Как мы боцману копейку в Гамбурге покупали

Я тогда на  «Святом большевике» ходил.

«Каком-каком»… Святом. Большевике.

И никакой не трёп! Именно на «Святом большевике» и ходил. Матросом палубной команды.

Ты вспомни, какие времена были? Перестройка. Демократия! Плюрализьм мнений. Восстановление независимости России, и её традиций, позабытых неблагодарными потомками.

Так-то у нас «Большевик Сормова» был. Небось, помнишь эти лесовозы ледового класса? Ну, «Большевик» и «Большевик». Главное, чтоб посудина приличная была. И компания на ней, само собой! А «Большевик» там, «Кадет» или «Левый эсер», это уже - до дверцы. 

Вот мне лично – до дверцы, тебе – до дверцы, а есть и такой народ, что горы свернёт, если там Партия или её Центральный Комитет попросют. Только, значит, пошла эта линия на восстановление традиций, наш помполит и собирает судовой комитет.

-Так, мол, и так, господа-товарищи независимой России! Отцы-деды наши на чём плавали?
Да какие там кочи и шняки? Я - об именах собственных, названиях судовых!
Ну-у, вспоминаем, вспоминаем, господа-товарищи. Да какой такой «Партизан Колхиды»? Ну, не отцы... Деды!
Вот-вот, уже теплее. Правильно! «Святой Пантелеймон». «Святой Павел». Тот же самый товарищ Седов на чём Землю Санникова искал? Совершенно верно! На «Святой Анне». Вот!
Значит, учитывая данное неоспоримое обстоятельство, являющееся извечной поморской традицией, предлагаю переименовать судно! Моё предложение – «Святой Самсон»!

Не, народ у нас конечно, сознательный, понимающий текущий политический момент. Но!  Восстанавливая позабытые и позаброшенные традиции, зачем же забывать о том, что есть и теми же отцовыми руками до латунного блеску надраено?

В общем, обоспорились мы до хрипоты, кают-компанию до топорной плотности окружающей атмосферы обкурили, в Регистр пару раз делегация заполошная сбегала, но компромисс между либералами-консерваторами, демократами и уполномоченными государевыми органами нашли! За упаковку шотландского пива - мы как раз из-под Эдинбурга рейсом пришли - Регистр согласился поменять судовые документы с «Большевика Сормова» на «Святого Большевика».

  *    *  *
Да! За упаковку. Шесть алюминиевых банок на ноль пять.

А ты что думал? Тогда и времена другие были. Это сейчас, чтобы какой вопрос решить бабла надо... Немеряно! Что ты хочешь, если Москва цену диктует?.. Да и у наших, на этих, столичных, глядючи, аппетиты московские просыпаются. Тогда-то о бабле даже и речи не было!

Стыдно как-то у своего брата, поморского мужика, брать. И не то, чтобы, как сейчас, требовать своё, по статусу полагающееся, а просто по-человечески попросить... Кто б и отказал в просьбе? Нет, стыдно было. А упаковка пива, брикет свежемороженой трески или коробка рыбных консервов, - это ж разве взятка? Или подношение? Так, дружеский подарок, который либо в общей компании в течение ближайшего получаса будет изничтожен в щент, либо разделен по справедливости и разойдётся по семьям общих друзей-знакомых.

Ну, короче!

  *    * *
В общем, приходим мы как-то на этом самом «Святом» в Гамбург. С грузом соломбальской обрезной доски, значит.

Пока швартовка там, досмотр, разгрузка, тут и головы поднять некогда. Все,- и палубные, и трюмные в мыле, хвост задравши бегают… А груз на причальную стенку выгрузили, уж куда как легче! И отдышаться, и оглядеться можно.

Оглядываюсь…

Борт к борту рядом с нами, сухогруз Черноморского пароходства стоит. Видно, только что подошел, с утречка, пока мы после разгрузочной суеты отсыпались. Ещё швартовые концы не закрепил, а уже какая-то суматоха бестолковая у южан на палубе. Им же ещё разгружаться, так нам сверху, с уже пустого борта, - ох, как хорошо видно всё, что у них творится.

Вся их команда, включая и вахтенных... Ты представь – вахтенных! Вся команда бегает, руками размахивает и мелом какие-то квадратики прямо по палубе рисует. Потом, - стоп машина, остановятся и громче штормовой сирены начинают орать друг на друга.

Поорут-поорут, охрипнут малость, быстренько только что разрисованное мокрой шваброй смоют и опять – бегают, руками размахивают, чертят мелом. Всю палубу, как тот лист тетрадочный, разграфят на неровные квадратики и снова – остановятся, и давай в голос тёрки тереть.

У нас уже толпа солидная у фальшборта собралась... Стоим, курим, на цирк этот бесплатный посматриваем. И чё это одесситы так суетятся? Одно слово – южане. У них всё так, как кипяток крутой, что потом в пар уходит.

Ну, и Михалыч, боцман наш, тут же. Стоит, вместе со всеми, посматривает...

А Михалыч... Одно слово – боцман! Запасливый, как бурундук полосатый. И сурик у него есть, и каната запасного швартовочного бухта, и мыла цельный ящик запрятан в кандейке, подальше от бдительного старпомовского глаза.

Боцман, он и по жизни боцман! И дома у него - такой же порядок. Всё про запас - ящиками, упаковками, коробками... Машины ещё нет, а гараж уже на Муксалме прикупил.

Так вот, стоим у своего борта, курим. Посматриваем на южан, репу молчком чешем – чего это у них? И тут Михалыч, как самый солидный и по возрасту, и по комплекции, спрашивает одесситов:

- Ребята, а чем это вы так увлечённо заняты? Может, помощь какая нужна?!

А те совершенно так невежливо, прямо и беспардонно заявляют ему: «Нет, мол, совсем не нужна. Сами разберёмся! А заняты мы тем, что делим свободные места верхней палубы под личные автомобили, которые каждый из нас… Каждый! Купит тут, в Гамбурге, где шикарнейшая на весь Бундес автомобильная свалка, и в родную Жмеринку в принайтованом состоянии повезёт. А если вы, лохи северные, того Указа про ежегодный ввоз одного автомобиля не знаете, либо исполнять его, в злобе своей великоимперской, не намерены, то стойте там, на своём «Святом Большевике» задрипанном, ровненько и дышите спокойно через тряпочку!».

Вот такая шантрапа. И взять с них, одесситов этих, кроме, анализов, и тех хреновых – нечего. Разговор вежливый в порту недружественной нам державы поддержать, и то - не могут.

Да и обвинения какие-то, ну, совершенно беспочвенные. Как не знаем? Знаем! Просто кто-то уже ввёз этот самый автомобиль, а второй там или третий ему зачем? Чтобы на одном на работу ездить, другой под полезные и познавательные экскурсии по магазинам приспособить, ну, а третий - для дачи заточить?

А оно надо, если со всем этим и одна машина прекрасно справится?

Кому-то, как мне, например (у меня ж тогда ещё старая отцова копейка жива была), тот Президентский автомобиль и даром не нужен! Ну, а кто-то, вот типа Михалыча, ещё в раздумьях пребывал глубоких типа как «Любит – Не любит»: «Ввозить – Не ввозить». И ввезти неплохо, и грошей инвалютных жалко – дырок-то в хозяйстве ой-ой-ой сколько!

Южане они ж совсем другие! У них и вопроса нет: «Везти - Не везти». «Везти – И никаких гвоздей! Вот лозунг мой и... И всей остальной команды!». Не себе, так свату. Не свату, так шурину. Не шурину, так продам! Не продам, так понадкусываю, но немчурЕ этой проклятой не оставлю!

Но когда всей команде надо, где ж места столько взять на верхней палубе? При всех её габаритах внушительных, - она ж не резиновая!

  *                * *
И до чего всё-таки этот самый дух капиталистической наживы заразный…

Только что стоял Михалыч – человек человеком, и в мыслях ничего плохого не было. А как понял, зачем это соседи палубу разрисовывают,  глазки у самого заблестели, голос задрожал:

- Муж-ж-жики-и... А где тут самая шикарная свалка?

- Ты чё, Михалыч? Не трусись, как тот тополь на Плющихе. Созрел до состояния счастливого автовладельца? Надо, найдём! У тех же братьев-славян уточним. Говна много, на всех хватит!

В общем, часа через три мы уже всей дружной компанией переместились от фальшборта к самой шикарной. Язык же он не только до Киева, но и в Гамбурге – до любой свалки…

                *                *                *
С тем, что это наш Автопром будет, Михалыч сразу определился:

- Не, на фиг мне та иномарка? Перед бабкой своей понты что ли кидать? А на запчастях, чуть что, так и разоришься с ней в щент!

И с моделью никаких сомнений не было:

- «Копейка» нужна. Их ещё под итальянским контролем собирали. Надёжность проверенная!

Ну, мы все пожелания клиента тому немецкому братану, что  на свалке разруливал, и предъявили.

Какой вопрос? «Копейка», так «копейка». Смотрите и выбирайте!

И, правда, вот они, пять-шесть наших машинок в неповторимом свалочном многообразии стран и народов. Сразу знатоки появились. И руль покрутить, и амортизаторы пошатать, и спидометр посмотреть, и мотор послушать.

Ну, и сам Михалыч определился:

- Вот эта, синенькая!

                *                *                *
И тут самое интересное началось.

Мы ж тогда уже в Международный профсоюз моряков вступили. А это значит…

Пока мы в нейтральных водах, то зарплата нам капает, Пароходством установленная, а кой у кого и в контракте прописанная. А как в территориальные воды к кому войдём, то – стоп машина! Не меньше, чем пять долларов на рыло начисляться дОлжно. То у Международного профсоюза ставка такая минимальная. И, естественно, ставка - не в рублях! 

И к тому времени у Михалыча поднакопилось. Если перевести  с американского курса на немецкую валюту – дойчмарок двести. Или где-то около. И как раз на той «синенькой», что он присмотрел, именно эта цифра на лобовом стекле маркером была нарисована.

Но потратить всё иномарочное бабло? Да Михалыча за такое дело его бабка у Двины, прямо на сходнях, порвала бы! Быстрее и мельче, чем Тузик грелку.

Вот и пошёл у них торг...

Уж они и по рукам били раз десять. Столько же – не меньше! - плевали себе под ноги и расходились. И шапки на асфальт бросали, и ногами их беспощадно топтали. И в грудь себя били, и за Мир, Дружбу и Фройндшафт вспоминали.

Вот только дело у них с мёртвой точки никак не сдвигалось.

А «Святой»-то наш… Уже топливом бункероваться заканчивает и вот-вот лоцмана на борт вызывать будет. Тут или-или… Или бросаем всё и уходим, или по рукам бьём и могарыч выкатываем заинтересованным зрителям.

Немец этот нюанс нашей морской жизни, видно, своим верхним торгашеским нюхом учуял и говорит:

- Не, брат, двести. Меньше не могу. Инфляция! Зато плюсом такую штуку дам...

- Что за штуку?

- Да вот, смотри!

И выкатывает…

Штука действительно интересная. Полу-домкрат. Полу-подъёмник. Гидравлический. Двумя зажимами  эта штуковина крепится к раме между колёсами, а потом р-р-разз!

Одна сторона днища на каком расстоянии была от грунта, на таком и осталась. А другая - поднялась вверх градусов на 60-70. И всё днище перед тобой. Хочешь – глушитель меняй, хочешь – антикоррозийную обработку делай...

Не, штука и, правда, – неплохая!

Народ сразу:

- Михалыч, яма-то у тебя в гараже есть? Нет? Ну, и чего ты тогда думаешь? Башляй, хватаем машину, штуку эту и - на причал!

Боцман рукой и махнул. Ну, быть по тому!

  *                *                *
В общем, на причал успели, машину погрузили, принайтовали, Гамбургу отсалютовали флагом и пошли на выход.

А как отходная суета схлынула и стала жизнь в привычную колею входить, Михалыч, как не нами заведено было, могарыч за покупку и выставил. Всё чин-чинарём! Колёса, каждое по отдельности, обмыли, цилиндры, рулевую рейку... А как до глушителя дошли, кто-то возьми и брякни:

- Так что, до самого Архангельска ждать, чтобы подъёмник испытать? На море – штиль полный, на палубе – места достаточно. А, Михалыч? 

А ему и самому, глядим, - невтерпёж. Палубным и свистеть не надо! Быстренько машинку отнайтовали, выкатили, штуками теми, домкратными, зацепили, р-р-рааз! И машинка уже под 70 градусов к палубе висит, покачивается.

Покачивается, покачивается… И вдруг. Рр-ра-аз! Весь кузов, у-у-уухх... И па-да-ет. Если б не леера, - и лежать бы ему, родимому, на самом дне серо-свинцового Северного моря.
А так – зацепился он, висит на леерах.

Опять же - покачиваясь. Туда – сюда. От палубы – к морю. И обратно. Аккуратненько так покачивается. Даже стекла с кузова не вылетели.

На палубе, как в том «Ревизоре». Все стоят, молчат, дохнуть боятся. Как бы от какого дуновения не ухнул кузов вниз, за борт.

Правда, та молчаливая пауза недолго продолжалась! Закричали, засуетились, забегали бестолково… Кто леера держит, кто кузов взад тащит. Спасли, общими усилиями, Михалычево добро!

Как по новой принайтовали к палубе машину, а вместе с ней - и кузов, так до самой Двины их и не трогали. Мало ли, может там ещё что-нибудь та-а-ак проржавело, что плюнь, оно и отвалится.

                *    *  *
Что-что?.. Да ничего.

Сгрузили машину в Архангельске.

Михалыч с мужиками договорился, они ему всё по отдельности в гараж и перевезли. Отдельно – кузов. Отдельно – всё то, что под ним в сборе должно быть. Двигатель там, днище, колёса, кресла…

Так и стояли они у него в гараже. Кузовные работы сам знаешь, - не из дешевых.
Может, и до сих пор стоят. 

Да ты сам, встретишь его в городе, спроси. Только близко к Михалычу не подходи.

И смотри, чтоб в руках у него чего тяжёлого не было. А то, не ровен час… Он ту историю вспоминать не любит.
______________________
На снимке: Палубный груз должен быть надлежащим образом закреплен. Иначе... Могут быть неприятности!