Жизнь прекрасна. Глава 72

Они еще какое-то время сидели у стола, вспоминая поездку по Непалу. Им было вдвоем по-прежнему хорошо и они все также не чувствовали потребность в ком-либо еще. Потом они встали из-за стола, оставив все, как есть (утром придет прислуга и все уберет), вошли в бунгало, Тамара накинула какую-то легкую шаль, которую она купила в Катманду. Они решили пройтись по пустынному берегу, послушать шум волн и шелест звезд.

Они шли по берегу до тех пор, пока не увидели где-то впереди огонек свечи, и поняли, что они уже почти подошли к чужой территории. Они уже собирались поворачивать назад, когда услыхали голос девушки, которая спросила по-французски:

– Jaque, commen сa? Qu’est que lа?205
– Rien.206 – ответил молодой мужской голос, всматриваясь в черноту в их направлении.

Они переглянулись, и он сказал шепотом:

– Похоже, ты действительно здесь уже побывала.
– Пойдем домой. Не будем им мешать, – тоже шепотом проговорила она.

То, что она уже здесь побывала, она поняла уже тогда, когда они подходили к этому месту, хотя было довольно темно, но что-то в очертаниях строения, кустов и растений говорило ей, что она уже это все видела. Не с вертолета же!

И они повернули по направлению к их жилью, которое было в минутах тридцати ходьбы от того места, где они сейчас стояли. Они шли по берегу не спеша, вдыхая полной грудью ароматы океана и удивительной растительности.

– А змеи тут есть? – неожиданно спросила Тамара.
– В проспекте было написано, что змей тут нет, и никаких гадов.
– Это действительно рай земной! – с восторгом проговорила Тамара. – Я так боюсь змей. В Индии их полно.
– Да, и крокодилов.
– Слава богу, этих тварей, я надеюсь, здесь тоже нет.
– Нет, моя родная, нет, одни только райские птицы! – с усмешкой проговорил он. – Все специально для таких неженок, как ты.
– Я не неженка, – с некоторой обидой проговорила она.
– Не обижайся, я пошутил, – сказал он и вновь притянул ее к себе.

Ему все время хотелось ощущать тепло ее тела, вдыхать его аромат, который не могли заглушить никакие тропические ароматы. Когда он ее обнимал, он не мог не поцеловать ее нежные полураскрытые губы, которые тут же отвечали ему на его поцелуй. Он иногда целовал ее шею, локон на виске.

– Знаешь, завтра собери волосы. Пусть шея загорает, – неожиданно попросил он.
– Хорошо, – спокойно проговорила она.

Его вновь и вновь удивляли ее непринужденность, отсутствие наигранного женского кокетства в сочетании с невероятной женственностью.

– Ты всегда была такой? – спросил он.
– Какой? – удивилась Тамара.
– Покорной.
– Не знаю. Во всяком случае, мама всегда говорила, что я настойчивая, всего добьюсь.
– Ну, это другое.
– Возможно. Только вот чего я добилась, сама не пойму.
– Ну, хотя бы поездки в Непал, – широко улыбаясь, проговорил он.

Они уже подошли к их жилью. В небе светила огромная круглая луна. Дома он не помнил такой. Она заливала лунным светом весь океан, берег, их домик. И в свете этой луны все ему показалось ирреальным, нездешним.

– Какая красота! – вырвалось у Тамары.
– Тебе нравится? – спросил он.
– Очень.
– Больше, чем в Катманду?
– Там иное, – проговорила она.
– Да, там все иное. Господи, какая Земля разная и какая прекрасная! И никаких границ с космоса, очевидно, не видно.
– А их нет, это правительства все повыдумывали для собственного удобства.
– Наверное. Представляешь, граница в океане! Да кто ее будет соблюдать?
– Да и на земле тоже, для птиц и зверей границ нет. А они к природе ближе нас.
– По-моему, сейчас нет никого ближе к природе, чем мы с тобой! – с восторгом произнес он и вновь обнял ее.
 
И они незаметно оказались на песке, еще теплом от дневного солнца. Он целовал ее всю, приговаривая:

– Птица ты моя бескрылая! Как это ты залетела на чужую территорию?

Он был под впечатлением от услышанной французской речи.

– Сама не знаю, – тихо проговорила она и обвила его руками за шею.

Они откинулись на спину, и какое-то время пролежали на спине безмолвно, глядя в небо и держась за руки. Потом она проговорила шепотом:

– Пойдем в домик, мне что-то стало холодно.
– Рядом со мной? – шутя, спросил он.
– Да нет же, ты тут ни при чем. Просто, песок становится холодным.
– Да? А я не почувствовал. Ну, давай руку, вставай.

Он протянул ей свою руку, и они встали вместе, поддерживая друг друга.

– Я совсем сошел с ума! – сказал он. – Я все время хочу касаться тебя, целовать тебя, принадлежать тебе и чтобы ты принадлежала мне. Это какое-то наваждение.
– Да? Со мной происходит тоже, – сказала она, женственным жестом отряхивая песок с волос.

Он посмотрел на нее и безумное, безудержное желание охватило его.

– Пойдем, – тихо проговорил он.

И они пошли по направлению к домику в молчании, крепко держась за руки. Они вошли и тут же, как днем, скинули с себя все те немногочисленные одежды, что были на них, и упали в объятья друг друга.
 
…Они проснулись рано утром от мягких солнечных лучей, которые лежали на пороге их бунгало, и от пения райских птиц. Он поцеловал ее плечо и проговорил:

– Ну, как, к медитации готова?
– Да, сейчас, еще пару минуток.
– Не более. Надо окунуться, сделать асаны и в путь!
– Какой путь? – удивилась она. – Мы что, куда-то едем сегодня?
– Нет, это я так. Будем путешествовать над островом. Ты меня научишь?
– Ты что, смеешься? Как я могу тебя научить? Это ведь у каждого происходит непроизвольно, как душа того захочет.

Она уже совсем проснулась и говорила с явным удивлением в голосе.

– Моя уже хочет.
– Не дури. А то я не пойду на берег.
– Ладно, ладно, я пошутил. Вставай.

Они надели что-то совсем легкое, не сковывающее их движения. Эту одежду для медитации они купили в специальном магазине в Катманду. Они прошли на берег, и он вошел в океан. Вода была на удивление очень теплой.

– Иди сюда! – крикнул он Тамаре. – Не бойся, здесь не глубоко и прибой слабенький, меньше бала.
– Сейчас.

И она вошла в воду нагишом, сняв костюм для медитации. Волосы она подобрала, как он просил, он увидел ее всю, залитую солнечным светом. Тело у нее было нежно-розоватым.

– Ох, только бы ты не обгорела! – сказал он, увидев ее наготу.
– Я не обгораю, – весело сказала она. – Я сразу же становлюсь смуглой. У мамы кто-то в роду был цыганом, кажется, дед.
– Теперь мне понятны твои полеты и предвидения.

Но она уже его не слышала, а красиво, по-спортивному плыла в океане. Когда они вышли на берег, он вновь с восторгом смотрел на ее наготу и произнес с восхищением:

– А я не знал, что ты так плаваешь!
– А, это в институте я научилась, принимала даже участие в соревнованиях. Но никогда не побеждала.
– Это ерунда. Сейчас ты победила меня. Это поважней.
– Так мы ведь не соревновались.
– А тебе и не надо, – проговорил он. – Ты выйдешь победительницей из любого соревнования. Ну, давай делать асаны.

Он сел на песок, оглянулся вокруг и проговорил:

– Боже мой, как прекрасна эта жизнь!

И они начали делать незамысловатые упражнения, разминая тела и разгоняя энергию. Потом они сели рядом на песок, сделали дыхательные упражнения. Он посмотрел на нее. Она сидела с закрытыми глазами, уже совсем отрешенная. И он постепенно начал входить в медитацию.

И вдруг он почувствовал, как песок под ним становится неосязаемым, как постепенно затихает звук прибоя и пенье птиц. Он почувствовал невероятную легкость тела и еще успел подумать, что так легко ему не было никогда. Потом он увидел себя, летящим над островом, взявшись за руки с Тамарой. Они пролетели над бунгало, в котором крепко спали молодые французы.

Дальше наступила тьма. Последнее, что он увидел, была яркая вспышку света впереди и пролетевшая с невероятной скоростью мимо него Тамару. Он еще хотел ей что-то крикнуть, вроде «Подожди! Не лети без меня!». Но уже не мог. Ибо он летел, беззвучный, бестелесный вдоль стены из полированного камня незнакомой ему породы. Стена была слева от него, со множеством выступов и впадин, без конца и без начала. Она не упиралась ни в пол, ни в потолок, а была бесконечная, и уходила высоко ввысь и далеко вниз, в бездну. И он летел вдоль этой стены, а по правую руку его было мироздание с миллиардами звезд и планет. И там, куда он летел, был яркий ослепительный свет. И больше ничего. Но этого он уже не осознавал. Ибо его сознание расширилось до размеров этой бездны, и он сам был этой бездной, и этими звездами, этими планетами, этой космической пылью, этой безмерностью, этим светом….

Утром, когда повар пришел к ним с завтраком, он долго их звал, искал. Потом понял, что произошло что-то непонятное. Он вызвал полицию. Полиция прибыла на вертолете с собакой. Собака вначале взяла след, почти дошла до бунгало, где все еще сладко спали молодые французы. Потом она повернула обратно к их бунгало, вышла на пляж, затем вновь вернулась в бунгало, но вдруг, резко рванув, выбежала из него и потянула к берегу. Она как вкопанная остановилась у того места, где еще недавно сидели они, делая дыхательные упражнения. Полицейские увидели вмятины на песке от двух сидящих фигур. И никаких следов, ведущих от них. А собака села и вдруг начал громко выть, глядя в небо….

-------------------------------
205 Jaque, commen сa? Qu’est que lа? (фр.) – Жак, как дела? Что там еще?
206 Rien.(фр.) – Ничего