Вверх

       В заброшенной утопии нет мне покоя, я всё время молю себя не думать о ней. Я помню все её запахи, шлейфы ароматов, что она хрaнит в себе, знаю, что небо над ней безумно красиво и льётся белой лазурью. Я слышу каждую ноту, что она вторит ветру, разговаривая с ним по ночам.Та гора, что хранит в себе тепло её глаз, попросту не подпускает меня… .Я бился тысячи раз с расстояниями и просил у камней помощи и сил, хотя бы на миг почувствовать мокрым носом её дуновение, но каждый раз вершина швыряла меня к подножию… . Я не сдавался. И поутру, только открыв глаза, сжимался в пружину и снова брал штурмом неприступную крепость иллюзии.
       Я - белый волк, что поселил в себе осколок льда, тоски и безнадёжности. У меня никогда не будет хозяина, а мою белую, лоснящуюся шерсть некому гладить, а мне некого греть. Моя обитель - поля жасмина возле снежного холма, там мой запах, там утеряно моё сердце. Здесь я первый раз увидел её, здесь с ней расстался, здесь глаза полюбили невиданный до этого ручей, здесь она сказала мне, что я безумно красив, и она меня никогда не забудет.
       Та ночь сияла полной луной, я сидел рядом с ней, чувствуя, как биение её сердца вторит моему дыханию. Она смотрела на луну, запустив свою руку мне под шерсть, и лёгкими движениями поглаживала меня. Я сидел смирно, не подавая виду, но звериное сердце готово было выстрелить вверх. Меня рвало на части от её покоя, я хотел укусить её, чтобы она стала подобной мне. Но чувства мои заковали меня… . Самым невинным укусом я боялся сделать ей больно.
       После того, как она ушла, в моих голубых глазах исчезла жизнь и пурпурный свет счастья. Я пытался найти новый луг, но он не цвёл, бродил по заснеженным холмам, но они не обжигали холодом. Пил воду из горных впадин, но она не утоляла жажду, всматривался в небо, но моя звезда не разговаривала со мной и не пела нашу песню. Теперь нет мне смысла ругаться с луной и выть на неё, роняя эхо к звёздам. Я не мог себе представить, на сколько человек может быть таким красивым, чтобы ради неё щуриться от удовольствия. Бежать впереди неё и всё время оглядываться, видя её бархатную улыбку. Видеть губы, что переливаются перламутровой радугой и засыпать на её коленях, как маленький щёнок, встречать рассвет возле большого ручья, отдать всё, чтобы облизывать её после купания, стать солнцем над её небом и сгореть дотла.
       
 Утро.

       Я молил себя не думать о ней и вернулся к ручью. Отыскал засохший цветок, что обронила она из своих пепельных волос, обнял его и закрыл грудью. Закрыл навсегда от затёртого снега, что давно укрыл меня своим пледом.