Эвтанайзер
Фантастический рассказ
– Извините, но оснований для возбуждения уголовного дела нет. Ваша соседка, – следователь бросил взгляд на лежавшие перед ним бумаги, – Алевтина Никаноровна Евсеева умерла от инсульта. Медицинское заключение по результатам вскрытия…
– А я вам говорю, что её убили, – стояла на своём бойкая сухощавая старушка по имени Пелагея Никифоровна. – И я даже могу сказать вам, за что! Квартира в старом фонде, в центре города, – дворец, по нынешним-то ценам! Убили её, вот и весь сказ!
Следователь тяжело вздохнул. «Не перевелись же до сих пор эдакие старушенции с архаичными именами! – подумал он. – Раньше они чинно-мирно сидели на скамеечках возле подъездов, судачили, обсуждали длину юбок у девчонок и причёски у парней и чувствовали свою нужность, нянча внучат. Теперь с внучатами напряг, да и скамеечные посиделки ушли в прошлое. И всё-таки в любом многоэтажном доме найдётся хотя бы одна такая бабуля, которой не сидится в четырёх стенах перед телевизором. Им уже под восемьдесят, – он посмотрел на старую женщину, сидевшую напротив него, – а то и за восемьдесят, они сполна хлебнули войн, потрясений, голода, ускорений, перестроек и всякой прочей пакости, вырастили детей. Они работали всю жизнь, и всю жизнь были на людях. И теперь они общаются с соседями по лестнице, и всё про всех знают: и какие обои поклеили новосёлы на пятом этаже, и какие отметки принёс сегодня пацан-шестиклассник с третьего, и из-за чего скандалили супруги на четвёртом, и как звали мужика, который вчера ночевал у разбитной бабёнки-стрекозы со второго этажа… К тому же эти бабушки русской революции читают книжки, и зачастую считают себя местными миссис Марпл, способными распутать самое загадочное преступление…».
– Алевтина Никаноровна и не болела ничем, – продолжала между тем неугомонная старушка, – и домоседкой не была. Правда, последние полгода её как подменили. Сначала-то я думала, это она из-за внучки, ан нет…
– Из-за внучки?
– Ну да. Переживала она за неё шибко – девке тридцать стукнуло, а всё болтается, как цветок в проруби. Ни мужа, ни детей – одни сожители. Собой видная, а не по-людски как-то. И невеста богатая, да только всё не впрок…
– Ну и что? – спросил следователь, мучительно соображая, как бы ему половчее свернуть разговор и выпроводить из кабинета эту доморощенную любительницу частного сыска. – Хотя… А квартира не внучке этой была завещана?
– Нет, – Пелагея Никифоровна заметно оживилась: если следователь задаёт вопросы, значит, заинтересовался. – Сначала так оно и было, а потом, когда эта самая внучка заявила – не надо мне твоей квартиры, я сама себе куплю, а ходить за тобой не буду, она и переписала завещание. Заключила договор с этой, как её, с фирмой «Забота о стариках». Они ей и помогали – деньгами, продуктами. Телевизор подарили новый – хороший.
– А внучка?
– А чего внучка? О ней всё уже сказано. А вот соседка моя изменилась: раньше-то мы с ней частенько за чайком болтали-судачали, а тут я раз зашла, другой – не клеится беседа! Я её спрашиваю – как ты, мол, Никаноровна? – а она мне слово-полслова, да и говорит: «Ты иди, Никифоровна, а я сериал хочу посмотреть…»
– И что же тут странного? Вы сами разве не смотрите эти сериалы?
– Да как не смотреть – смотрю. Да только не все подряд – смеются там за кадром по-глупому. Как будто мы и не люди, а эти, манекены, которым сказать надо, когда смеяться, а когда плакать…
«Ну вот, – с нарастающим раздражением подумал следователь, – приехали! Мне делать больше нечего, как только выслушивать старческое брюзжание на вечную тему: и солнышко раньше ярче светило, и фильмы были хорошие, да и люди не чета нынешним».
– Пелагея Никифоровна, – сказал он, добавляя в голос официального металла. – Я вас выслушал («Угробил уйму времени на старушечьи бредни!»), и могу сказать одно: никаких оснований подозревать злой умысел или криминал нет. Извините, но у меня много работы – всего вам доброго.
Старушка поджала губы, однако встала и направилась к двери. Но уже взявшись за ручку, она обернулась и с вызовом бросила:
– А всё-таки убили её, милок! Нехорошей смертью померла соседка моя, царство ей небесное. Кошка её так кричала, так кричала, – я этот мявк и услышала. Кошки-то – они беду всегда чуют!
* * *
– Причина смерти?
– Думаю, инсульт, – человек в белом халате равнодушно проводил глазами носилки, накрытые простынёй. – Вскрытие покажет, но вряд ли будет что-то необычное – лет-то этой бабушке сколько! Пора бы и честь знать…
Следователь промолчал. Он повернулся к молодой женщине, скромно сидевшей на диване:
– Это вы вызвали «скорую»? Вы её родственница?
– Нет, – с готовностью отозвалась женщина, – я приходящая няня от фирмы «Забота о стариках». У Клавдии Петровны договор с нашей фирмой: мы обеспечиваем пожизненный уход и заботу.
– За право наследования квартиры?
– Да. Мы действуем на законных основаниях. В городе много одиноких стариков – кто о них позаботится, кроме нас? А квартира – когда человек уходит за порог жизни, ему уже ничего не нужно.
– Зато нужно другим…
– Да, другим нужно. Я знаю, о чём вы думаете, – вокруг нашей и других похожих фирм ходит много гнусных сплетен. Именно поэтому я сразу же, как пришла и увидела её, вызвала и «скорую», и милицию, – дурные слухи надо пресекать на корню.
– У вас был ключ от квартиры?
– Конечно. Клавдия Петровна редко выходила из дома – разве что погулять в сквере, посидеть на солнышке. Она звонила мне и говорила, что ей принести. Я приносила – это входит в условия договора.
– И когда вы пришли…
– Она сидела в своём любимом кресле напротив телевизора. Я сначала подумала, что она спит, а когда дотронулась до её руки… Я ничего здесь не трогала – мы строго соблюдаем права наших клиентов. Даже телевизор не выключала, только звук убавила.
Следователь покосился на изящный телевизор, стоявший на деревянной тумбочке. Этой тумбочке было лет полста, не меньше, и современное чудо электроники никак с ней не сочеталось. Телевизор был единственным предметом в комнате, который принадлежал веку двадцать первому – всё остальное пришло из середины шестидесятых годов века двадцатого. И следователь вдруг испытал странное чувство: ему показалось, что этот телевизор не только чужд, но и враждебен всему в этой квартире с убогой мебелью – всему, включая и покойную хозяйку.
* * *
– Сергей Иванович?
– Да. А с кем я говорю?
– Это неважно. У меня есть для вас интересный материал – вы ведь наверняка хотите, чтобы вас заметили. Жду вас через двадцать минут в кафе «Сирена» – это рядом.
– Как вы узнали номер моей трубки?
– Это тоже неважно. А вот то, что я имею вам сообщить – важно. У вас есть шанс – не упустите его, – и неизвестный абонент – номер не высветился – отключился.
«Розыгрыш? – прикинул следователь. – А если нет? В конце концов, чем я рискую?»
Кафе было пустым, только в углу сидела за чашечкой кофе какая-то девица, лениво затягивающаяся сигаретой. «Всё-таки розыгрыш, – с досадой подумал Сергей, – прошло уже двадцать две минуты».
И в это время девица встала, подошла к его столику и спокойно уселась рядом.
– Это я вам звонила, – заявила она с невозмутимым видом.
– Вы? Мне звонил мужчина…
– Да, – подтвердила незнакомка и добавила мужским голосом: – Не только Максим Галкин умеет пародировать других людей – изобильна талантами земля русская. Правда, он зарабатывает больше меня. Ладно, не будем тянуть кота за это самое. Вот диск, – она вынула из сумочки прозрачный пластмассовый прямоугольник – на нём всё. Возьмите.
– Что всё? – настороженно переспросил Сергей.
– Вы слышали о фирме «Забота о стариках»? – Следователь молча кивнул. – Так вот, они убивают людей. Стариков – тех, кто заключает с ними договоры. Здесь неопровержимые улики – все погибшие за последний год, и самое главное – как они умудряются их убивать, не оставляя никаких следов.
– А… Почему вы решили обратиться именно ко мне?
– Я знаю кое-кого из вашей конторы – навела справки. Вы честолюбивы, и вы будете рыть землю носом, чтобы прославиться. Это нормально – мужчина должен быть честолюбив, иначе, – она усмехнулась, – женщины не очень охотно залезают к нему в постель. Так что берите диск и ловите свою птицу удачи. – Она закрыла сумочку и поднялась.
– Подождите, – Сергей хотел задать совсем другой вопрос, но в последний момент передумал. – А вам-то это зачем?
– Я не страдаю альтруизмом в острой форме. Просто эта сволочь Арсений кинул меня на бабки – на большие бабки! Такое не прощают. Ну, и… кое-что личное. Ещё вопросы, господин Пинкертон?
– Целых два. Как вас зовут, и что вы делаете сегодня вечером?
– Сегодня вечером место в моей койке занято, – холодно ответила девушка, игнорируя первый вопрос. – Если оно освободится, я вам позвоню. А если вы прославитесь, я сделаю это в любом случае. Пока, Шерлок Холмс.
* * *
– Арсений Александрович, материалов более чем достаточно. Напомнить вам про чистосердечное признание, которое облегчает вину?
– Молодой человек, – седовласый мужчина не выглядел ни испуганным, ни даже обеспокоенным. – Вы мне ничего не сделаете – ни-че-го. Вы собираетесь предъявить мне обвинение в преднамеренном убийстве тринадцати человек, совершённом в корыстных целях – чтобы завладеть их недвижимостью? И убийства совершались при помощи некоего Х-блока, встроенного в стандартный телевизор, так?
– Именно так, Арсений Александрович. По договорам вы – то есть ваша фирма – дарили одиноким пенсионерам новенькие телевизоры. А Х-блок инициировал монотонную пульсацию изображения на экране. Эта пульсация накладывалась на тэта-ритм головного мозга и провоцировала у ваших клиентов инсульт. Дальнейшее пояснений не требует.
– Требует, – живо возразил генеральный директор фирмы «Забота о стариках», – и ещё как требует! По-вашему, это мы вмонтировали туда эти блоки-убийцы? Нет, не мы! Мы получаем эти телевизоры – со всеми заводскими пломбами, ни одна из которых не нарушена! – из-за границы, а где они собираются – неизвестно. Бизнес глобален, транснациональные корпорации имеют свои филиалы по всему миру, так что…
– Но ведь вы знали об их дьявольской начинке! Откуда, кстати?
– Знал, – легко согласился Арсений Александрович, – но вот откуда – этого я вам не скажу. И доказать, что я умышленно убивал пенсионеров, вам не удастся – чистосердечного признания не будет. Будет другое признание.
– Я внимательно вас слушаю, – вежливо сказал следователь, подумав при этом: «Мне твоё чистосердечное признание – как попу гармонь. Наша задушевная беседа пишется на диктофон, так что тебе не отвертеться, мил человек!».
– Мы – наша фирма – делаем полезное дело. Мы…
– Ухаживаете за одинокими стариками? И при этом…
– Ухаживаем, – седовласый кивнул, – и дарим им лёгкую смерть…
«Ага, лёгкую! Как там говорила Пелагея Никифоровна – «нехорошей смертью померла соседка моя». Кошка на весь дом орала…».
– Но главное даже не в этом, – продолжал Арсений Александрович.
– А в чём же, интересно знать? Я понимаю, убийство – это ведь сущий пустяк, верно?
– Не иронизируйте, господин следователь, – вы себе даже не представляете, куда вы влезли. Вы полагаете, что изловили очередного бессовестного олигарха с криминальным оттенком? Ошибаетесь, уважаемый. Продайте этот сюжет Дарье Донцовой – она вас осыплет золотым дождём. А мы – мы санитары, делаем благое дело. В этом мире стариков развелось слишком много – больше, чем работоспособных молодых людей. Их надо кормить, за ними надо ухаживать – а надо ли? Это неэкономично – ведь от них уже нет никакого толку, и они никому не нужны – даже собственным детям и внукам. Можно подумать, вам приятнее смотреть на колченогую сморщенную старуху, чем на молоденькую девчонку в брючках, приспущенных до середины ягодиц! У первобытных людей был хороший обычай оставлять своих стариков на съедение хищникам, когда эти старики превращались в обузу для племени. У наших предков есть чему поучиться…
– Вы хоть думаете, что вы говорите? – тихо произнёс Сергей.
– Думаю, и полностью отвечаю за свои слова. Основа современной цивилизации – рациональность. Мусор – в том числе и человеческий мусор – подлежит утилизации. А все эти сентиментальные переживания – это, извините, анахронизм: за них деньги не платят. И кому-то пришла в голову простая и гениальная мысль: а ведь телевизоры-то все смотрят! Так и появился Х-блок. И старики тихо и безболезненно мрут – и не только у нас, но и по всему миру. Милосердная эвтаназия, знаете ли. А наша прибыль в этом деле – это всего лишь бонус, вознаграждение за наш неблагодарный труд.
«Говори, говори, – думал следователь, борясь с острым желанием врезать по холёной физиономии собеседника – так, чтобы у того хрустнула челюсть. – Не буду прерывать поток твоего красноречия…».
– А молодые? – спросил он и стиснул зубы.
– Молодой организм более стоек, – охотно объяснил директор «Заботы», – и поэтому вероятность летального исхода на порядок-два ниже. К тому же в группу риска входят только теленаркоманы, жадно поглощающие всё, что транслирует ваш домашний шайтан-ящик. Не понимаете? Учёные давно заметили, что продолжительность жизни напрямую связана с интеллектуальной активностью человека – люди умственного труда живут в среднем дольше, чем, скажем, профессиональные мясники. Те помои, которыми кормит нас – вас – наше телевидение, умный человек хлебать не будет. А прочие, подсевшие на телевизионную иглу, – стоит ли их жалеть? На этой планете много лишних людей и кроме стариков – слишком много.
– И вы берётесь решать, кто лишний, а кто нет?
– Кто-то же должен взвалить на свои плечи этот тяжкий груз! – на лицо Арсения Александровича набежала тень вселенской скорби. – Всевышнему не до нас, вот мы сами и не плошаем…
«Да он ведь просто издевается! – промелькнуло в голове следователя. – Вот же гад!»
– Благодарю вас за содержательную лекцию по демографии, Арсений Александрович. Думаю, в ближайшее время вы получите самую широкую аудиторию… за решёткой.
– Ордер на арест, – глаза седовласого похолодели. – Обвинение, – отчеканил он, – и возможность связаться с моим адвокатом. У вас нет никаких улик! Заявляю официально: о наличии Х-блоков в импортных телевизорах, которые мы дарили нашим клиентам, нам ничего не было известно, как не было известно и то, какую угрозу жизни и здоровью людей они собой представляют.
– Насчёт улик – не беспокойтесь. Вы тут столько наговорили – хватит на пожизненное заключение. Наша беседа записывалась. Вы знаете, откуда к нам поступала эта зараза, – вот мы и потянем за эту ниточку. Через вас мы и доберёмся до этих затейников.
– До чего же вы наивны, молодой человек! – бизнесмен снисходительно улыбнулся. – Неужели вы думаете, что я не принял соответствующих мер предосторожности? – С этими словами он извлёк из кармана своего дорогого пиджака небольшую плоскую коробочку, похожую на портсигар. – Это портативный глушитель. Проверьте вашу запись, проверьте – она стёрта. Я когда-то работал в военно-промышленном комплексе – давно это было… А потом, когда пришли новые времена, я понял, что работать нужно на свой карман, а не на безликое «благо всей страны». Так что нет у вас никаких улик – увы! А сказать я вам больше ничего не скажу – я на «бис» не выступаю. Хотя нет, одну вещь я вам всё-таки скажу: не стоит играть в Дон-Кихота – дурацкая эта игра! Это только у Сервантеса рыцарь печального образа протыкал копьём крылья ветряных мельниц, а в нашей реальной жизни эти крылья быстренько превращают последователей Дон-Кихота в хорошо промолотый фарш. Хотите взять с меня подписку о невыезде? Пожалуйста, я в ближайшее время всё равно никуда не собираюсь – не сезон.
сентябрь 2006 г.
Свидетельство о публикации №208090200140
Удачи и работоспособности...
Владимир Черномаз 14.09.2008 20:48 Заявить о нарушении
Хм, мысль интересная... Спасибо!
Владимир Контровский 14.09.2008 23:06 Заявить о нарушении
Владимир Контровский 14.09.2008 23:08 Заявить о нарушении
Владимир Черномаз 15.09.2008 00:49 Заявить о нарушении