Перерыв на... работу

Вы когда-нибудь бывали в детской зоне? Нет? А я почти – да. Почти – потому что место, где мне довелось работать в одном из «перерывов в домохозяйстве», не является официальной зоной. Это школа. Вечерняя.
Когда меня пригласили туда работать, параллельно с колледжем, я согласилась легко, не задумываясь. Сын – уже студент, дочь – без пяти минут мама, и живут оба на приличном расстоянии от дома. Понимая, что чем больше времени буду на работе, тем меньше придётся скучать в пустом огромном пространстве, я пошла в «вечерку». Но никак не думала о том, во что вылился последний российский закон о всеобщем среднем образовании. Как тут не вспомнить «великого» нашего не Александра Сергеевича, но Виктора Степаныча, прокрылатившего: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда»?
В результате «загнали» оканчивать среднюю школу всех: и тех, кто хочет и может обучаться, и противоположную в этом смысле «часть». И эта самая часть, скажу я вам, Нечто! Описывать все проявления «чУдных» характеров нет смысла, да и не любитель я углубляться в причины неадекватного поведения (дабы не отнимать хлеб у размножившихся психологов-педагогов), они и так лежат на поверхности, основной составляющей которой является семья. И, как говорила моя бабушка: «От умных – умные, деточка, от дураков – дураки. А доказывать это им – против ветра с…ть (смотреть, конечно)».
 Вот именно последнее предложение я и вспомнила, когда оказалась в заведении, похожем на детскую зону.
 На первом же занятии, быстро сообразив, куда я, собственно, «загремела», понимая, что «мою» физику этот «отряд октябрят» не «примет на грудь» ни при каких условиях, я чуть было не растерялась. Но человек разумный - на то он и sapiens . И придумала я, что не стану ими командовать, унижать их, а останусь самой собой, т.е. «тёткой с юмором», причём часто выходящим за рамки педагогических приличий. В конце концов, я простой советский инженер, и если меня позвали работать, хай терпят, тем более, что огромного количества желающих повоплощать новый закон в «жись» я не обнаружила.
Так вот. Несколько зарисовочек, характеризующих столь длинное вступление.
       Мальчик и девочка(?), лет шестнадцати от роду, сидят вместе и от занятия к занятию занимаются под партой рукоблудием в буквальном смысле. Игнорёж с моей стороны в течение нескольких уроков не достиг своей цели. Мало того, в глазах остальных «сокамерников» я прочла вопрос: «А вам «по барабану», что ли?» Ну, уж нет: что-что, а равнодушие – не мой конёк.
В очередной раз, когда чаша моего терпения дала основательный крен, я сказала:
- Дима и Лиза! Слухайте сюда. Я понимаю, конечно, что ваш возраст называется «играй, гормон», но вот ведь в чём дело. Если вы будете изо дня в день так себя изнурять, не доводя процесс до логического завершения, то твоя машинка, Дима, очень быстро выйдет из строя, а ты, Лизонька, не поймёшь, когда придёт ОНО, настоящее чувство.
- Какая машинка? Это вы про чЁ?
- Это я про твой детородный орган.
- Ого! Чё это он сломается?
- Да то. По закону сохранения энергии. Ты ведь часами напрягаешься, в таком режиме любой мотор долго не прослужит. Хорошо, что ещё мозги не страдают по причине отсутствия присутствия.
- Как это? Какого отсутствия?
Ой, Дима! Это так сложно! Боюсь, что надо тебе для начала освоить школьную программу, а потом поговорим «о высоком». Хорошо? Не обижайся. Лучше разрядись. Иди к доске, солнце.
 И вот тут «ребёнок» поистине испугался. Все эти Димы просидели в обычных школах «пассажирами». На них сначала кричали, к чему они быстро привыкли и перестали реагировать на лишние децибелы, потом их унижали, и многие научились выстраивать оборону в виде хамства, а затем о них просто забыли, отсадив на «Камчатку». А т.к. выступление перед зрителями в виде похода к доске было у них в последний раз классе в пятом, то становится понятным, чему «мой» Дима ужаснулся. Но я осталась непреклонной, аргументируя это тем, что «через доску почёта и уважения» пройдёт каждый, кто желает получить зачёт по моему предмету. А быть, «как все», у таких ребят – основное, в смысле установления авторитета в ряду, им подобных.
«Понятный перец», решение задачки ему неназойливо диктовала я, похваливая всякий раз, когда он удачно «выцарапывал» очередную букву латинского или греческого алфавитов. «Ребёнок» буквально употел и свой заслуженный трояк понёс, как орден, следуя назад, к Лизе. Смешно, но до конца урока он ( да и остальные тоже) слушали меня внимательно, насколько позволял уровень интеллекта, а самое главное – записывали. Глядишь, и что-нибудь когда-нибудь всплывёт в голове, даже «при отсутствии такого необходимого присутствия».
       В другом из таких классов юноша постоянно разговаривал матом. Но вместо того, чтобы ругать его или выставлять за дверь (как до сих пор принято в школах), я периодически останавливала его примерно так:
- Руслан. Я – женщина хрупкая и нежная. Моему музыкальному слуху очень больно. Поэтому, дорогой, сделай мне приятно – заткни е…ло!» И тут же, не меняя елейного выражения лица, обращаюсь ко всем:
- Простите, пожалуйста, ребята. Мне показалось, что одно моё нецензурное слово никак не перекроет поток выражений вашего одноклассника. К вам это ни коим образом не относится, а Руслана, видно, папа учил первым словам, а папу – дедушка, дедушку – прадедушка. Придётся сходить в гости, познакомиться с кем-нибудь из них, кто пока ещё жив до моего визита.
У классного руководителя выяснилось, что отец этого мальчишки – очень жестокий, и с раннего детства лупил ребёнка, сопровождая побои матами. И я-таки поехала в «гости», прихватив с собой в подручные Элю, молоденькую девочку, работающую в вечерке соцпедагогом.
Отец Руслана встретил нас агрессивно, с трудом заменяя маты на общеходовое «на…». Я слушала его, слушала…про то, какой урод его сын, а потом, уловив паузу в тираде, сказала:
- Так, «Иван Иваныч»! Руслан – ваш ребёнок. Несовершеннолетний. Он у вас не просил его делать и дарить ему этот мир. Вы так решили за него. А потом он родит вам внуков. Внуки вырастут. И в тот момент, когда здоровье ваше изрядно пошатнётся, они придут к вам, перегнут вас через колено, приснимут штаны, с потрёпанной временем мотнёй, и дадут вам таких п…лей, да ещё будут при этом приговаривать: «Это тебе, дедуля, за бабушку, на…! Это – за папу, на…! А это – за нас, на…! А это – на всякий случай, на…! Чтоб боялся поганый рот открывать!»
Так вот, «Иван Иваныч». Это вам скажут внуки. А мы с соцпедагогом поедем в КДН и расскажем, как вы воспитываете детей. До свидания. Всего хорошего.
 Элька моя, разинув рот, села в машину и сказала только:
-Да, Марина Юрьевна! Мне ещё расти и расти, чтоб так с ними разговаривать. Нас этому в пединституте не учили.
На что я ответила:
- И не научат, Элечка! Потому так и живём. Учись, пока я жива.

С тех пор прошло почти полгода. Руслана будто подменили. И я у него стала любимой «училкой», которой он на переменах «вываливал» истории из своей не очень весёлой жизни.
Про вечернюю школу я, наверно, напишу отдельную книгу, а этот «опус» - лишь маленький штришок из моей жизни, которая не перестала быть «домохозяйной», т.к. не выдержав в очередной раз всей гнусности бумажковтирательства нашего доблестного образования, я вновь «засела» дома, Образовываю себя и сына. Теперь я столкнулась с прелестями постсоветского высшего образования. Но это, как говорится, совсем other story.