Одесская опера

       Во время летней курсантской практики после второго курса военно-морского училища нас направили в Одессу, где нас должен был ждать в полной готовности к выходу в море новый учебный корабль, перелицованный на заводе из старого трофейного сетевого заградителя. Погодите, сейчас отдышусь после длинной фразы и расскажу вам, что такое сетевой заградитель.
       Сетевой заградитель - это, между нами говоря, просто такой большой железный пловучий ящик, в который загружают сети, сплетённые из стальных тросов. Эти сети должны были устанавливать в фарватерах и у входов в бухты, чтобы вражеские подводные лодки запутывались в них стаями, как треска. Насколько я знаю, был только один случай, когда подводная лодка наткнулась на такую сеть, и то командир услышал какой-то подозрительный скрежет за бортом, дал задний ход и ушёл.
       На нашем заградителе разделили огромный трюм палубами и переборками на учебные и спальные помещения для курсантов, настелили деревянную верхнюю палубу, и переименовали это сооружение в учебный корабль "Лена". В его носовой части была плюгавенькая надстройка с мостиком, за ней дымовая труба и мощная грузовая стрела, оставшаяся в наследство от заградителя. В трюме помещалась слабосильная паровая машина, которую заводчанам так и не удалось заставить работать.
       Из-за того, что выход "Лены" с завода откладывался со дня на день, у нас, курсантов, была масса свободного времени, и наш руководитель практики отпускал нас в увольнение в город почти каждый день. В один из таких дней мой друг Серёжа Гачечиладзе, завзятый тбилисский театрал, уговорил меня пойти в знаменитую Одесскую Оперу на "Евгения Онегина". Как он говорил, в этот день там должны были петь звёзды оперной сцены. Нас немного удивило, что билеты в кассе продавались свободно на любое место и стоили сущие копейки. Мы взяли в ложу, над самым оркестром. Когда мы уселись с Серёжей как наследные принцы, дирижёра ещё не было, но все музыканты были на месте. Настраивали инструменты, а контрабас несколько раз попытался проиграть по нотам какую-то фразу, потом показал нотную строчку соседу и покрутил пальцем у виска. Тот согласно кивнул головой.
       Наконец спектакль начался. Пели действительно хорошо, только зря мы сели в ложу - оркестр звучал слишком громко и заглушал голоса. Кроме того, мы сидели слишком близко к сцене и видели всякие отвлекающие внимание мелочи - плохо подогнанные костюмы, старые оборванные декорации и всякое такое. Нас доконала сцена на балу во время арии Грёмина. В полном контрасте с великолепным пением, на сцене шаркая ногами прогуливались какие-то странные пародии на представителей высшего света в помятых костюмах официантов из третьеразрядного ресторанчика. Толстый слой грима на их лицах не мог скрыть их возраста где-нибудь за восемьдесят, а глаза в ярких лучах прожекторов рампы отсвечивали зловещим блеском. Спектакль мы с Серёжей досидели до конца, но он потом по его поводу долго ругался по-русски и по-грузински, а меня разбирал смех. Вот и сейчас я совершенно забыл, кто пел тогда на сцене, зато хорошо помню обвисшие потёртые штаны на задницах массовки.