Дракон для жениха. Гл. 13-14

В соавторстве с Никой Ракитиной

Глава 13

После того, как брата увели, Ядвися некоторое время сидела в гостиной, закусив губы, и напряженно размышляла. Разумеется, уезжать из Дюрвишты она не собиралась ни одна, ни в сопровождении герцога Иштвана; а если бы ее попытались к этому принудить, она сопротивлялась бы всеми возможными способами и не постеснялась бы пустить в дело зубы и ногти. Впрочем, до таких крайних мер, она надеялась, не дойдет.
Эрика сидела рядом с ней, ни жива, ни мертва, и боялась пошевелиться. Арест пана Иохан представлялся ей концом света, и кое-как держалась она только потому, что ей стыдно было снова расплакаться и разнюниться перед подругой, решительный настрой которой служил образцом для подражания.
Вдруг Ядвися вскочила, схватила шляпку и устремилась к зеркалу.
- Собирайся, - бросила она через плечо изумленной Эрике.
- Куда мы идем? На вокзал?
- Вот еще! Сначала мы идем в кафе, чтобы поесть...
- Но я и думать не могу о еде! – запротестовала Эрика. – Я не проглочу и кусочка!
- Поесть придется, - отрезала безжалостная Ядвися. – А потом мы навестим еще разочек пана Даймие, поскольку он пока единственный наш знакомый в Дюрвиште. Надеюсь, он сможет нам помочь. Нужно сообщить ему об аресте, и пусть он придумает, как устроить с Иоханом свидание, и заодно разузнает, в чем конкретно его обвиняют. Подумать только, это негодяи не удосужились даже показать официальные бумаги! Явились, как будто так и нужно! И братец тоже хорош – поплелся как овечка на бойню! Ума не приложу, что это с ним приключилось. Совершенно на себя не похож!
Рассыпаясь искрами от негодования, Ядвися совладала-таки с шляпкой и повернулась к подруге.
- Ну? Ты готова? Пойдем уже, я просто умираю с голоду!
Эрике невдомек было, как можно в такой трагический момент думать о еде, но накативший страх перед появлением в общественном месте без приличествующего ее положению сопровождения заглушил все прочие чувства. Она промолчала и только взволнованно кивнула, подтверждая свою готовность проследовать на улицу. Ведь правда же, не съедят ее там?
Девушки вышли на полутемную лестницу и стали спускаться. Миновав пролет, они увидели, что навстречу им быстро поднимается какая-то женщина. Ее лицо было скрыто полями летней светлой шляпки, но, поравнявшись с ней, Эрика все-таки заглянула ей в лицо и удивленно ахнула: это была та самая женщина из храма, которая насмехалась над изображениями Великого Дракона. Женщина быстро взглянула на нее и остановилась.
- Панна Эрика? – проговорила она вопросительно.
Эрика кивнула, глядя на нее во все глаза.
- Вы меня помните? Мы с вами встречались... не очень давно.
Эрика снова кивнула.
- Я не назвала тогда своего имени, - любезным и светским тоном продолжала женщина. – Позвольте исправить свою оплошность сейчас. Вы можете называть меня панна Улле. А ваша спутница... – она взглянула на пылающую любопытством и нетерпением Ядвисю. – Вы, наверное, сестра барона Криуши? Я права?
- Как вы догадались? – удивленно округлила глаза Ядвися.
Панна Улле сладко улыбнулась.
- Вы с братом очень похожи...
- ...неужели? все говорят, что между нами нет совершенно никакого сходства...
- ...кроме того, - не дала себя сбить Улле, - он так много о вас рассказывал, что я видела вас перед собой как наяву – вот в точности такой, какая вы есть.
- Рассказывал обо мне? – с сомнением повторила Ядвися. Манера, в которой представилась женщина, показалась ей очень подозрительной. "Можете меня называть..." Что за странный оборот? Она смерила панну Улле пристальным взглядом. Уж не новая ли это подруга Иохана? У него было довольно времени, чтобы завести роман. – Позвольте спросить: вы с моим братом хорошо знакомы?
 - Да-да, мы с паном Иоханом весьма сблизились за последнее время, - ответила женщина, и Ядвися отметила про себя: "Ну, так и есть. Еще одна поддавшаяся чарам моего милого брата". – Кстати, он теперь у себя? Ведь вы от него идете?
- Его теперь нет, - ответила Ядвися, выразительно стрельнув глазами в Эрику – молчи, мол. – А по какому вы делу? Может быть, я могу что-нибудь ему передать?
- У меня к нему личный разговор. Очень странно, что он ушел. Я рассчитывала непременно застать его дома...
- Вы договаривались о встрече?
- Нет, но... – панна Улле запнулась. – Вы не будете возражать, если я подожду его в квартире? Мне обязательно нужно его увидеть.
Девушки переглянулись. В печальном взгляде Эрики явственно читалось: "Неужели между паном Иоханом и этой женщиной такие близкие отношения, что она запросто навещает его у него на квартире? Неужели она так ему нравится и ему приятнее быть с ней, а не со мной?" – "Нос выше! – ответил ей решительный взгляд Ядвиси. – Это еще не установлено!"
- Боюсь, увидеться с ним вы не сможете, - сказала она после короткого раздумья, в результате которого пришла к выводу, что скрывать факт ареста ни к чему. Если арест предполагался тайным, то чем больше людей о нем узнают, тем хуже для той личности, которая арест инициировала. Если же никакой тайны нет... Рано или поздно весть об аресте разнесется по всей Дюрвиште, это несомненно. И центром распространения новости станет, конечно, салон пана Даймие. После неодобрительного восклицания брата, упрекавшего сочинителя в излишней болтливости, Ядвися поняла, что на молчание этого человека полагаться не стоит...
 - Боюсь, увидеться с ним вы не сможете, - повторила она. – Во всяком случае, в ближайшее время. С полчаса назад явились гвардейцы и увезли его.
Это сообщение, казалось, ничуть не удивило панну Улле, а только слегка взволновало.
- Ох, какая досада! Все-таки я не успела! – воскликнула она, всплеснув руками. – А куда его увезли?
- Я как раз собиралась это выяснить.
- Да, выяснить это необходимо! – заявила панна Улле и, схватив обеих ошарашенных девиц за руки, повлекла их вниз по лестнице. Они даже не упирались, уступив ее напору. – Пойдете, скорее пойдемте!
У дома ждал элегантный экипаж. Ядвися и Эрика, словно загипнотизированные, забрались в него без единого вопроса. Экипаж тут же тронулся, и о своем намерении зайти в кафе и поесть Ядвися вспомнила уже только на соседней улице. Возвращаться было поздно, и оставалось утешаться тем, что пан Даймие вспомнит о долге гостеприимного хозяина и предложит назойливым гостьям какие-нибудь закуски. Впрочем... не было ведь ни слова сказано о том, куда они направляются! Так куда же эта странная панна Улле везет их?
- Куда мы едем? – спросила Ядвися, изо всех сил сопротивляясь желанию высунуться в окошко и крикнуть вознице: "Остановитесь!"
- К пану Александру Даймие, - совершенно спокойно отозвалась Улле.
Ядвися попыталась припомнить, говорила ли она этой женщине о том, к кому собиралась идти, - ничего такого не вспомнила и недоуменно нахмурилась.
- Но ведь...
- Разве вы не к нему направлялись? – с невинным видом спросила панна Улле.
- К нему-то к нему, но...
- Значит, все хорошо.
Ядвися откинулась на подушки, все еще хмурясь. Было в этой женщине что-то такое, что ей совсем не нравилось. Возможно, дело было в призрачной полуулыбке, не сходящей с полных розовых губ Улле. Уж очень неуместной эта полуулыбка казалась в данных обстоятельствах.
День клонился к вечеру, и салон "Ветка сливы" открыл свои двери для гостей. Сегодня, впрочем, в салоне царила предгрозовая атмосфера, которая обещала вот-вот разразиться бурей; едва переступив порог, Ядвися поняла, что в воздухе пахнет скандалом. Общество нынче собралось не слишком многочисленное и преимущественно мужское – что было редкостью. Сам хозяин не слишком спешил показаться гостям, и девушки в сопровождении слуги прошли несколько комнат, прежде чем нашли его в маленькой гостиной – не в той, где их принимали утром, а в другой, поменьше, поуютнее и посемейнее. Самым замечательным предметов в гостиной была пальма в большой кадке, в тени пальмы располагался диван. Тут же, в углу, стояла чья-то прислоненная к стене сабля. Пан Даймие с несчастным и озабоченным выражением лица стоял, согнувшись над диваном, на котором развалился некий молодой человек в военном мундире. Молодой человек курил трубку и, дико раздувая ноздри, бешеными глазами неотрывно следил за крупным бородатым мужчиной во фраке, который огромными шагами расхаживал по комнате, схватившись за горло, будто его что-то душило, и закатив глаза под самый лоб. "Нет, вы смерти моей хотите! – задушено пищал он. – Да-да, смерти! Я не могу так, у меня бронхит!" Молодой человек цедил сквозь зубы, продолжая злобно трепетать ноздрями: "Бронхит – болезнь воображаемая, все это чушь!" Даймие, чуть не плача, увещевал обоих: "Голубчики, умоляю вас, ну не ссорьтесь же, ведь мы все хорошие друзья!" Его никто не слушал. Понаблюдав некоторое время за живописной группой, Ядвися поняла, что если они сами себя не объявят, никто их попросту не заметит. Она обернулась к панне Улле, чтобы обсудить с ней план наступления на хозяина салона, но обнаружила рядом одну только растерянную Эрику.
- А где панна Улле? – нетерпеливо спросила Ядвися.
Герцогская сестра пожала плечами.
- Не знаю... Может быть, она отстала по дороге?
Ядвися обдумала это предположение и решительно отмела его: панна Улле не выглядела как человек, который может отстать и потеряться в не слишком многочисленном светском обществе. Гораздо более вероятным казалось, что она из каких-то своих соображений намеренно ускользнула, предоставив девушек самим себе. Ядвися не очень огорчилась по этому поводу, полагая, что они с Эрикой и своими силами сумеют организовать правильную осаду крепости... то бишь, пана Даймие. Тем более что сейчас он выглядел весьма уязвимым, пребывая в явном смятении чувств. Сообщение об аресте пана Иоахана должно было, по соображениям Ядвиси, добить его, сделать сговорчивым и готовым выполнить любые просьбы гостьи, включая и требование немедленной аудиенции у императора.
Появление неугомонных девиц, вероятно, мало его обрадовало, но он уже был настолько огорчен и встревожен ссорой между гостями, что огорчаться и тревожиться сильнее было попросту некуда. Мужчины, впрочем, при виде Ядвиси и Эрики присмирели и приняли любезный вид. Молодой офицер даже соизволил подняться с дивана и поклонился, звонко щелкнув каблуками. Пан Даймие рекомендовал спорщиков как своих собратьев по перу: бородач был барон А., а офицер – граф Фрез. Лирические романы барона были хорошо известны Ядвисе, и теперь она с удивлением разглядывала его, не в силах осознать, что за страницами, над которыми она вздыхала ночи напролет, стоит такой внушительный и крепкий, полный здоровья мужчина, а вовсе не бледный юноша с горящим взором, как она по наивности себе воображала.
Спорщики немедленно взяли девиц в оборот, позабыв о разногласиях, и пан Даймие немного расслабился и успокоился – однако ж, рано. Значительно на него глядя, Ядвися намекнула, что у нее к нему есть важный разговор, который желательно бы провести с глазу на глаз. Гласность гласностью, но она все же не решалась заявить об аресте брата прилюдно. Пан Даймие лучше нее придумает, как преподнести скандальную новость обществу, он – светский человек, а она всего лишь провинциальная барышня. Очень не хотелось сесть в лужу перед лицом таких значительных личностей. Выведут еще потом в романе, стыда не оберешься...
Усилия Ядвиси не пропали даром. Догадавшись, что сигнализирует взглядами она не просто так, пан Даймие галантно взял ее под руку и, извинившись перед остальными гостями, увел ее в соседнюю комнатку, с отделанными дорогим ситцем стенами, и всю в рюшечках. Здесь никого, кроме них, не было; сочинитель прикрыл двери и с обреченным видом повернулся к Ядвисе.
- Что-то еще стряслось?
- У меня две новости, пан Александр, - повела та классический зачин. – Одна добрая, другая злая... – и она обстоятельно поведала о том, как неожиданно застала брата на квартире у герцога и как затем, прежде чем она успела его расспросить, явились гвардейцы и увели его. Сочинитель слушал и покрывался пятнами, а когда Ядвися умолкла, схватился обеими руками за пухлые щеки.
- Так я и знал, что случится что-нибудь в этом роде, - простонал он. – Чуяло мое сердце, что вся эта история с посланницей Дракона обернется бедой...
- Насколько это серьезно, как вы думаете? – озабоченно спросила Ядвися.
- Я думаю, - продолжал стонать пан Даймие, скорбно на нее глядя, - что ваш брат теперь в Лазуритовой крепости.
- Почему же непременно там?
- Потому что из-за него чуть было не погибла посланница... а впрочем, как знать, быть может, и погибла? Он ничего не говорил о ней?
- Нет, мы не успели толком поговорить.
- И о королевне Марише не упоминал? Хотя бы мельком?
- Говорю же вам, - начала сердиться Ядвися, - нас прервали гвардейцы. Вот почему нам с братом необходимо увидеться, и я прошу вас поспособствовать этому.
Пан Даймие всплеснул пухлыми руками.
- Ах, да что я могу! Вы преувеличиваете мое влияние, панна!
- Можете вы хотя бы порекомендовать кого-нибудь, кто в силах помочь?
Сочинитель снова схватился за щеки и сильно потер их.
- Возможно, Фрез мог бы помочь... у него связи... Кроме того, - быстро, с особым выражением зашептал он, подавшись вперед, - он дерзкий человек и предан ее высочеству королевне Марише. Он готов рискнуть и спасти ее высочество; быть может, он рискнет и спасет вашего брата...
- Минутку, минутку, - перебила заинтригованная Ядвися. – От чего это нужно спасать ее высочество? Да еще с риском?
- От чего спасать? Да от Дракона же!
- Не понимаю вас.
- Ах, да ведь вы ничего не знаете! Королевна Мариша избрана невестой Великого Дракона и вскорости должна отбыть к своему жениху. Есть люди, которые не хотят допустить этого и готовы за нее бороться. Только, умоляю, панна Ядвига: молчите! Ни слова никому об этом, иначе многие головы полетят с плеч. Император скорее отдаст единственную дочь Дракону, нежели допустит бунт против его воли...
Ядвися задумчиво смотрела не него. Новость о существовании под носом у императора группы заговорщиков нисколько ее не поразила и не взволновала. Мужчины вечно во что-то путаются, жить без этого не могут. Гораздо больше ее заинтересовало другое: императорская дочь удостоилась великой чести и будет ритуально обвенчана (что бы это ни означало) с загадочным и могущественным существом, которого не видел никто из ныне живущих людей. Но ведь она с самого начала была перед глазами у посланцев, так зачем же было устраивать все эти смотрины? Боялись прогадать?
Отчего-то Ядвися совсем не испытывала к бедняжке жалости, ей только было любопытно: что же Великий Дракон делает со своей человеческой супругой? Вероятно, что-то не очень хорошее, раз Маришу вознамерились спасать от его когтистых лап.
- Хорошо же, - проговорила она. – Эти господа готовы подставить свои шеи за королевну. Но из чего следует, что они с такой же готовностью подставят шеи за моего брата?
- Да ведь он тоже причастен к этой истории.
- И что же?
- По правде говоря, - потупился пан Даймие, - я намекнул Фрезу, что пан Иохан приближен к посланцам и может быть полезен. Фрез за это ухватился: им очень не хватает информации, а ваш брат, раз уж сопровождает посланницу в обществе, наверняка знает что-то такое, чего не знает больше никто. Если Фрез узнает, что пан Иохан угодил в темницу...
- Минуточку, - снова перебила Ядвися, нахмурившись. – Вы что же, хотите втянуть моего брата в заговор?
Сочинитель так и съежился и стал вполовину меньше.
- Нет-нет... – промямлил он. – Что вы, панна Ядвига, я даже не думал...
- Охотно верю, что не думали! – отрезала она. – Но втянули. Или вот-вот втянете... – она нахмурилась еще сильнее и задумалась. – Впрочем, - сказала она минуту спустя как бы про себя, - хуже быть уже не может, Иохану и без того грозит смерть или пожизненное заточение... если я верно понимаю.
- Очень верно понимаете, очень верно, - поддакнул пан Даймие, с надеждой на нее поглядывая.
- Только обещайте, что не станете ни во что втягивать Иохана против его воли, - сурово потребовала Ядвися. – Знаю я, как это бывает: сначала спасают человеку жизнь, в после начинают на этом играть и принуждают к поступкам, которые в других обстоятельствах человек ни за что не совершил бы.
- Пообещать я могу что угодно, но только от меня ничего не зависит, панна Ядвига. Поговорите об этом с графом Фрезом. Он свиреп только с виду, а вообще милейший человек, уж вы мне поверьте... И... позвольте спросить... – в маленьких глазках сочинителя блеснуло любопытство, - откуда у вас такие познания в части спасания жизней и дальнейших обязательств?
- В книгах прочитала, - Ядвися вздернула голову и встала, всей позой выражая готовность немедленно вступить в схватку с заговорщиками. – Что ж, пойду поговорю с графом. Вы со мной, пан Александр?
Сочинитель тут же пообещал ей всяческую помощь и содействие; но едва они вступили в гостиную, он снова съежился вдвое против прежнего: буря продолжалась, хотя уже и в меньших масштабах благодаря присутствию Эрики. И точка приложения ее сил (если можно так выразиться) несколько сместилась. Мужчины взялись наперебой бомбардировать бедняжку Эрику литературными анекдотами, и каждый старался перещеголять другого в остроумии и ядовитости; фонтаны сдобренного ядом красноречия сопровождались пламенными взглядами, скрещивающимися где-то в районе затылка Эрики. Видно было, что красноречие мужчины расточают в пику друг другу. Они сели по обе стороны от Эрики, и та принуждена была вертеть головой туда и сюда, в зависимости от того, кто говорил в данную минуту. Ядвисе, впрочем, показалось, что рассказчики уже несколько выдохлись, и пламень в их взглядах остывал.
Ядвися поступила к дивану и оглянулась на пана Даймие, напоминая ему об обещании помочь и поддержать. Тот откашлялся и провозгласил, вклинившись в очередную тираду барона А.:
- Господа! Минуту внимания, господа. Я должен сделать небольшое объявление. Или, вернее, дополнение... небольшое, но весьма важное... Панна Ядвига, с которой вы имели честь сегодня познакомиться – сестра барона Иохана Криуши.
Барон А. и граф Фрез уставились на Ядвисю с новым вниманием.
- Того самого барона Криуши? – приподнял бровь граф.
- Того самого, - подтвердила Ядвися с высокомерным спокойствием.
- Панна в курсе дела? – обеспокоено повернулся к сочинителю барон А.
- О да, - сказал пан Даймие и бросил выразительный умоляющий взгляд на Ядвисю. – Панна выразила готовность помочь нам всем, чем только сможет, но сначала, в свою очередь, она сама хочет попросить о помощи. Дело касается ее брата...
На несколько секунд все замолчали. Фрез весьма бесцеремонно разглядывал Ядвисю, и она платила ему той же монетой, изучая его лицо. Это лицо ей не очень понравилось: широкоскулое, с крупными, как бы несколько размазанными чертами, маленькими серыми пристальными глазами и слегка приплюснутым носом, оно свидетельствовало о крайнем упрямстве и не склонном к компромиссам характере. Лицо барона А,, с окладистой ухоженной бородой и большими ясными глазами, вызывало больше симпатий и доверия. К тому же он и вел себя куда деликатнее.
- Итак, что же стряслось с бароном Криушей? Чем мы можем помочь? – наконец, громко и отчетливо проговорил Фрез, продолжая в упор глядеть на Ядвисю. Она решила, что довольно уже стоять и села рядом с Эрикой. Сели и мужчины.
Ядвисин рассказ был краток – она почти ничего не знала. Несколько слов вставил слегка воспрянувший пан Даймие, который знал, по крайней мере, некоторые подробности катастрофы "Ариеля". Заговорщики внимательно слушали. Барон А., казалось, был огорчен и взволнован известием об аресте пана Иохана, на широком же светлом лице Фреза не дернулся ни единый мускул. Ядвися уже поняла каким-то особенным чутьем, что именно от этого не слишком приятного ей человека зависит многое, если не все, и на протяжении рассказа смотрела только на него; и к концу совсем пала духом: глядя на его невозмутимую физиономию, она решила, что вмешиваться он не станет. Очевидно, на помощь пана Криуши они не слишком рассчитывали и не очень-то в ней нуждались. Вот-вот, ждала Ядвися, Фрез с равнодушным видом скажет: "Нас это не касается", - и отвернется. Но Фрез не торопился отворачиваться, и напротив, принялся выпытывать у нее малейшие подробности: что говорил да что делал пан Иохан, когда сестра видела его в последний раз, да что именно сказали гвардейцы, когда заявились по его душу, вплоть до мельчайшего жеста и взгляда. Он был очень настойчив и спрашивал отрывисто и придирчиво, как на допросе. Ядвися рассказала все, что смогла вспомнить, то есть очень немногое, и Фрез остался видимо не удовлетворен.
- Плохо, очень плохо, - проворчал он, наконец. – У вас была хорошая возможность все разузнать, но вы ею не воспользовались...
Ядвися, покоробленная его тоном, раздраженно пожала плечами.
- Хотела бы я посмотреть, как вы взялись бы за дело.
- Еще увидите, панна, еще увидите.
Далее граф Фрез решительно заверил ее, что сделает все возможное, чтобы прояснить положение пана Иохана. ("Верьте ему, верьте! – шепнул на ухо Ядвисе пан Даймие. – Граф человек слова, раз пообещался, то непременно сделает, пусть даже придется расшибиться в лепешку!" Ядвисе, конечно, очень хотелось поверить). С тем и распрощались, условившись, что как только будут какие-нибудь новости об арестованном, Ядвисе тут же дадут знать.
- Вы, полагаю, останетесь на квартире у герцога Наньенского? – полюбопытствовал пан Даймие, и она ответила в утвердительном смысле. И тут же подумала, что самое время попросить взаймы немного денег.

*
На обратном пути пришлось таки зайти в кафе, так как за всеми разговорами девушки совершенно забыли о завтраке. И только выйдя от сочинителя, Ядвися вновь поняла, насколько проголодалась. Теперь, впрочем, наступило уже время для обеда, и они с Эрикой основательно подкрепились супом, говядиной и кофе, а затем неспешным прогулочным шагом отправились на квартиру герцога. Дел у них больше никаких не было, а потому они могли позволить себе небольшой променад.
По дороге они говорили о новых знакомых. Мнения их решительно разделились: насколько Ядвисе не понравился граф Фрез, настолько он понравился Эрике ("очень решительный и серьезный господин; видно, что честный"). И совершенно наоборот обстояло с бароном А. ("Видно, что лукав и увертлив", - припечатала Эрика, невероятно изумив Ядвисю этим заявлением, и особенно – тоном, которым заявление было сделано. "Из чего же ты это заключила?" – "По глазам увидела...У него глаза так и бегали, ты не заметила")
- Хотелось бы знать, выйдет ли что путное из этой затеи... – вздохнула Ядвися, приостанавливаясь перед подъездом дома, где располагалась герцогская квартира. – Впрочем, все равно нам больше не на кого рассчитывать. Других знакомых в Дюрвиште у меня нет. Разве что попросить о помощи твоего брата, вот только...
Она не уточнила, что именно скрывалось за этим "вот только", но Эрика, верно, поняла ее и не стала спрашивать. В молчании они поднялись по лестнице.
Дверь была открыта, хотя Ядвися точно помнила, что запирала ее; девушки неуверенно остановились у порога и переглянулись.
- Может быть, пан Иохан вернулся? – робко предположила Эрика.
- Может быть... - поколебавшись, ответила Ядвися и потянулась было к дверной ручке.
- Погоди... можно спросить у консьержа...
- Будет тебе! Чего ты все боишься? Не воры же посреди дня к нам забрались.
Как и утром, она бесстрашно вошла в квартиру, нарочито громко стуча каблуками. На этот раз навстречу ей тут же раздались шаги, и из комнат в коридор вышел высокий светловолосый мужчина, в котором Ядвися, даже против света, тут же узнала герцога Иштвана. Он не дал девушкам сказать ни слова, схватил их обеих за руки и почти грубо втащил в освещенную солнцем гостиную. Поставил перед собой и по очереди оглядел их. Эрика тут же покаянно повесила голову, а Ядвися бесстрашно взглянула герцогу в глаза – и поняла, что он взбешен до последней степени. Храбрости в ней сразу поубавилось. В отличие от Иохана, который все таил в себе, герцог никогда не давал себе труда сдерживать сильные чувства, и от его гнева можно было серьезно пострадать. Ядвися решила, что лучше не переть напролом, а для первой минуты выказать смирение и раскаяние, и присела в глубоком книксене. Однако же, это не помогло.
- Вы сейчас же соберете вещи, - яростно сказал герцог Иштван, глядя поверх склоненных девичьих голов, - и вечерним поездом отправитесь обратно в Наньен. Слышите меня? Вечерним поездом! Сегодня же!
Очевидно, он не знал еще ничего о последних событиях, и Ядвися сочла своим долгом его просветить. Однако, чтобы объяснить ему ситуацию, требовалось для начала его успокоить и привести в состояние, когда он будет способен спокойно и трезво слушать. Уже через минуту Ядвися поняла, что смирение и кротость ничего не дадут, и решила переменить тактику. Рискуя шокировать и напугать еще больше и без того уже испуганную Эрику, она скользнула к герцогу, поймала обеими руками его руку и горячо ее поцеловала. Герцог Иштван вздрогнул, очень покраснел (чем весьма удивил Ядвисю) и впал в то самое состояние, которое требовалось для внимательного слушания. Не меньше его покраснела и Эрика, но на нее никто не обратил внимания. Герцога усадили на диван и принялись излагать ему события сегодняшнего беспокойного дня.

Глава 14

За сестру пан Иохан не особенно беспокоился. Ядвися – девушка самостоятельная, в большом городе сама не пропадет и Эрику в обиду не даст. В крайнем случае, обратится за помощью к Даймие, раз уж они свели знакомство. А в самом крайнем случае о ней позаботится герцог Иштван, который, - пан Иохан был в этом более чем уверен, - вот-вот прибудет в столицу по следам беглянок. Правда, такой вариант событий подразумевал громкий скандал: барон, зная сестру, ничуть не сомневался, что она откажется возвращаться в Наньен по крайней мере, до тех пор, пока не наведет справки о судьбе брата. Пожалуй, она и Иштвана убедит поспособствовать, с нее станется...
Гвардейцы обращались с арестованным весьма почтительно. На него, впрочем, надели наручники, но капитан просто рассыпался в извинениях, ссылаясь на правила и порядок. Пан Иохан не стал спорить, хотя запястья еще саднили после тугих веревок, которыми связывала его решительная цыганка Гита. Защелкивая наручники, гвардеец увидел под манжетами ссадины и удивленно взглянул на барона. Тот сделал вид, будто ничего не заметил.
На мостовой напротив дома ждал старомодный четверной экипаж, выкрашенный в черный цвет и с решетками на окнах. Внутри было так просторно, что справа и слева от барона спокойно разместилось по гвардейцу; остальные трое, включая капитана, устроились напротив. Капитан крикнул вознице трогать и знаком велел подчиненным опустить заслонки на окнах – каждому со своей стороны. В салоне стало темно, но все же сквозь щели с улицы просачивалось немного света, и пан Иохан мог видеть лица своих конвойных.
Поймав его взгляд, капитан вдруг хмыкнул, принялся разглаживать усы и заерзал на сиденье. Вероятно, он знал об арестованном нечто такое, что приводило его в смущение. А может быть, даже заставляло чувствовать себя виноватым. В другое время пан Иохан завел бы разговор и вытянул у капитана, производившего впечатление добродушного и на удивление мягкого человека, в чем причина его беспокойства, но теперь ему больше всего хотелось спать: предыдущая ночь выдалась деятельной и бессонной. Он немного вздремнул в ванной, но появление Ядвиси нарушило его сон.
Не обращая внимания на тряску, пан Иохан привалился спиной к стенке экипажа и прикрыл глаза. Прислушиваясь к себе, он с удивлением обнаружил полнейшее отсутствие какого бы то ни было беспокойства относительно дальнейшей своей участи. Он не сомневался, что теперь его везут в Лазуритовую крепость, но и это его не взволновало. Напротив, нежданно-негаданно барон увидел в этом повод для маленькой радости: если черный экипаж и впрямь направлялся в загородную тюрьму, у него в запасе оставалось довольно времени, чтобы поспасть.
Но едва он смежил веки, карета остановилась, и капитан пригласил выходить. Пан Иохан с большой неохотой выпрямился на сиденье.
- Мы разве уже приехали?
- Так точно, господин барон, - с готовностью подтвердил капитан.
- Мне казалось, что до Лазуритовой ехать дальше.
- До Лазуритовой? – повторил капитан удивленно. – С чего вы взяли, господин барон, что мы едем туда?
У пана Иохана были все основания считать, что его везут именно туда, в загородную тюрьму, похожую на дворец снаружи и на склеп – изнутри, но излагать свои доводы гвардейцам он не собирался. К тому же ему вдруг подумалось, что после катастрофы "Ариеля" крепость может быть повреждена, и новых заключенных в ней временно не принимают. Как бы то ни было, ему же лучше...
Выбравшись из экипажа, пан Иохан догадался, что находится во дворе городской тюрьмы – хотя раньше ему не приходилось видеть ее здание с внутренней стороны, этот мрачный серый фасад с зарешеченными окнами невозможно было ни с чем перепутать. В сопровождении гвардейцев он пересек мощеный булыжником двор и прошел сумрачными коридорами, перегороженными решетками через равные расстояния. Тюремщик в серой форме, который после непродолжительной беседы с капитаном присоединился к гвардейцам, с любопытством разглядывал барона: видно, нечасто у него появлялись благородные постояльцы.
Перед паном Иоханом распахнули тяжелую дверь с маленьким окошечком, снабженным задвижкой, и он ступил в комнату, которой суждено было стать его домом на ближайшие несколько дней или недель (а то и лет – кто знает!). Здесь с него сняли наручники, и капитан, щелкнув напоследок каблуками, удалился в сопровождении тюремщика. Дверь с лязгом захлопнулась. Пан Иохан с любопытством огляделся, но ничего интересного, впрочем, не увидел: скучные штукатуренные стены с маленьким зарешеченным окошком на северной стороне и скромным алтарем – на западной; железная койка с прикрученными к полу ножками, на ней – тощая серая подушка и серое же одеяло; хлипкий табурет и еще более хлипкий стол у стены – вот и вся обстановка. На столе лежала растрепанная книжка. Пролистав ее, пан Иохан убедился, что это одно из первых изданий раннего опуса его приятеля пана Александра: "Великий Дракон: реальность и мифы". Только под страхом смерти он согласился бы читать сие душеспасительное творение, и потому поспешно положил книжку обратно. Еще в углу камеры обнаружилось ведро, прикрытое дощечкой; это ведро особенно понравилось пану Иохану. Экая древность в эпоху ватерклозетов! Просто неожиданный подарок судьбы. Усмехаясь, барон снял сюртук, поискал взглядом, куда бы его повесить – разумеется, ничего не нашел, так что пришлось аккуратно его сложить и оставить на относительно чистом табурете. После чего пан Иохан разлегся на скрипучей постели и заложил руки за голову. Едва ли господин дознаватель пожалует в ближайшие часы, так что, по крайней мере, никто не помешает ему выспаться.
Перед тем, как заснуть, пан Иохан некоторое время развлекался, воображая, какой кавардак творится сейчас в императорском дворце. Бедная королевна Мариша! Интересно, как она объяснит свой дерзкий побег разгневанному отцу? Заступится ли за нее посланница? Барон немного пожалел, что не может воочию наблюдать встречу преступных девиц с императором. А впрочем, быть может, оно и к лучшему. Ему и самому придется столкнуться с императорским гневом, и чем позже это произойдет, тем лучше. Рассудив таким образом, пан Иохан закрыл глаза и позволил-таки себе соскользнуть в дрему.
Он самым мирным образом проспал несколько часов и проснулся от прикосновения чьей-то ладони к лицу. Немедленно вспомнилось недавнее пробуждение, очень похожее на это, так что барон почти не сомневался, чье лицо увидит, открыв глаза. И не ошибся: посланница Улле сидела на краю его постели и самым недвусмысленным образом гладила его по щеке. Ничуть не удивившись, он перехватил ее руку и приподнялся.
- Кто это вас сюда впустил? – спросил он. – Насколько мне известно, все свидания в обязательно порядке проходят во дворе и под присмотром охранника.
Улле улыбнулась вполне безмятежно.
- Никто меня не впускал. Никто даже не знает, что я здесь, - и она указала на зарешеченное окошечко над изголовьем кровати. – Мне довольно и маленькой щелочки.
- Если кто-нибудь услышит наши голоса и зайдет сюда, у вас будут неприятности, - тихо сказал пан Иохан. Он все еще удерживал запястье Улле и не собирался отпускать его, а она, в свою очередь, не делала никаких попыток освободиться.
- Значит, будем разговаривать шепотом, - ответила она невозмутимо и совершенно естественным жестом положила вторую руку барону на плечо. Он глубоко вздохнул, не зная, как реагировать. Однажды он уже объяснил Улле, что недопустимо вести себя с мужчиной так свободно, и она, вроде бы, приняла его слова к сведению. И вот снова... Значит, она провоцирует его намеренно? Но с какой целью?..
- Ваша сестра рассказала, что вас арестовали, - продолжала Улле, глядя ему прямо в глаза из-под полей светлой шляпки. – И я захотела посмотреть, как вы тут устроились. Надеюсь, вы извините меня за то, что я не поспешила сразу к вам, а сначала попыталась добиться встречи с императором...
- Вы видели Ядвигу?
- И Ядвигу, и ее светлость Эрику. Они направлялись к вашему другу сочинителю, я их проводила до салона, и там их оставила... Надеюсь, они хорошо проводят время. Но вы не спрашиваете, зачем я хотела видеть императора...
- Надеюсь, не для того, чтобы просить за меня? – в упор спросил пан Иохан.
- Именно для этого! А что здесь такого? Вы ведь понимаете, что оказались в этом негостеприимном месте лишь из-за того, что мне вздумалось пригласить на прогулку королевну Маришу! Императору это не понравилось, меня он наказать не может, так что досталось вам. Я собиралась объяснить ему, что он поступил нехорошо и неправильно. Вас следовало бы приставить к награде, а не сажать в тюрьму.
- Не вздумайте ляпнуть ему про награду, - сумрачно предупредил пан Иохан.
- Хорошо, про награду не буду. Но вытащить вас отсюда необходимо. Правда, на это потребуется время... Но я рассчитываю на помощь своих сородичей и ее высочества Мариши. Все вместе мы сумеем переубедить императора, на этот счет можете не беспокоиться.
- А я и не беспокоюсь. Меня больше волнует, каким образом убедить Ядвигу вернуться в Наньен.
- А зачем?
- Здесь ей делать нечего, пока... – барон хотел сказать: "пока я вынужден сопровождать вас", но вовремя прикусил язык. Улле, однако, его поняла.
- А хотите, я возьму вашу сестру к себе в свиту? – спросила она лукаво.
- Что?!
Посланница Улле придвинулась к нему поближе.
- Видите ли, скоро я отправлюсь домой, и мне понадобится свита. Даже не столько мне, сколько королевне Марише, которая поедет с нами...
- Зачем ей ехать с вами?
Улле посмотрела на него с каким-то сожалением.
- Вы разве еще ничего не поняли? На Маришу пал выбор Великого Дракона. Она должна ехать к своему жениху.
- О! – только и сказал пан Иохан и от удивления не мог больше выговорить ни слова. Впрочем, тут же ему вспомнились некоторые исполненные горечи замечания королевны. Ведь намекали же ему, и намекали не раз... А он ничегошеньки не понимал.
- Послушайте, барон... Королевна еще обратится к вам с просьбой, а пока я хочу попросить вас от себя лично: поедемте с нами. Конечно, это небыстрое путешествие, и я понимаю, что вы не хотели бы оставлять сестру одну надолго, поэтому предлагаю место в свите и ей.
- Мне ехать с вами? – все больше и больше удивляясь, переспросил пан Иохан. – Да зачем я вам понадобился?
- А вы разве не хотите повидать диковинки нашего города Драконов? И увидеть воочию самого Великого Дракона? А главное, узнать, зачем ему нужны человеческие невесты? – подлащиваясь, Улле придвигалась все ближе и ближе, пока пан Иохан не ощутил прикосновение ее груди к своей. Он отодвинулся бы, да некуда было: лопатки его уперлись в железную спинку кровати. Сердце пустилось в бешеный пляс, как в тот раз, когда Улле целовала его.
- Панна Улле... – прошептал он едва слышно, не видя перед собой ничего, кроме огромных ореховых глаз. – Я ведь просил вас... не делать так больше...
Каждое последующее слово давалось ему все с большим трудом. Панна Улле меж тем распустила его шейный платок и взялась теребить пуговицы на жилете.
- Ничего не могу с собой поделать... – прошептала она в ответ, прижав губы к его щеке, и он почувствовал, что она улыбается. – В этом теле – ничего не могу... Сама не знаю, что со мной творится... Меня к вам так тянет, барон, так тянет... а вас ко мне – нет? скажите честно...
- Да... – ответил он, осторожно снимая с ее волос шляпку. – Да, да, да... Но, панна Улле... вы отчетливо понимаете, что делаете?
- А вы всех женщин об этом спрашиваете? – тихонько фыркнула она, и ее ладонь скользнула ему под рубашку, тронула отметину шрама. – Если да, то мне удивительно, как они еще не забросали вас камнями за такие дурацкие вопросы... Конечно, я ничего не понимаю. Но надеюсь, что вы мне сейчас все хорошенько растолкуете...
Если бы в следующие полчаса тюремщик вздумал заглянуть через окошко в камеру, он очень сильно удивился бы и, пожалуй, не поверил бы своим глазами. Такого вопиющего нарушения приличий никто из заключенных себе еще не позволял. Но барону и панне Улле повезло, и почему-то никто из тюремщиков не заинтересовался поднятым ими шумом.
После первой пробы они решили, что кровать слишком уж неудобная, и перебрались на пол, предварительно постелив одеяло. Было жестковато, но зато в спины не впивались сломанные пружины.
Такого волшебного чувства полного слияния с женщиной, с подругой, пан Иохан никогда еще не испытывал. Улле отзывалась на малейшее движение не только его тела, но и души, да и он чувствовал ее словно самого себя. В такую минуту и умереть не жалко! – подумал он потрясенно, когда они с Улле, совершенно уже обессиленные, наконец, разомкнули объятья. Посланница, разрумяненная и сияющая, откинулась на спину и посмотрела на барона счастливыми глазами.
- Я и подумать не могла, что бывает так!..
- Я тоже, - признался он. Все вокруг сияло золотым светом, очертания предметов были смутными, как будто их окутывал густой туман.
- И против этого-то вы меня предостерегали?
Пан Иохан мысленно застонал. Все-таки она ничего не поняла! Как же ей объяснить?
- Поймите, ведь нельзя же с первым встречным...
Она приподнялась и решительно зажала ему рот ладонью.
- Причем здесь первый встречный? Я же сказала, что меня тянет к вам... Какое мне дело до остальных? Да я никому и не позволила бы к себе притронуться! Хотите знать, почему королевна Мариша сбежала от нас в лесу? Она почувствовала, что между нами что-то есть... почувствовала нашу общность... ей невыносимо было...
Пан Иохан резко отвел ее ладонь.
- Она вам это сама сказала?
- Нет...
- Вы прочитали ее мысли?!
- Нет! Это получилось само собой, она так громко думала...
Пан Иохан поднялся на колени. Его вдруг замутило, и на душу опустилось темное облако, загасив золотой свет – он и сам не понял, отчего...
- Как бы то ни было, не желаю ничего об этом слушать. Вставайте, панна Улле, я помогу вам одеться.
Она встала, пытливо на него глядя.
- Это обязательно – и дальше обращаться друг к другу так официально? Может, будете называть меня просто Улле?
- Не на людях, - пан Иохан дотянулся до кровати и взял ее платье.
- Но сейчас-то мы вдвоем!
- Улле, - сказал он, выпустил из рук платье и, не совладав с собой, схватил ее за плечи и принялся целовать лицо. Она, смеясь, отвечала ему, ее губы скользили по его щеке, подбородку, по носу... – Улле, Улле, Улле... моя Улле... – голова его горела, и он сам не заметил, как это у него вдруг вырвалось. А посланница заметила и самодовольно улыбнулась ему в висок. Конечно, этой улыбки он не увидел.
- Так вы поедете со мной?
- Поеду, если вы просите, - он водил губами по ее бархатистой, как шкурка персика, щеке. Улле чуть отодвинулась, и он потянулся за ней. "Куда ты собрался ехать? - завопил вдруг придушенный внутренний голос. – А как же Эрика и обещание жениться на ней? Об этом ты забыл?" Пан Иохан отмахнулся от него. Он не мог сейчас ни о чем думать. Эрика была так далеко, а Улле – вот она...
- Хорошо, значит, поедете. С сестрой вы поговорите сами или лучше мне ее пригласить?
- Как вам угодно...
- Ну, довольно, довольно! – смеясь, она отворачивала лицо от его поцелуев. – Подайте лучше платье. Кажется, я слышу в коридоре чьи-то шаги...
И снова, как в прошлый раз, в лесу, пану Иохану пришлось сделать нечеловеческое усилие, чтобы побороть и загасить в себе возбуждение. Стараясь дышать глубоко и ровно, он молча смотрел, как Улле поправляет сорочку и нижнюю юбку, а затем берется за платье.
- Я помогу, - шагнул он к ней.
Улле улыбнулась ему через плечо.
- Вы удивительно ловко управляетесь с дамскими нарядами... Любая горничная вам позавидует.
- Не вертитесь, а то я криво застегну крючки.
Он быстро справился с платьем, и Улле села на табурет, чтобы обуться.
- С ботинками вы тоже мне будете помогать?
- Обязательно.
- Лучше сами оденьтесь. Не ровен час, кто-нибудь заглянет, а вы тут в чем мать родила. Конечно, стесняться вам нечего, но все-таки...
Пан Иохан решил обойтись без полного туалета и ограничился только тем, что надел брюки и рубашку. Улле тем временем кое-как уложила волосы – а вернее, просто подняла их кверху и закрепила шпильками.
- Может быть, вы и прически умеете делать? – лукаво спросила она сквозь зажатую в зубах шпильку, снизу вверх глядя на барона.
- Увы, не умею.
- Ну, мне пора, - она встала и протянула ему руку. Во второй руке она держала шляпку. – О, погодите, что это? – ее взгляд упал на потрепанный том, который так и лежал, всеми забытый, на столе. - "Великий Дракон: реальность и мифы", Александр Даймие. Какая прелесть! – Улле подняла на барона смеющиеся глаза. – Значит, это и есть сочинение вашего приятеля? Кажется, вы обещали дать мне почитать какой-нибудь роман... Обещание вы не сдержали, так может, позволите мне взять эту книгу? – заручившись молчаливым согласием барона, она ухватила томик подмышку. – Теперь мне в самом деле пора. Ну, не отчаивайтесь, скоро вас отсюда выпустят. А до этого я вас еще навещу. Не возражаете?
Он только молча посмотрел на нее, но она поняла все без слов и рассмеялась.
- Какие все-таки странные у вас глаза, - сказала она, отступая к окошку. – Такие холодные, но когда вы глядите – вот так, как сейчас, - становится жарко. Не надо, не смотрите так, а то я не смогу уйти.
Но Улле все-таки ушла; вернее – улетела, унося с собой книгу, золотой свет и душевное спокойствие пана Иохана. Он посмотрел, как облако золотистой пыльцы вытягивается в зарешеченное оконце, и тяжело опустился на табурет. Теперь, когда он остался один, и эйфория от близости посланницы сошла на нет, он почувствовал себя совершенно замороченным; хуже того – на сердце навалилась ледяная глыба. Он пытался как-то осознать произошедшее. Почему близость посланницы так на него действовала, что он почти переставал помнить себя? Ему приходилось обнимать женщин и красивее, и ласковее, но ни одна не вызывала в нем такого влечения. Может быть, Улле его околдовала? Она ведь не человек... эх, если бы вспомнить об этом раньше! Барона вдруг кинуло в дрожь при мысли, что несколько минут назад он обнимал и целовал не человеческую женщину, а дракона, с помощью какого-то волшебства принявшего человеческий облик! Почему до сих пор ему не приходило это в голову? Ведь сколько раз он видел превращения Улле! Но стоило ей только коснуться его, и он все позабыл... Мало того, пан Иохан был совершенно уверен, что и в следующий раз, когда Улле захочет с ним быть, повторится то же самое, он забудет Эрику и свой уговор с Иштваном...
Чтобы немного успокоиться, он прилег на кровать и закрыл глаза. Но тут совсем некстати его принялись одолевать мысли о Марише. Вернее, о том, что сказала Улле: будто бы королевне невыносимо было знать, что между ними есть что-то этакое, и поэтому она убежала в лес. Сам собой напрашивался вывод: Мариша его взревновала. Но с какой стати? Она видела его второй раз в жизни! И вообще, не слишком ли высоко он занесся, если думает, что его скромная персона может вызвать интерес у девицы королевской крови? К тому же, удостоившейся великой чести стать невестой Великого Дракона! Да она от первой до последней минуты то и дело обдавала его высокомерным холодом... если, конечно, не считать тех моментов, когда она висела у него на шее в цыганской кибитке. Пан Иохан вспомнил, какая она была хрупкая и беззащитная, как он обнимал ее за тоненькую талию – и ему вновь стало нехорошо. Да что это такое творится? Он замычал и спрятал голову под подушку. Ведро бы ледяной воды сейчас... чтоб остыть...
К счастью, его терзаниям положил конец приход тюремщика, который решил полюбопытствовать, как поживает знатный арестант. Увидев через окошко, что барон лежит, упрятав голову под подушку, он забеспокоился, вошел в камеру и спросил, не заболел ли благородный пан. Криуша тут же с облегчением отбросил мучительные и непонятные мысли, сел на кровати и охотно вступил с тюремщиком в разговор. Несколько времени они мирно беседовали; говорил в основном тюремщик, жалуясь на скучную жизнь, сварливую жену и маленькое жалование. Пан Иохан сочувственно слушал: болтовня этого маленького серенького человечка развлекала его и спасала от внезапно накатившей после визита Улле тоски. Наконец, проникнувшись к благородному арестанту искренней симпатией, тюремщик робко спросил, не играет ли тот в карты. Пан Иохан страшно удивился – он никак не ожидал встретить здесь такие запанибратские отношения между охранниками и заключенными, - но ответил положительно. Тюремщик немедленно извлек из кармана форменной куртки засаленную колоду и предложил скоротать за игрой немного времени – до того часа, когда придет пора делать обход и разносить ужин. Барон, усмехаясь, согласился, предупредив, правда, что денег у него с собой нет ни гроша. "Не надо денег! – замахал на него руками маленький тюремщик. – Сыграем на интерес".
Игра совершенно рассеяла тоску пана Иохана и, принимаясь в скором времени за ужин, он уже с удовольствием думал о предстоящем ему вскоре путешествии в город драконов в обществе очаровательной посланницы Улле. Правда, кое-что его все-таки несколько смущало: Улле ведь так и не сказала, зачем ей понадобилось, чтобы он был в свите.
Или это понадобилось не ей, а королевне Марише?..