Семя в навозе

       Зашёл у нас недавно разговор о моих мечтах создать "Организацию Освобождённых Новоамериканцев" и друзья больше прикалывались, чем говорили серьёзно. Только Майрон непривычно молчал и даже не просился к женщинам. Я пытался понять ответ Болтливого Мосла и немного сердился на суликова дедушку, хоть он теперь и кость у внука в носу. Неужели так трудно толково объяснить, что за дела с индейским бытием? Почему можно не иметь ни капли индейской крови и быть индейцем? Нам с Суликом уже сказали, что с рассовой точки зрения мы даже не полукровки. Малокровки? Вообще никто? И Хакунин давно не снится. Эх, спросить бы дух шамана...
       Вдруг Майрон перестал слоняться вокруг стоянки, встал прямо передо мной и уставился. Ничего особенного не происходило, но выглядел он удивлённо.
   - А что ты знаешь об индейцах такого, что думаешь о них, как о людях будущего?
   - Ну, Майрон, ты и вопросы задаёшь! - Я только руками развёл.
      Что я знаю? Мы в Арройо не все были в кровном родстве. Были пришлые и нашими они стали не быстро. Были осиротевшие детишки, которых спасли в Пустоши и кто они, да чьих кровей никому не приходило в голову распрашивать. Как только все привыкают, что они "наши", человек становится нашим. И всё. Был бы человек хороший. Говорят, что было несколько, которые ушли сами. Обычно, если кто-то из наших пропадал, уходили искать. А желающий уйти может сказать об этом открыто. Я ушёл по делу. Мне все желали успеха. Я слыхал, что у большинства племён так же, вот у каннибалов нет, вроде бы... Но про них вообще мало известно. У нас было принято считать их на голову ушибленными и не щадить, если нападают. Подумав, я решил объяснить.
   - Когда читал про них там-сям, поражался тому, что всё было таким знакомым, будто про Арройо писано. Для нас мы были арройцы, а индейцы или не индейцы, никто никогда не говорил. Да и с чего бы? Вот только жили мы хорошо, пока не пришла беда. И я твёрдо верю, что так жить правильно. Майрон, а ты сам про себя думаешь что? Ты-то сам индеец или нет?
   - А фиг его знает! - Пожал плечами наш умница. - Я про это вообще не думаю. С тех пор, как понял, что есть Я, то есть осознал себя, как личность и увидел свою рожу в зеркале, понял, что значительно умнее других, мне не приходило в голову считаться кем-то ещё, кроме Майрона. Проще думать, что я один такой и второго не бывает.
       Я представил себе множество майронов. Целый город! И все майроны только и думают о том, как бы потрахаться... Не хотел бы я жить в таком городе озабоченных умников.
   - Я вот что тебе скажу, Майрон. В Арройо у нас получалось жить вместе, как большой семьёй. Мы были племенем и родственные узы нас почти всех связывали, но жениться и обзаводиться детишками надо было после совета со старшими. Они у нас как-то стали экспертами и кровосмешения избегать удавалось без особых проблем. Если член племени вёл себя не так, ему становилось неуютно. Особо никто его не шпынял, но шанс исправиться каждый спешил использовать. Очень уж паршиво, когда в маленьком тесном кругу ты не ко двору. Будто патрон другого калибра в обойме. Понимаешь, что тебя и выкинуть жалко, и делать с тобой нечего. Для обуздания гордыни это очень полезно, когда тебя не достают чтением моральных нотаций, а просто ждут. Дают шанс. Знаешь, бывали ребята с гонором и если им никак не удавалось приспособиться, они становились "людьми наоборот".
   - Это как?! - У Майрона глаза полезли на лоб.
   - Человек брал обязательство всё делать наоборот, пока не пересиливал гордыню. Ходил задом наперёд, ел другой рукой, вместо "Да" говорил "Нет" и кивал, а на охоте лупил геккона тупой стороной копья. Иногда нужно было несколько месяцев, чтобы справиться, а Старейшина расказывала, что был один хороший охотник, который наоборотствовал целых два года! И никто никому ничего не обещал, просто делал. Если видишь кого-то, кто ходит задом наперёд и ложится радом с постелью или ногами на подушку, или ещё что-то в этом роде, то это "человек наоборот".

       Нас позвали на похлёбку и разговор увял. Во время еды я думал о том, что мы были бедным племенем и нам не приходилось разбираться в имущественных контрастах и прочих разделяющих людей проблемах. В палатках нет дверей и замков. Ты живёшь на виду и это не тяготит. Ведь все вокруг свои. Но мы жили мирно и дружно. Немного похоже общество Клэмата, но ближайший город уже дыра. Дыра была Дырой во всех смыслах. Если бы удалось убедиться, что наши далёкие-предалёкие предки, настоящие индейцы, жили так же, можно было бы позвать к нам и научить всех, кто захочет. Когда-то Выходец из 13-го Убежища, мой знаменитый дедушка, именно так собрал группу людей, из которых и получились первые жители деревеньки, которую и назвали Арройо. Я прислушался... Голос предка не звучал во мне и ничего не подсказывал. Кто-то зашипел и ругнулся. Это Майрон ел левой рукой вместо правой и облился горячим варевом.

       Ночью мне приснился юмористический кошмар. По центральной улице большого города, одновременно похожей на главную НКР и Девичью Рино, шла возбуждённая толпа майронов и скандировала: "Хотим, где много женщин! Хотим, где много женщин!! Хотим, где много женщин!!!" Было совсем не страшно, но почему-то и не смешно.