разве что таких занятий, как прыжки с парашютом и дельтапланеризм. Мне важно чувствовать под ногами землю или хотя бы водную гладь, а не проваливаться в пустоту.

Роликовый балет — одно из недавних увлечений, ему от силы два года. Когда младшему сыну исполнилось одиннадцать, я решил купить ему ролики, а поскольку он у меня акселерат и размер ноги у нас один и тот же, то решил заодно попробовать, сделал круг. Встал на ролики, втянулся и, как в каждом деле, за которое когда-либо брался, решил достичь своей вершины. Я записал кассеты с выступлениями профессионалов, изучил технические приемы и попытался все это воспроизвести под музыку, обзаведясь плейером с хорошими дисками. Сначала катался один, позже появилась одна партнерша, потом другая. На каток прихожу три раза в неделю, на три часа. Тут я полностью отключаюсь от действительности — есть только музыка и движение.

МОНОЛОГ ПОСЛЕДНИЙ: УЖ ЕСЛИ ЕСТЬ ДЕРЬМО, ТО ЗОЛОТОЙ ЛОЖКОЙ

— Всю жизнь я плыву по течению. Куда-то да вынесет, к чему же сопротивляться, тратить напрасно силы? Так и в море. Если вдруг поднялись волны, никогда не борюсь с ними, а стараюсь попасть в их ритм и выбрать безопасное направление. Кстати, этот жизненный принцип дает неплохие результаты. Уж коли живешь в Израиле, надо ощущать себя израильтянином, даже когда тебе не все здесь нравится. Если уж есть дерьмо, то золотой ложкой. Я не стал депутатом кнессета или богачом, но я удовлетворил свое любопытство во многих вещах, перепробовав, как уже говорил, уйму профессий. Я никогда не зубрил по учебникам, не повторял, как попугай, вслед за учителем, не черпал информацию о жизни с экрана телевизора. Я сам все, что мог, крутил, вертел и пробовал на вкус. У меня нет друзей в том смысле, какой на сей счет принят в Израиле. Мне неинтересны пустые споры о политике, мужицкие разговоры о бабах, любимой спортивной команде, деньгах и еде.

...Однажды я выступал в дельфинарии в роли подсадной утки, то была клоунада экстра-класса, я сам ее придумал. Когда партнер сбрасывал меня, человека из публики, с вышки в воду, я тут же подключался к спрятанному на дне кислородному баллону и сидел там до тех пор, пока с публикой не начиналась истерика.

Будучи владельцем популярного французского ресторана на протяжении двенадцати лет, я ушел из него в один день, оставив все брату, и принялся устанавливать электронные системы в разных фирмах, получая за это среднюю зарплату. Я то и дело начинал с нуля и всегда оставался в выигрыше. И каждый раз это происходило как будто случайно — какой-то звонок, встреча, и понеслось...

Например, я встретился с парнем, который оказался режиссером и увлек меня идеей фильма. В тот период я работал во французском посольстве, обслуживая его электронные системы, и одновременно содержал небольшое кафе — при том же посольстве. Не покидая основной работы, я согласился стать продюсером картины: деньги у меня были, а недостающее (фильм стоил 800 тысяч долларов) мы взяли в банке, оформив ссуды. Фильм провалился, потому что в то же самое время на экраны вышла картина про операцию в Энтеббе, которая выгребла всю кассу в израильских кинотеатрах. На мне повисли огромные долги, но я тотчас нашел себе что-то еще, снова заработал деньги и рассчитался с кредиторами. Кажется, это был период моего увлечения строительством — я закончил курсы и стал руководителем проекта в одной фирме, мы возводили пятиэтажные дома.

Потом опять случайная встреча с давним приятелем — и новая идея: привезти из Америки умнейшую систему, чтобы без всяких проводов, при помощи одного только пульта или мобильного телефона выполнять массу операций. Например, ты едешь домой и хочешь, чтобы к твоему возвращению в бойлере согрелась вода, а белье было постирано. Набираешь на мобильнике определенную комбинацию и шлешь домой сигнал, запуская стирку и нагрев. Или, не вставая с кресла, нажимаешь кнопку, и на втором этаже гаснет свет, который ты забыл выключить. Ну и так далее. Но в Израиле эта штуковина не прижилась: люди посчитали, что для такой игрушки нужно быть по меньшей мере Биллом Гейтсом, очень уж все наворочено. Опять куча денег потрачена впустую, но я не воспринимаю очередную неудачу как катастрофу. Для меня это скорее сигнал — значит, пора затевать что-то новое. В моей жизни, повторю еще раз, бывали периоды, когда я оставался гол как сокол, но это меня не пугало, я не завишу от материальных вещей. В самом деле, сколько шелковых рубашек можно надеть в течение дня и сколько золотых цепей навесить на себя? И куда все это денется после смерти? Зависимость от мира вещей просто бессмысленна!

Я знаю, что всегда поднимусь со дна, и поднимусь высоко — чтобы снова упасть и снова подняться. Мне всего-то 55 лет, я еще только начинаю жить. Я ровесник государства и смотрю на него немного иначе, чем другие. Это прекрасное место, здесь есть все — горы, пустыня, море, сады, снега. Да, за все приходится платить. Ничто не падает с неба. Просто надо помнить о том, что колесо крутится, и если сегодня мы внизу, то завтра — взлетим. Главное — как ко всему этому относиться.

...Дадэ пожал мне руку, легким жестом подхватил со скамейки сумку с роликами, и мы отправились на стоянку, каждый к своей машине. С места тронулись одновременно, но Дадэ резко нажал на газ и через мгновенье исчез — очевидно, напомнила о себе юность байкера, молодость каскадера.