Часть 1. Исход

Посвящается памяти моих родителей


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ИСХОД


- Здесь нет будущего!

Нет будущего?  Будущее – то, что будет.  Значит, что будет – то и будущее.  Наверное, Вы имеете в виду… Желаемое Для Вас Будущее?
А что Вы желаете видеть в своем будущем?
Восемнадцать сортов вафель?

- При чем тут деньги?  Здесь ничего не будет, Ничего!
- Что-то все равно будет.
- Ничего не будет!  Будет гражданская война.  Нужно рассуждать здраво.  Здесь вы не сможете реализовать себя.
- Ничто не помешает мне реализовать себя, если у меня есть, что реализовать.
- Это ты говорила в 17 лет, это ты говорила в 25 лет, это ты говоришь теперь, и будешь говорить еще через 10 лет.  Здесь же ничего нет!
- Да, здесь нечем работать.
- Ну вот, ты же понимаешь.
- Это трудный вопрос.  К этому нужно самому придти.
- Значит, надо придти!  Некогда думать!  Умные люди сделали это еще 10 лет назад.  Это подлое государство…  Ради детей…  Нам уже ничего не нужно, мы старые люди…

Кто кому приносит жертву?
Ради детей?  Но, может, стоит спросить, – нужна ли детям эта жертва?  Это же наша жизнь, мы же  вправе сами решать?

- Это крайняя мера.
- Дети еще не понимают.  А я рассуждаю здраво, я больше прожила.  Здесь ничего не будет, все уезжают!
- Но я не хочу, я ужасно не хочу!  Для меня это равносильно самоубийству!
- Тогда сиди  здесь.  Лови блох.

***

Вот и договорились.  Сидите здесь, ловите блох…
А в 17 лет я Вам ничего не говорила, в 17 лет Вы меня не знали.
Спать пора.  Утром рано вставать.

Двор такой уютный, обжитый.
Все так же, как всегда в июне.  Теплая летняя ночь.  Люди живут обычной жизнью.  Кто-то ругается, кто-то целуется…
На улице хорошо.  На душе тоскливо.

В глазах Ваших – раздраженное бессилие.  Или бессильное раздражение?

Трое суток уже не сплю.  Хожу днем, спать хочу; а как только ложусь в постель – сна ни в одном глазу.
***

Вот и поехали.
Бедненький ты мой, один остаешься, впервые за 10 лет.
Стоишь – худенький, усатенький, в своей любимой шарлатанской рубашке, которую я шила.  Ручкой машешь, маячишь что-то. Такое грустное у тебя лицо…

Всю дорогу оно у меня в глазах стоит.

- Но мы же по делу…  Как только я все узнаю, найду тебе работу, – сразу позвоню, и приедешь…  А, может, и хорошо, что расстаемся.  Раз в 10 лет полезно расстаться.  Хотя бы, чтоб соскучиться.
- Давай я сдам билеты.  Не хочу я тут один оставаться.
- Ну вот…Уже нас ждут, телеграмму уже получили.  Уже нельзя.  Ты же сам хотел…  Я сразу же, как приеду, первым делом все узнаю и позвоню тебе.

***

- А чая разве не будет?
- Титан же горячий, заваривайте.
- У меня заварки нет.
- Возьмите.
Нормально.  Тридцатикопеечная пачка – за рубль.  Ладно бы еще индийский…  Ну да Бог с ними.  Но чай в стакане неудобно заваривать.

***

Совсем я запуталась.  Одна надежда в глубине души – может, пронесет?  Может, произойдет какая-то чудесная перемена, неожиданный поворот судьбы –все чудесным образом изменится само собой.  И не нужно будет ничего решать, выбирать, обрывать, ни с кем ничего выяснять…

***

Это вечное вагонное жевание и бормотание…
Единственная радость – забраться на верхнюю полку и смотреть в окно – встречный ветер все слова заглушает. Ветер и стук колес…

- Не высовывайтесь в окно. Смотри, чтобы она не упала.
- Ну Алена! Мама, ну она мне уже надоела!
- Ей же тоже хочется. Она же маленькая…
- Ну и что!?
- Фу, какая ты вредная!

Отвлечешься тут с этими детьми.
А бабушка без передышки своего ребенка то шлепает, то ругает; та пищит без конца.
Вот совсем  хорошо – какой-то добрый человек кинул мусор в окно, а ветер мне его прямо в лицо.  Спасибо.

***
Когда этот Казахстан кончится…

***

Слава Богу, все когда-нибудь кончается. И Казахстан – тоже.

***

- Не пришел главный инженер?
- Нет.
- А когда будет?
- Не знаю.

Сижу, жду.

***

- Не пришел главный инженер?
- Нет.
- А когда будет?
- Не знаю.

Сижу, жду.

***

-Я Вам уже надоела? Нет его?
-Вот Вы невезучая. Только что ушел.

***

Что-то у меня нет желания иметь дело с такими «деловыми людьми».  Ходи, как нищий за подаянием.  Несерьезная контора.
Не везет с работой.

***

- Пока еще ничего.
- Ты насчет дома узнай.
- Ладно.
- Не пишешь ничего, совсем нас забыла…
По гороскопу у тебя год невезения.  Ты должен уехать в деревню.

***

-Хороший дом.
-Вот тут у тебя будет баня.  Вьюшки у нее нет.  Нагреешь воду, и сразу мойся, пока не остыла.
Вот зимняя конюшня.  Вот тут гусей держали.  Вот огород. Вот…  Это же…!  Балдей…!  Да ты бы мог мне сказать – да я тебе 8 тысяч кину за такой-то дом!..  Да вот тебе 9 тысяч!..
А что, родители за всю жизнь ничего и не наворовали?  Да ты чо?..  Инженеры, они ж домами воруют!
-А Вы, сколько за свою жизнь наворовали?  Ну, хоть тысяч 20, 40 наворовали?
- А что, я медсестра…
- Ну, взятки можно брать.
- Да, смену лишнюю, подзаработать можно…
- Лишней сменой 40 тысяч не накопишь.
- Да ты чо, художник!  Да ты картинку намулевал – тысяча!  Еще намулевал – еще тысяча!
- Вот Вы умеете продавать!  Кота в мешке продадите.  Талант.  Воровать тоже талант надо иметь.  Вам бы на базаре торговать.
- Торгую.  Все продам.  И вас продам.
- Ну, нас не так просто…

Нет, с этим домом что-то нечисто.  Сегодня она одно говорит, завтра другое.  Да какое завтра! – через пять минут уже от своего слова отреклась.
Компанейская особа.  Своя в доску.  Могучий русский язык – мать на мать и бабушку наверх.  Будто мы с детства с ней так общались.
Пусть сама «балдеет» в своем доме.

***

Да, с домом  тоже не получилось.

***

Суета все какая-то, суета.
Слова, слова, слова.  Разговоры.  Везде одни и те же.  Все одно и то же.  Нагромождение пустых слов, пустых разговоров, пустых эпизодов.  В каждом доме – разговоры о политике, о ценах, о Горбачеве, о будущем…
Все  всё знают, все обо всем компетентно рассуждают, – пользуясь одним и тем же источником, «между нами»… Газеты, радио, телевидение.  Немножко слухов; немножко кто-то что-то недопонял; немножко кто-то что-то досочинил…
Сначала пересказываем то, что все знают, читали, слышали… а потом уже торжественно или устало, изрекаем истину в конечной инстанции – Собственное Мнение.

Никто не знает только, что будет завтра.  Остается лишь предполагать.  Правда, и тут простора для творчества маловато.
У кого есть возможность выбора - решает, что делать.  У кого ее нет, – старается не думать, что будет; молится на Бога, черта, правительство с замиранием сердца, – а вдруг?..
Возможность выбора…  Это значит: ехать – не ехать.  Как в том анекдоте: «Я не знаю, о чем вы говорите, но ехать надо».
Когда в тебя и твоего ребенка дети кидают камни за то, что вы другой национальности – ехать надо.
Русские – в Россию, евреи – в Израиль, армяне – в Армению… И так далее.

Вместо масла в магазине получаешь – «езжай своя Россия», ребенку на улице дети кричат: «убирайся свой Москва!»
 «Мой Москва» я нужен еще меньше, чем здесь, где родились и проработали всю жизнь на «ваш» город бабушка и дедушка, мама и папа, и вот теперь я…
И вдруг все мы стали лишними.

Больная бабушка, обессиленный вечной работой дедушка должны бросать свой дом, который они с пустого места,. по крохам, без всякой помощи («чтоб ты жил на одну зарплату!») – собирали, благоустраивали…  Детей надо было одеть, накормить, выучить. Да и самим еще хочется «пожить»…  Работа, работа, работа…
И теперь, когда ты выжат, как лимон, этими десятилетиями работы за кусок хлеба насущного…   
Все бросать и ехать?
Куда ехать?
Русские – в Россию, армяне – в Армению, и так далее…
Если «чистые».
А если у тебя  дедушка – армянин, бабушка – еврейка, папа – татарин, мама – русская, дядя – кореец, тетя – таджичка..?  «Интернациональная семья», гордость идеологов..?
Куда нам податься, где мы «свои»?
Мы не выбирали себе национальность, и, тем более, национальность своим родителям.



- Как все глупо и жестоко.
- Глупо? Совсем не глупо. Смотря, с какой стороны смотреть.
- А Вы знаете.  Один наш знакомый квартиру поменял на Волгоград, еще «до того»…  Сам русский.  Так вот, ему там говорят: «Ты узбек, езжай в свой Узбекистан!»  Он говорит:  «Да я русский!»  «Все равно, жил там и живи дальше!»
Представляете?
- Сейчас уже и квартиру не поменяешь.  Никто сюда не поедет.  Даже если найдется желающий, не разрешат.  Говорят, запретили между республиками обмен.
- Да как это?  Какое они имеют право?  Не может быть, глупости!
- Хм, «право».  Какое смешное слово в наше время!..
- Мы подавали на обмен.  За год – ни одного звонка.  И там давали объявление, и здесь…  Ни одного желающего.
- Хорошо, у кого свой дом – продал и все.  А у кого государственная квартира?  Сдавай…  А где нам кто квартиру приготовил…  Где мы кому нужны?  Старые уже… Всю жизнь, все здоровье на этой работе угробил, – чтоб на старости лет милостыню просить??  Подлое государство!  Они должны выплачивать компенсацию, если не в состоянии обеспечить безопасность своих граждан!  Пенсия!  Это подачка!  На эту пенсию не проживешь!
- Да, жди!  Дадут компенсацию!  Догонят, и еще дадут!
- Да что они могут…  Последние штаны спустили, «друзьям» отдали - чтоб те потом над нами же, бесштанными, смеялись и на голову нам плевали…  Нет же ничего, нищие……  Нет? А кто-то флягами деньги в земле гноит?!  А…?!  А..?!  Миллиардами ворочают!  Все есть!
- Что-то я ни разу не слышала, чтобы на базаре тебя не поняли, когда ты у них хочешь товар купить… Национальные отношения здесь не при чем.  Если отношения будут строиться на взаимной выгоде, все будет нормально.  Это более разумные отношения.  Надежнее, чем «ты меня любишь – не любишь»… 
- Рыночная экономика?!!  Ты понимаешь, что это значит?  Это значит, – будет голод!   Цены подскочат!
- Да, первое время будет труднее, но потом все выровняется, всего будет больше…
- Не будет. Ничего не будет.
- Но так же не бывает.  Что-то же все равно будет.  Это кризис.  Но он же не может длиться вечно.  Существует же элементарная логика…
- Ах, оставьте кооперацию!  Это делается совершенно сознательно, потому что кооперация, создание здоровой конкуренции – реальный шанс стабилизации экономики.
- Ерунда!  Это узаконенная спекуляция.
- Но это же сознательно делается, чтобы скомпрометировать саму идею кооперации и задушить ее руками «народа».  Как вы не  понимаете – чем хуже всем, тем лучше некоторым.  Если вы поймете, что можете работать, не имея трех начальников на одного работающего – кто их кормить будет?  И на вас, дураков, с высот и привилегий приятней взирать…  Они что, пахать должны идти?  Столько лет, сил, денег, работы…  Создать свой аппарат, купить себе «зеленую улицу» в этой очень централизованной системе, наладить этот механизм во всех звеньях – и просто так отдать, чтоб вам было хорошо?  Да потому и стравливают нации, чтобы все, кому не лень, не лезли не в свое дело!
А вы и рады  стараться, друг другу глотки рвать!
- Это уже все понимают.
- Не все.  Да даже если и понимают – что с того?  Понимаете – и понимайте себе на здоровье.  Что вы можете изменить своим пониманием?  У них армия.  У них милиция…  Выращенные, проверенные «кадры"…  Куда  вы суетесь со своим пониманием, чем  гордитесь?  Зря, что ли, вам показывают комиссара Каттаньи?
Да никто ничего и не скрывает.
Вы слишком муха, чтобы от Вас что-то скрывать!

Захотели – убрали мыло, захотели – убрали сахар…  мебель, одежду…  Не выходя со двора все можно купить – за достойную цену, разумеется.  А на прилавки товар и не попадает.  На одной площадке живут милиционер и спекулянт, не мешая друг другу жить.

Дали вам гласность, и вопите на здоровье.  Пар выпускайте.  Поймете, по крайней мере, кому принадлежит реальная власть.  Рвите! друг на друге одежду в очередях!  Суйте! в нос свои льготы и удостоверения!  Ходите! в сортир с медалями!
Выцарапывайте друг другу глаза,  за то, что они другого цвета!
Понимайте, понимайте!.. Может, что и поймете. Кухонные политики…
Да не оскорбляйтесь, я тоже кухонный политик.
Большие Дяди играют в Большие Игры.
И каким бы ни было мое к ним отношение, я не в силах ничего изменить. Поэтому я не лезу не в свое дело.
- Вот благодаря таким с нами и делают, что хотят!
- Благодаря невежеству Большинства, политическому и экономическому.  Большинство не трудно купить – один голос перевесил, и готово.  Все решает Количество.  А Большинство наше… Для демократии нужен общий уровень несколько иной, мягко говоря…
- Да к черту эту политику!  Сколько можно жевать одно и то же!
- Что еще в очереди делать.  Политический ликбез.
- Все!  Больше не вставайте!
- Вот так всегда, закон подлости.  Именно на мне все кончается.
- Как все жестоко…
- Да, жестоко.  Но не глупо.  Наоборот, все очень хорошо продумано.

***

Да, ехать надо. Как это ни печально. Куда только? Везде одно и то же…

- Со своими легче мучиться…
- Какими «своими»?  Для голодного нет «своих», для голодного есть «лишние рты».
- Как все жестоко…

***

Что это они все говорят, говорят, говорят…  Радио, телевизор… Лезут в уши, невыносимо…  Прожигают до желудка.
Не в состоянии уже ни говорить, ни слушать…  раздражают эти бесконечные слова…  как мухи…
Они мешают, ужасно мешают…  Отвлекают от чего-то важного.
Не дают сделать это маленькое усилие, завершающее…  которое свяжет все эти нагромождения случайных слов  и эпизодов в стройную картину.
Какая-то простая, но нужная мысль.
Не могу поймать.
Мысль,  которая, наконец, принесет разрешение всех проблем, неотложных вопросов – и освободит меня…


Ну почему они так неотложны?
Да нет, отложишь, – все равно будут мешать… Где-то там лежать и тихо зудеть, щелкать минуты, как мина замедленного действия…
Единственное средство от них избавиться – разрешить.

Ах, как они все не ко времени!
Так грубо взяли и ворвались, разрушили мой дивный, замечательный, вдохновенный год!
Вся жизнь моя была предисловием к этому году.

И вот, пристали эти неотложные вопросы, все сломали, разрушили…

Как теперь пусто…Я вся какая-то разломанная…
Голова, душа, все внутренности там, дома, с моими брошенными, не сделанными мыслями, которые, наконец, начали обретать плоть свою…  А руки, язык, ноги – здесь… Ходят, суетятся, что-то спрашивают, решают, делают…  Глаза тоже там.  А уши почему-то здесь.
Хоть бы во сне побывать Там.
Нет, и сны мои  остались  не со мной…
Какое ужасное состояние…


И сколько гадостей мы друг другу наговорили…  Рано или поздно это должно было случиться, и все это сказаться…  потому что это было, сидело в нас…  Даже и легче вроде стало… еще какая-то стена фальши разрушена…  но сейчас не ко времени… 
Ужасно не ко времени.

Я вас люблю, я все сделаю, как вы хотите, я  все отдам, но только не трогайте меня сейчас.
В 17 лет, в 25 лет…  Обещания…  Ну зачем нужно  оправдывать, обосновывать необходимость каждого дыхания?  Разве я под судом?
И почему вы – судьи?  Для блага, да еще и моего…  Вы меня спросите хоть раз, что для меня – благо? 
И я вам не скажу.  Все равно не поймете.


Что произошло?  Ах, да, Вы же не знаете.
Ничего особенного.  То же, что  и у всех – ехать надо.
Да разговоры-то давно об этом, но как-то все это было далеко, неопределенно.  Где-то в будущем.
А тут, раз, и свалилось.
Вызов пришел.
Что тут началось!


Должна, должна, должна.  Конечно, должна.  Все отдам…
Скорее бы, и побольше бы.
Все отдам с процентами, даже то, чего не брала, – дайте мне под залог журавля в небе хотя бы год покоя, хотя бы год!
Лишь бы не тратить время и силы на материальное обоснование каждого дыхания!

Ну не платят мне деньги за мою душу, пока она не материализовалась!
Ее нельзя потрогать, попробовать на зуб, стереть с нее пыль, сдать в комиссионку…
Дайте я  превращу ее в материальные ценности – картины, ковры, горшки…
А вдруг не купят?
Все может быть.


Куда бы мне спрятаться?


«Уйти от мира». Ненадолго – на год, на два…
В тайгу, как Лыковы…
Или еще – в газете писали про человека, который много лет жил и работал на дереве.  Кажется, в Австралии…
Нет ли там и для  меня такого дерева?

Дайте мне визу на дерево в Австралии! Я буду ходить в набедренной повязке и питаться плодами моего дерева…
А потом, когда материализуется моя душа, слезу с дерева.

Ох, разнесло опять!

Зачем визу на дерево?  Вот тебе реальный шанс – уехать из страны, а оттуда – куда хочешь.  Через несколько лет, когда станешь миллионером и вернешь ссуду государству…
А если не стану миллионером?  Если я, от всех этих ОВИРских унижений и вымогательств, приеду туда, как выжатый лимон, без сил и мыслей – и одинокая, чужая, никому не понятная и не нужная, но сытая… тихо сдохну, как собака под забором, не имея возможности даже повидать своих бедных родителей перед смертью?
- Не надо драматизировать, разводить трагедии!  Надо мыслить трезво.


Теперь Вы поощряете мою никому не нужную работу в пространство.  Картины за границей дорого ценятся.  Там умеют ценить искусство.  И ручную работу тоже.  Не то, что здесь – не можешь сбыть себя за бесценок.
А я и не стараюсь.  Я никому не показываю своих работ.


- Здесь не надо показывать.  Все надо везти туда.
- А Вы уверены, что они там кому-то нужны?

Но я не могу работать на вокзале.  Чтобы заниматься своими ковриками, своими шутами, бабами-Ягами, Евами, человеко-виолончелями, травками, листиками, слезами и восторгами –я должна чувствовать себя Дома…  Знать, что я здесь буду еще долго: сегодня, завтра, год, вечность – торопиться некуда; я не спешу на базар продать себя; это всего лишь форма существования моей души между кастрюлями, швабрами, швейными и стиральными машинами, школами и разговорами…
Это значит – я капризная?

«На вокзале», между чемоданами, я могу написать только «Мигрень», например: голова, перевязанная полотенцем. Левая половина холста льется холодным дождем, заливая полотенце и лицо; правая полыхает пламенем…
На раненого партизана похожа?
Пусть, какая разница?
Голова разрывается на две части – обыкновенная, липучая, противная мигрень…
Только полотенце удерживает две половины вместе…
Это можно сделать и на бегу. Потому что это всего лишь фиксация моего собственного ощущения, не нуждающаяся в осмыслении.
«Видите, как у меня болит голова?»
Ну болит и болит… Перекошенная физиономия…

А мое доброе, хорошее, мудрое, глубинное…
На вокзале?


Как могу я объяснить вам, что это не каприз?

Не буду ничего объяснять.





***

Я Вас понимаю.  Вы безумно, смертельно устали.  Вы хотите отдохнуть хоть немного на старости лет, не думая: будет ли завтра кусок хлеба?  И считаете, что Там мы можем этого добиться, если не будем лениться…
Вы устали. Вы чувствуете, как силы с каждым днем покидают Вас… 
Вы не верите в прекрасный завтрашний день.
Слишком много таких дней стали вчерашними, так и не став прекрасными.
Все совсем не так, как Вам хотелось.
Все силы  отданы семье, детям, этому подлому государству…
Все  совсем не так, как могло бы быть, если бы…
 
- Надоело все.
- Что надоело?
- Все.  Жить надоело.
- Не надо так говорить…

Всю жизнь выкраивать из копейки рубль.  Перекраивать старые вещи на новые. Таскать с базара пудовые сумки, торговаться за копейки, вечно считать эти копейки…  И опять выкраивать, выкраивать, перекраивать, выкручиваться…
Когда в душе ты – Королева.
Когда ты знаешь, что ты красивая, что у тебя фантазия, что ты необыкновенная…
И другие так думали…
Так почему?..
Так сложилось.
Молодость уходит, красота уходит, силы уходят, а ты так и не пожила  По-Настоящему…
Не побыла Королевой?

Ты приходишь бледная, холодный пот на лице.  Нельзя тяжести таскать…  А что делать?
На улице продают отличную айву, и очередь не очень большая. Муж только в выходной сможет пойти, – она ждать будет?
Конечно, встала; конечно, взяла.
Теперь руки дрожат, живот болит…
Сил нет совсем.
А что делать?
Ничего нет.  Лекарств нет.  Не надо никакого врача.  Укол поставят, ходи потом с абсцессом…  Нужен Врач, а где я его возьму?  Нужна диета.  Нужно не волноваться.  Нельзя тяжести таскать.
Смешно.  Нереально.  Все надоело.
- Я хочу пожить нормально, мне уже немного осталось.  Надо уезжать.  Пока и эта возможность не ушла.  …Все это ерунда, это советская пропаганда.  Вы слушайте, что люди говорят.  Я сама читала.  Радио слушала.  Руками эмигрантов превратили страну в цветущий сад.  Война?  Нужно знать историю!..  Не читаешь?  А надо читать!..  Такой язык красивый!..  Вы можете отлично устроиться с вашими руками! Поймите вы, здесь ничего хорошего не будет!..  Нам уже ничего не надо, мы жизнь прожили…


Да, все правда.  Если бы мы Туда поехали  и отлично устроились, это избавило бы Вас от тяжестей, появилась бы возможность соблюдения диеты, исчезло бы беспокойство о  том, чем завтра накормить семью, где взять самое элементарное: плащ, туфли, белье, сигареты мужу…

Это ваша единственная возможность каких-то перемен в жизни.  У вас самих уже нет сил.  А мы не понимаем…  Или не хотим понимать?
 
Вы думаете, только это может Вас спасти, и это зависит от нас, – которые Должны так сделать, потому что вы отдали нам все силы…

Но Вы этого не скажете.  Вы достаточно горды, чтобы не сказать этого.

Не нужно отдавать всего себя детям.  Все дети неблагодарные, жестокие эгоисты, которые думают только о себе.  А сами ничего не понимают.  А просить все время…

Не  хочу ни перед кем унижаться.

Пришло время возвращать долги?

Правда. С одной стороны – все правда.

Но Вы упорно не хотите допускать, что правдой может оказаться и другая сторона, которую Вы отметаете словами:
«Не надо драматизировать!»

Может  быть, я сгущаю черные краски.  Так же, как Вы сгущаете яркие, потому что Вам так хочется…
Понятно, почему хочется…

- Да если уж на то пошло, нам просто не преодолеть эту «полосу препятствий». Все эти ОВИРы, где каждая букашка, упиваясь своей властью над тобой, унижает тебя и вымогает взятки за каждую закорючку…  У нас даже денег нет.. 
- Все продадим, подзаработаем; надо напрячься, набрать…
- Все продать, чтобы собрать бумаги; а потом возьмут – и не разрешат?  Потратить все силы, спустить все до последнего, труд целой жизни… на взятки чиновникам?.. Потом приехать туда – без ничего?  Люди едут, они везут с собой что-то, что можно было бы продать, в крайнем случае, и как-то жить первое время; но у нас же нет ничего?? 
- Государство дает ссуду, квартиру, возможность учиться… Если работать, там можно жить, можно быстро встать на ноги... 
- Допустим, что Вы сможете пробить эту стену, собрав все силы.  Но не нужно быть вороной, которая каркает, чтобы понимать, что за таким напряжением, вызванным экстремальной ситуацией, - всегда следует спад, не меньший по силе, когда препятствия останутся позади. Вы уверены, что у Вас после такого рывка будут силы подняться?  И вся помощь государства не уйдет на  лечение?  Что мы просто не сможем рассчитаться?
Что Вы не будете жалкими старыми немыми иностранцами?

Здесь у нас есть имена, пусть даже только в своем кругу, нажитые за всю жизнь… А там?

Я не собираюсь унижаться перед этими конторскими крысами.
При первом же плевке в лицо я поверну назад.

Мы молодые, здоровые?
Да, пока душа на месте.


Одному Богу известно, в каком восторге  я провела  последние полгода.  Мысли, идеи, «ключи», техники наваливались на меня, не давали спать.  Я  не успевала  их даже записывать, не то, что исполнять.  Силы переполняли, не давали сидеть на месте.  Все было так легко и замечательно.  Даже подготовительная работа –порка старых вещей, стирка, глажка… наброски, эскизы… доставляли удовольствие.  Душа трепетала в предвкушении Работы!..  Уже все оформилось, я Вижу!..
Найденный кусок тряпки, деревяшки, катушки от ниток, кисти, бомбоны, деревья, облака, обрывки мыслей, слово – все рождало простую и стройную композицию.
Источник неисчерпаем!
Я мечтала сделать выставку.

И как раз в один из этих восторженных дней… в первый… когда я приступила к Самой Работе! И ждала мужа, чтобы поделиться с ним восторгом
- пришел вызов.


Вот и все.
Все внутренности оборвались.
Голова пустая.
Сердце пустое.
Руки  не поднимаются.
Ни лежать не могу, ни сидеть, ни говорить,  ни спать.
Что-то сжалось внутри и мешает дышать.

Я вижу свои записанные мысли, – и как будто оглохла и ослепла.
Слова.  И ничего больше.

Вот и все.

Как, уже?  Сейчас?
Какая нелепость…

***

А ты возбужденный, ты не можешь скрыть нетерпение, – в тебе ветер странствий зазвучал.  Свобода, горизонты, золотые горы…

- Сейчас я никуда не поеду.  Мне нужен год.  Хотя бы год.  Я не могу сейчас все оборвать…

У меня нет сил говорить.  Я иду в ванную, купаться и плакать.  Только одна мысль: «Вот и все».

- Если тебе очень не терпится, езжай один.
- А ты не обидишься?

Интересный вопрос.  Значит, ты готов, если я не обижусь?
- Что для себя лично ты там видишь?  Ты здесь испытываешь гонения, тебя здесь забивают, не дают сделать карьеру?  А там твоя скульптура пойдет нарасхват?
- Я так не думаю.  Я думаю, я там вообще никому не нужен.. 
- Тогда что?
- Можно переучиться на другую специальность.
- На рабочую?  А что тебе здесь мешает?  Ты же не можешь без скульптуры?
- Там другое дело.
- Какое другое?  То, что весь твой день будет съедать механическая работа, только вечером ты спокойно, без очереди, купишь, что хочешь?  Придешь домой, поешь,  и будешь заниматься скульптурой в свободное время?  А здесь так нельзя?
- Здесь  другое дело.
- То же самое.  Что, все уперлось только в хорошее снабжение?
- Можно будет мир посмотреть.
- Если будут деньги.
- Будут.
- Что ты хочешь?
- Я хочу нормально жить.
- Нормально – это как?
- Я хочу, чтобы у меня были деньги, машина, чтоб все было.  Хочу посмотреть мир.
- Значит, «иметь, иметь, иметь…»?
- Да!
- С деньгами это и здесь можно.  Кто этого хочет, и здесь делает карьеру и деньги, и все это имеет.  При одном условии – соблюдать правила игры.  Но это уже другой вопрос.  Если есть Сильное Желание всего этого… не так уж сложно… Тебе же это не так уж нужно…  У тебя не та скульптура, которая пойдет нарасхват.  Здесь  ты никому не нужен, никто не обращает на нее внимания, - а там тебя ждут не дождутся?  И сразу начнут ее хватать и платить, как за Родена, только потому, что есть деньги?
- Там есть меценаты.
- Меценаты – это люди, которые помогают тем художникам, которые, они уверены, через некоторое время «резко поднимутся в цене».  Они в них вкладывают деньги.  Пускают в рост.  И делают себе имя, плюс к этим деньгам.  У них «нюх».
Ты уверен, что твои произведения резко поднимутся в цене через какое-то время?..  Что ты представляешь интерес для меценатов?
- Нет.
- Значит, просто потому, что здесь невыносимо?  Хоть к черту на рога, лишь бы отсюда?
Ты уверен, что там лучше?
- Нет.
- Ведь когда-нибудь ты наешься, оденешься, все приобретешь.  Допустим, быстро.  И что тогда?  Когда все это станет привычным фоном?
- Буду жить нормально.

   

Буду жить, буду жить…

Интересный все-таки вопрос: «А ты не обидишься?»
Это слово здесь неуместно.

Если столько лет нашей жизни можно сменить на хорошее снабжение, – о какой обиде может идти речь? Это по-другому называется…
В таком случае, я ничего не теряю.
Все  годы рядом со мной был чужой человек…
Какие умные слова…

Я не могу рядом с ним лежать!
Холодная стена…
Слезы душат…

- А как ты тут одна будешь?  Ты не говори никому, что я уехал, а то приставать будут..
- А тебе какое дело?!
- Я вам посылки буду присылать.
- На черта мне твои посылки.  Когда ты меня продал за хорошее снабжение!  Сами проживем, на макаронах!


Как кстати здесь эти нарезанные тряпки!
Я вырезаю цветы, вазы; клею, вышиваю, плАчу всю ночь.


- Да успокойся ты.  Может, еще ничего не будет.  Может, еще никуда не поеду.  Можешь радоваться, там твоя фамилия неправильно.
- Да?  Сидеть и ждать – бросят, не бросят?  Все  взвесишь, оценишь, – как бы не продешевить?  А я буду ждать с трепетом, много ли я потяну на этих весах, достаточную ли ты мне цену определишь?  Смотри, не ошибись!
- Ну что ты болтаешь! … Ты меня так легко отпускаешь, как будто хочешь от меня избавиться…


А ты рад.  Ты не можешь скрыть этого, хоть и стараешься.  Ты рад, что судьба все сделала за тебя – и золотые горы,  и свобода от надоевшей своими идеями и самокопаниями жены.  Своими руками избавиться порядочность не позволяет…
Как все славно складывается!

Мне обидно, ужасно обидно, даже плакать нет сил; грудь сжимается.

«Мы хотели пить – не было воды.
Мы хотели света – не было звезды…»
Цой.

***

А может, я не права?
 
Я вдруг вижу, как ты – худенький,  такой вечно невезучий, неприспособленный…  В халате, заляпанном глиной почему-то…  Бежишь куда-то суетливо и расстроенно Там…  Один…  Мечешься от одного важного столба к другому со своими незлободневными, непрофессиональными, наивными фигурками, похожими на тебя своей беспомощностью, беззащитностью…  Есть в этом что-то трогательное…

Ты никогда не чувствовал «рынка», и никогда не будешь его чувствовать.  Твоя скульптура никогда не будет для тебя доходным ремеслом.  И отказаться от нее ты не сможешь, потому что уже сросся с ней.  Эти ежедневные ковырянья в пластилине или деревяшке для тебя такой же необходимый ритуал, как выгуливание, кормление и причесывание собаки…

Если ты не сделаешь гимнастику, ты чувствуешь себя разбитым.  Так же и твоя скульптура – ты уже привык свои мысли и впечатления фиксировать в глине, дереве… И ты не сможешь делать это только для себя – ты все-таки ищешь понимания…  Ты однажды сказал мне: «До тебя мне не с кем было поговорить».
Ну куда ты один?

Я все равно буду думать, как ты там?  Вдруг ты опять порезался и бегаешь по всей  квартире, обливаясь кровью, ищешь бинты, бледный?…

Да и деньги-то тебе нужны так только потому, что их сейчас нет.  Для тебя деньги тоже не стимул.  Ешь ты очень мало, да и во всем остальном неприхотлив…  Тебя раздражает даже необходимость раз в год прибить гвоздь.  Единственное, что тебе действительно нужно – это чтобы тебе не мешали заниматься гимнастикой, скульптурой, кошкой, собакой…
Только и всего.  Все остальное тебе быстро надоедает.

Господи,  тебя-то куда несет?   


А если я тебя удержу?  И у тебя здесь все не получится?..
Видимо, все-таки есть надежда на успех…  Эти ускользнувшие из-за меня «золотые горы» все равно не дадут тебе покоя.  Ты не простишь мне этой жертвы.

Я уже не говорю о ребенке, который со слезами на глазах сказал: «Папа не может так сделать!»  Уехать без нас.
Может папа это сделать, увы, ребенок.
И мы не имеем права стоять у него на пути.
Он должен своими руками потрогать  золотые горы, чтобы понять, что есть что.
Жаль мне его.  И нас жаль.

Хотя, собственно, как мы живем здесь?
Та же эмиграция.  Те же «чужие».  Я везде всегда чужая.  И у себя на родине для всех всегда была чужая…
И здесь, за пределами квартиры, из которой выхожу раз в десять дней, меня окружает не родной язык, который я почти не понимаю;  и это мне пока не мешало.  Главное не слова.
Главное – лицо.
Мой дом там, где моя семья.
И здесь есть солнце, дождь, деревья, цветы, птицы, собаки и добрые люди.  И здесь я знаю, что такое ностальгия.
Иногда закроешь глаза, и кажется: сейчас выйдешь из двери – и окажешься на улице в нашем Н…
И нигде я не застрахована от враждебности, от хамства, от злого человека…
Какая разница?  Если там будет моя работа, мой дом и моя семья – какая мне разница, какой язык звучит на улице?  Привыкну и к нему.
Разница только в том, что здесь, когда совсем тоскливо станет, я могу бросить все и поехать к родителям, посмотреть, как они там, стареют?..
Без всяких разрешений, без всяких ОВИРов…  Всего лишь потолкаешься день-два в кассе предварительной продажи билетов… Ну потолкают тебя, пообругивают, как в любой очереди…  Но дней через 10-15 ты все-таки будешь дома. 

Бедные родители…  Им даже и в голову не приходит, какие у нас здесь страсти бушуют.  Всякие вопросы задают: как мы тут, тревожатся за нас, мечтают, чтобы мы поближе перебрались – поспокойнее будет…  И не знают, что нас может еще дальше унести…

Они, конечно, дадут мне разрешение.  Скажут: «Тебе жить, сама решай».  Но они, конечно, будут против.  Бедная мама, у нее от любого крика неделями болит голова, и ничем эта боль не снимается.  «На нервной почве»… Сейчас у всех всё «на нервной почве», и все это знают…  От этого не легче.

И тут я такую новость выдам?

Что я, - убийца своих  родителей?
 
И оттуда можно в гости приезжать.  Если разбогатеешь.  А если нет?  В первые годы об этом вообще речи не будет.

А сколько нам всем жизни отпущено, кто знает?

- Встанешь на ноги, туда их заберешь…
Никуда они не поедут.
Скажут: «Здесь помирать будем». Хоть ты их золотом засыпь…

- Они же должны понимать.

Они должны… Они не будут меня удерживать – твоя жизнь.
Но в таком случае, - зачем Вы настаиваете?  Вы тоже должны понимать, что мы вправе решать
Нашу жизнь.


Господи, ну зачем ты ставишь меня перед таким выбором?
Зачем непременно где-то что-то рвать, кому-то кого-то предпочитать, кем-то жертвовать?
Я не могу оторвать от сердца никого из них,
это все родные люди!
Ведь своим родителям я тоже Должна!
По отношению к кому-то я все равно буду неблагодарной.
«Сидите здесь, ловите блох»…
Как все просто. Приговор Верховного Суда обжалованию не подлежит.
«Не драматизируй»!
«Слушаюсь, полна оптимизма»!
 
Что же мне делать?


***

Я решила для себя: если он согласится ехать без меня, то, значит, все правильно – я ничего не потеряла, мы – чужие люди; и не стоило так много лет сшивать наш союз белыми нитками.  Так же он сможет предать меня и там, когда я стану ненужной помехой на еще более светлых горизонтах…
Переплачусь как-нибудь…

А если он не сможет уехать без меня…
Тогда я поеду с ним хоть в Африку.

***
- Не плачь, жена.  Никуда я без тебя не поеду.  Куда я без тебя?.. Давай попробуем наш вариант в Н…

***

Вот и попробовали.
Судьба сама обрывает все концы.
 
***

- Вот видишь, мам?  Все оборвалось.  Мы лишние люди в обществе.  Никому наша работа не нужна…  Что теперь – в 30 лет менять специальность?
- Я в 40 сменила.
- Это значит, я должна сделать то же самое?  Но зачем?

Пятнадцать лет мы потратили на то, чтобы придти хотя бы к  теперешнему уровню в своей специальности.  Это хорошая специальность, которая может хорошо кормить.  Но у людей нет денег даже на необходимое.  И даже если им будет нравиться то, что мы делаем. – они не смогут этого купить.
А если продавать за бесценок – мы не сможем себя прокормить.
Да и вообще, никому все это сейчас не нужно, кроме нас самих. Всем не до этого.
А менять специальность?
Начинать все с начала?
Бросить квартиру, которую ждали семь лет… Устроиться здесь каким-нибудь маляром, чтобы опять жить в общежитии…  Чтобы года через два-три снова получить эту же «ведомственную» бетонную конуру, которую у нас отнимут, если мы уволимся?
Целый день заниматься механической работой, когда голова свободна, и в нее «лезут» композиции…  Вечером придти, вдвоем толкаться  на кухне…  Заниматься стиркой, уборкой, ребенкиными уроками…  Ночью снова пухнет голова от композиций…  А утром снова на работу; где еще вдобавок ты – чужой, потому что раздражает твоя задумчивая физиономия.  Раздражает то, что ты молчишь… И в застольях не участвуешь…  Когда входишь в раздевалку в обед, чтобы поесть за пять минут – все умолкают…  И в этой напряженной тишине даже стакан чая невозможно проглотить…  И ты уходишь обратно в цех.  В раздевалке сразу возобновляются разговоры и смех…

«Корчишь из себя умнее всех»…
Да ничего я не корчу.  Зачем сочинять про меня всякую грязь за спиной – я же вас не трогаю?

Но у любого станка у меня всегда только руки, а голова всегда в другом месте, всегда занята другим…
Я вам мешаю одним своим присутствием, потому что вы не знаете, что у меня  «на уме».  А если я начну вам рассказывать, вы со скуки умрете.  Поэтому, – зачем утомлять ваши уши?  Что – это достаточное основание для антипатии?
Ну да Бог с ними.
Но я должна постоянно освобождать свою голову от мыслей, реализуя их, иначе она лопнет.  А поскольку времени хронически не хватает  - эта механическая работа через некоторое время становится в тягость, начинает раздражать, постепенно превращаясь в невыносимую, я тихо сатанею…  Работаю основательно, без брака, – но медленно, и, как правило, выше сорока-пятидесяти рублей моя зарплата не поднимается…  Меня ругают за невыполнение, денег не хватает…
Дольше полугода я не выдерживаю.
Все это уже было.
Это возможно, как временная мера, но навсегда?…
Зачем?
Когда я неплохо справляюсь в своей специальности.  Я могу работать много и долго, не уставая; в каждой предыдущей работе всегда рождаются какие-то импульсы для новой.  Я работаю без вечеров и выходных, и это не кажется перегрузками…

И муж также.  Он уже тоже пробовал себя в рабочих специальностях.  Это не пренебрежение к ним, но «свою» работу мы делаем лучше, зачем же выворачивать себя наизнанку, ради чего?

Ну делаем мы свои безделушки, что-то лепим, «малюем», строгаем…  Ерундой занимаемся, когда люди «робят».  Красиво – может быть.  Подарили – ладно, спасибо.  Но деньги за нее платить, заработанные… - да на… она мне нужна?  Да даже если будут деньги, я лучше себе туфли, платье, стенку, водку, игрушку, конфеты куплю!..
Бедность не располагает к меценатству.

Художники тоже есть хотят?  Пусть работают, а своей ерундой в свободное время занимаются.  Привыкли ни черта не делать – и деньги мешками загребать.


Вот и все.

Что нас ждет?

Вечно чужие, вечно нищие…
Ни ребенка прокормить, ни родителям помочь.

У нас не остается другого выхода.

Судьба сама выталкивает, обрывает все нити… Может, так и должно быть.

Все равно не хочу.


- А если я все-таки решусь на это, дадите разрешение?
- Никуда я тебя не пущу.
- Значит, мы с ребенком обречены на нищету и одиночество.

Я не хочу от него такой жертвы.  Он постепенно возненавидит меня.  Все равно это будет не жизнь, а издевательство друг над другом.
Я не могу его задерживать.
Значит, мы с ребенком останемся одни…  Сама понимаешь, что значит остаться одной с ребенком.  Будут к тебе лезть по пьянке всякие благодетели одиноких молодых женщин…  Противно.
Значит, вы тоже не даете мне выбора.  Все решили за меня.

Мама плачет.  Уходит к себе в комнату.

Через несколько дней говорит: «А вдруг там не поживется, и не будет денег вернуться домой?» 

Еще через месяц:
«Твоя жизнь, тебе жить. Решай сама».

- А может, это и лучше будет…  Если действительно «разбогатеем», встанем на ноги – помогать вам будем, посылки присылать.  Здесь же нет ничего.  Сама говорила, – надоело унижаться за пачку чая перед каждым торгашом…  Будем работать, может, действительно, разбогатеем, вас обеспечим.  Когда все наладится, вас туда заберем.
- Не надо нам ничего.  Лишь бы вам хорошо было.  Никуда мы не поедем.  Здесь подыхать будем.

Вот так.

А это «разрешение», оказывается, сводится к фразе, что «такая-то сякая-то к своей дочери такой-то сякой-то материальных и имущественных претензий не имеет».И, соответственно, «такой-то сякой-то к своей дочери…»

Вот и все.

Когда понадобилось идти к нотариусу, отец «обалдел».  Он, бедняжка, думал, что мы шутим.


- Не волнуйтесь, по этой бумаге меня никто никуда не отправит.  Тут же написано: «Мне, …вой, известно, что моя дочь  …ва хлопочет о выезде в государство…»  Пока я не «захлопочу», никто из-за этой бумажки нас из Союза не выгонит…  То, что я ее взяла, значит только одно – что это не исключено, если у нас здесь все оборвется… Видите, ничего не получается?  Ни с домом, ни с работой, ни с обменом…  И там жить, как под прицелом…

Может, никто никого и не тронет.
Но эти же, пусть и  редкие, оскорбления – то нам, то ребенку…  Сидеть и ждать: то ли «Будет Что-то»,   то ли – нет?..
Это же психическая атака.
Зачем нам это нужно?
Пусть остаются себе со своим национальным пробуждением.
Я никуда не хочу.  Я хочу спокойно работать и быть спокойной за мужа и ребенка – только и всего.
Но если я могу быть не самым плохим художником, делать людям жизнь красивее, интереснее… и если я не нужна своему государству… Если я лишняя…  Я ему долго навязывалась со своими услугами. Я не испытываю ложного патриотизма.
Если здесь не нужны мои голова и руки, я их увезу. Может, в другом месте пригодятся…

Ничего я не знаю, ничего не хочу.  Давайте лучше чай пить.

Спать я хочу.  Вот это на данный момент я знаю точно.

***

Базар.
- Не трогайте, все равно не купите.
- Откуда Вы знаете?
- Импортные.
- Сколько?
Сколько?
  Сколько?
- Почем?
- 30 рублей.
- Маша, ты посмотри! Вот ТАКИЕ детские туфли, которые –мне доплати! – я на ребенка не надену!.. наше советское барахло, которым год назад были завалены магазины и никто смотреть не хотел! На это уродство! – ЭТИ ТУФЛИ! – тридцать рублей!

Торговка невозмутима.

Но у меня ребенку НЕЧЕГО надеть. Она выросла и порвала все старые туфли; а ее размера нигде ничего нет… Будет дождь, и ей не в чем будет выйти на улицу. Вот единственные туфли ее размера.
Но ЭТИ УРОДЫ! – за тридцать рублей!
С ума сойти…
Господи, такие уродливые тряпки, за такие цены!
Кооперативный товар. Какое убожество…

Бабушка совсем не спекулянтского вида сидит и продает … старые молнии, выпоротые из старых вещей! Молний нигде нет в продаже.
Я качаю головой.
Она смотрит на меня с печальным пониманием – и тоже качает головой.

Я пробегаю этот базар, заваленный всякой дрянью.


Еще дождь начинается.

Девчонки ворчат на меня за то, что я убегаю.



- Не трогайте, помнете.
Перепечатки о йоге, точках, травах, сексе и так далее. За достойную цену. Как же я могу покупать «литературу» - не зная, что они там преподносят под видом йоги?
Ну и чушь! Вот так и опошляют любое мудрое учение. Так его и уничтожают – пуская в «массы» его суррогат…

Господи, Мои ли глаза это видят?!  Сидит старушка, и продает!.. Старые Панталоны!.. выцветшие, стираные-перестираные, тщательно отглаженные…

Господи, мне дурно! До чего докатились, до чего довели людей!..

У меня истерика. Я начинаю хохотать и приставать к своим девчонкам:
- Девушка, купите пакетик! Всего одна ручка порвана! Только что порвалась! Всего 5 рублей!
- Да успокойся ты!…

Им неудобно, что я так себя веду. Но людям наплевать, они не обращают внимания. Они ко всему привыкли.
Напрасно переживаете.
- Девушка, купите туфли, австрийские!
Это мои туфли, я их только что взяла из ремонта – предлагаю сестренке. Кто-то из прохожих оглядывается  на «товар».

Ладно, хватит.
Пойдем, порадуемся на фрукты-овощи.

Представители Солнечного Закавказья и не менее Солнечной Средней Азии продают черешню, абрикосы, персики-арапчики  и т.д.
- Сколько?
- Десять. Вам за девять отдам.
- Сколько?
- Десять.
- Килограмм?
- Килограмм.
- Что так дешево? Надо штучка – 10 рублей.
Не понял.  Потом дошло.
- Завтра приходи, будет 10 – штучка.
- Сколько?
- Десять.

Впервые я хожу и торгуюсь на базаре. Для собственного удовольствия. Я в экстазе от этого увлекательного общения. И все отлично понимают русский язык. 
А вот сидит наш русский дядя Вася и продает семечки. Ради любопытства и у него спрашиваю.
- Два пятьдесят. У меня самый дешевый товар на всем базаре.
- Да. В этом Ваше единственное преимущество.

Но и у него я ничего не покупаю.

Мы уходим с базара. Потом решаем все-таки пойти, купить хоть полкило чего-нибудь вкусненького детям.

Вот абрикосы.
- Десять. Вам за девять отдам, таким молодым.

Одна острота на всех.
- А если 8?
- Это слишком. Ладно, давайте полкило.
Взвешивает.
Бабушка подходит:
- Сколько?
- Десять.
Я острю за него:
- Вам за 11 отдам.
- Можно на пять рублей?
- Давайте…Вот бы взяли – и килограмм на пять рублей положили…
- Оставьте адрес, вечером 2 килограмма бесплатно привезу – за дружбу…

Вот сволочь!
- Не надо. Ешь на здоровье свои абрикосы. Поправляйся.

Вот сволочь! Ужас какой – ходить, унижаться перед каждым торгашом, шутить – чтобы сбить какой-то поганый рубль! … Вот тебе, получай! Два килограмма за дружбу!.. Да подавитесь вы своими абрикосами!..

Уеду! Хоть куда уеду! Лишь бы не торговаться, не улыбаться этим гадам – ради сэкономленного рубля! Разумеется, он и собирался продать за девять, специально говорит – десять, зная, что будут торговаться и он «сдобрится» на девять. И на рубль обвесит.
И тут же разгружают машину государственных абрикосов – и продают по базарной цене. Перекупщики.
До чего противно.
Базар убеждает лучше любых аргументов.

А дети не стали есть этих абрикосов.

***

Наплевать. Уеду. Где наша не пропадала. Хуже быть не может.
Дождь пошел…

***

Вот она, Настоящая Власть.

Бедные «отцы». Трагедия поколения. Вы считаете, что «гласность» растоптала все святыни вашей жизни; все, чему учили, за что боролись, во что искренне верили, что наполняло смыслом вашу жизнь?
Вы чувствуете себя раздавленными, опустошенными; свою жизнь ненужной, выброшенной?
Вы не можете этому поверить, для вас смертельно этому поверить!
70 лет шли – и куда пришли?
 
Вы проверили тысячелетний миф о всеобщем счастье.
Где за всех все решает одна очень добрая, мудрая голова в очень централизованном государстве; только трудитесь и будьте счастливы.
Осьминог, паук? С пятью миллионами рук  и одной головой?.. Будьте счастливы, руки! – вам не надо думать.

Всеобщее Счастье? Где счастлив каждый в отдельности, каждый по-своему?

Или стремиться всем, толпой, к Всеобщему Счастью – презрев счастье или несчастье каждой отдельной личности («индивидуальности» - читай : «против коллектива!»)..?
Всеобщее Счастье, – где несчастлив каждый по-своему? Это ли не абсурд?
 
Много, много, много лет… людям кто-нибудь рассказывал эту заманчивую сказку о Солнечном государстве, где счастливы все! Вместе! Всеобщим счастьем!.. Поворачивая эту сказочную звезду! все новыми гранями, манящую волшебным светом – игра воображения!…
Идеальное государство с идеальными людьми. Все – всем! Легкий вдохновенный труд! Всеобщее изобилие, бесплатное лечение, бесплатное обучение, красивый отдых…
ВСЕМ!

Ах, как переливается!.. Голова кругом! Тянет, тянет!..

Но всегда находились скептики, которые доказывали невозможность этой сказки…
Это иллюзия, мираж!..
Нет такого государства и, самое главное, не может быть!
Не ходите, не тратьте время, силы, кровь! Подумайте, взвесьте, посчитайте!   Ведь - элементарная логика!…
Ведь – человеческая психология!..
Это же – природа! Законы ее перешагнуть никому не дано!

Но ведь там никто не был? 
Есть оно, есть!

Я верю в эту звезду, я знаю путь! Идите за мной, это будет прекрасно!
Звезда зовет меня, звезда Всеобщего Счастья, где не будет страданий и слез!
 
НИКТО НЕ ХОДИЛ.
А ВЫ ПОШЛИ. 

Вы долго шли за этой звездой, влекомые ее светом, не глядя под ноги… а под ногами была трясина.
Вы шли и подбадривали себя песней, и не видели, как тех, кто однажды посмотрел себе под ноги – поглотила трясина. Видели только те, кто был рядом. Они видели, и их затягивало следом…
Но даже и они не знали, как их было много…

Гипноз? Кто был хорошо загипнотизирован, – прошел счастливым? Как лунатики…
Воистину, счастье в неведении!
Зачем, зачем знать эту ужасную правду!
Это неправда!
Нам говорили, что мы –герои, пионеры, первопроходцы; что мы проторили дорогу к счастью всему человечеству, детям и внукам…
А теперь говорят, что мы – лунатики, слепцы, бараны, кролики?!…
Неправда!
Мы всю жизнь трудились для детей, мы отдали все силы!
И ничего им не оставили…
Ничего? НИЧЕГО?!!!
Вы нам не оставили?
Это неправда, неправда, НЕПРАВДА!!!
Вы проверили этот миф ценой всей своей жизни, всех своих страданий и трудов.
Отныне и вовеки веков, детям и детям детей –

ВЫ ПРОВЕРИЛИ ЭТОТ ПУТЬ,
ВЫ СХОДИЛИ К ЭТОЙ ЗВЕЗДЕ!…
Вы оставили детям Знание, Куда Не Нужно Ходить
За Всеобщим Счастьем!

Я на колени встаю перед вами, перед вашей искренней верой, перед вашими натруженными руками и поникшими головами.
Слезы ваши прорастут цветами!
Бедные вы мои, бедные, бедные!…
Всю жизнь работать, не покладая рук, не поднимая головы для Всеобщего Счастья – и «на заслуженном отдыхе» продавать старые панталоны, молнии, всякий хлам на базаре, в дождь…
Прости меня, бабуля, за НИХ…
У меня тоже нет денег, – я бы тебе дала, чтобы ты тут, бедная, не сидела…
***

Вот он, ответ на вопрос – Что Правит Миром?
Практическая Необходимость. Необходимость Есть и Одеваться, поддерживая физическое существование.
Лезьте на трибуны, провозглашайте что угодно! – но сначала вам нужно поесть  и одеться. Да без штанов-то вылезете. Вас и слушать никто не станет! Посмеются, потешатся – да и лечиться отправят!
Чтобы твое физическое существование не зависело от кого бы то ни было – это и есть твоя Независимость! – нужно иметь натуральное хозяйство, которое тебя прокормит, оденет и обует. Ты можешь взять все, не выходя со двора.
Но – модные туфли, магнитофон, телевизор, ковер, абрикосы, красная икра?…
Не получается, не выходя со двора.
Это, пожалуй, Обходимое… Но, если очень хочется…
Тогда - всегда иметь что-то на обмен, что-то всегда кому-то нужное…Фамильное ремесло. У тебя всегда есть сапоги, у соседа – ткани, у того, через дорогу – хлеб…
Да как, когда у тебя ничего своего-то нет? Сегодня нашел, сделал, – завтра отняли…
Да как – фамильное? Когда вот сына с пеленок надо в коллектив отдавать? И жену надо в коллектив – не протянуть на одну зарплату… Ребенок там и заболел, и от рук отбился… Да он и не понимает ничего в этих физиках. химиях… Лучше бы сапоги шил, как отец. Кусок хлеба на завтра… А так?..  Чужой человек вырос.

Конечно, лебеденок подрастает – его лебеди летать учат; волчонок подрастает, – его волки охотиться учат; рыба с детства плавает…
А сгони-ка их всех в одну клетку – и медведей, и лебедей, и рыб, и свиней, и волков… сразу, как только родились? Что из этого выйдет?
Вот-вот, это и вышло.
- Да это всем давно известно.
- Ну да. От этого не легче.
- Вот и разбирайтесь, чья власть сейчас.
Ха-ха-ха!

Деньги … Деньги сами по себе не съешь и не наденешь. Даже очень большие. На них не сядешь и никуда не поедешь.
Взятки? Сверху? А ты найди еще, куда, кому и сколько. Ты знаешь, что место в институте 15 тысяч? Знай, пожалуйста! Кто видел? Ты видел? У тебя есть 15 тысяч? А ты их вместе с заявлением положи! Среди документов.
Ха-ха-ха!
Ты можешь ходить голым и вдохновенным к звездам? Это твое право. Если это твое счастье – ты блажен…
А сосед твой не может.
Ему холодно. Он есть хочет.
- Где, какая звезда? Куда меня тащит этот придурок?
На черта мне его звезда?            

Не тащи его с собой, он тебе только мешать будет! Или он тебя возненавидит и убьет, и пойдет спокойно шить вои сапоги; или вы оба будете несчастливы – ты и сам свою звезду потеряешь от его нытья…
Или ты убьешь его.
Должен быть выбор. Тебе – звезда, ему – сапоги; со всеми из этого вытекающими следствиями…
Чтобы не брать греха на душу –
просто не зови его с собой.
Иди своей дорогой…


***

- Да, мне нравится эта кухня.
- Да, мне нравится эта мебель.
- Да, мне нравится это белье. Отличное белье.
- Да, я хочу такое платье.
- Да, я хочу такие туфли.
- Да, замечательная печать. Отличное оборудование.
- Да, замечательная мастерская. Да, хочу такую мастерскую.
- Да, хочу. Чтобы мое время было свободно от черной работы…
- Да, не хочу ломать голову, как из одной вермишели приготовить закуски, горячее, десерт, напитки…  Да, лучше купить на неделю продукты.
- Да, надоело носить самоделки из того, что найдешь, тратить на это массу времени. Лучше тратить это время на свою работу, получать за нее хорошие деньги и покупать хорошие готовые вещи. Отдыхать в хорошей уютной квартире. Ездить в хорошей машине.
- Да, не хочу унижаться перед «сферой обслуживания», перед торгашами…
- Да, да, да! Хочу. Чтоб мои родители имели спокойную сытую старость!
Нет, я не хочу! чтобы они на старости лет умирали от голода и холода, и мы не в состоянии были им помочь! Не хочу, чтобы их старость была наполнена только  тревогой за наше  будущее!
- Да, хочу!..
- Нет, не хочу!…
Куда угодно поеду!
Хоть к черту на рога!
Хватит!

***

Деревья машут мне листьями.

***
А как же те, кому некуда ехать? Которые «здесь будут подыхать»?… Здесь, где похоронена их молодость, любовь, надежды, силы – вся жизнь?
А чем ты можешь им помочь?
Ну плакала я, придя с базара – от сострадания… Что, кто-то из них от этого стал счастливее?
Что я могу сделать?
Перестройку с себя начать?
Это как?
Тоже влезть на трибуну, руками махать и объяснять всем, что я все понимаю?
Работать добросовестно?
Так я всегда работала добросовестно. Почему и была всегда «первая с конца» во всех показателях – и план, и зарплата.
Работу не ту делаю?
Ненужная моя работа? Не до того?   
Все, бросаю свои творческие бредни – и в поле, к станку, пахать.
Я картошку выращу, а ее в складах сгноят, по дороге выбросят…
Я ткань хорошую вытку, а на нее похабными красками похабный рисунок накатают – вот и все…   
В политику лезть, в экономику? Компетенция не та.
Лет пять попроваливаться в институт… Допустим, поступлю все-таки… проучусь еще лет пять…
Да за это время, может, перестроят все? 
Или разломают?
Или с голоду все подохнем?
Или глотки друг другу перервем?
Или вместе плакать, обнявшись, будем?

Покажите мне тех, кому от этого станет лучше?

Или все-таки ехать за границу, «славить отечество» своим творчеством; и родителям спокойную старость обеспечить, и детям светлое будущее?

Покажите мне то место за границей, где меня ждут с нетерпением?

Нет, господа и товарищи, что-то все не то.

- «Без окон, без дверей – полна горница людей». Дети, что это?
- Огурец!
- Правильно!
Нет, дети, неправильно. Тетя вас обманула. Это человек  в безвыходном положении.
Много-много людей…
В огурце?
Ха-ха-ха. До чего остроумно.
Плоско.
Не везет нам, дети.
Кругом не везет.
Устами младенца глаголет истина?
Младенцы, проглагольте мне истину, – что мне делать?

***

- Звонили без вас. Вчера нужно было подъехать в НН. К 8 часам, к председателю. Они вроде заказ хотят сделать.
- Ладно, завтра с утра съездим.
- Ура, кажется, повезло!
- Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…Подожди радоваться. Подпишешь договор, приступишь к работе, – вот тогда будешь кричать «ура».
 
***

- Сашка говорит, Иванов дом продает, по Ленина, 15… Недорого.
- Хорошо! Такое место удобное, в центре! И цена как раз для нас. Надо вечером пойти, поговорить.

***

- Я первый спросил. После нас еще подходили. Они даже объявления не давали.
- Дом старенький, две печки, баня, садик. Водопровода, правда, нет, но колонка недалеко…
- Бог с ним, я за одно место, не глядя, возьму. Вы договорились?
- Да.

!!!  Кто сказал, что Бога нету, а земля имеет форму чемодана?

***

«Мы едем, едем, едем в далекие края…»
Едем домой за деньгами, зимними вещами, тряпками, клубками, эскизами, книгами, инструментами…


***

Мы не едем, мы летим на самолете. Ребенок у бабушки с дедушкой остался.
- На такси заказы не принимают. Бензина нет.
Замечательно. В четыре часа утра городской транспорт еще не ходит. Придется ехать в аэропорт с вечера и сидеть там всю ночь.
Да…  Удовольствие… Но что же делать?
Едем.

***

Сидеть всю ночь?
Размечталась!
Стоять всю ночь.
Аэропорт забит.
- Рейс №… на 27 откладывается до 3 часов… неприбытием самолета.
- Рейс №… на 28 откладывается до…неприбытием самолета.
- Рейс №… откладывается до… по техническим причинам.
- Начинается регистрация на рейс №… секция №…
- Рейс № … откладывается…

Люди спят на лестницах, на полу, где придется.
- Что это они там столпились?  Что случилось?
- Не знаю.

Оказывается, плохо кому-то стало.
- Успокойтесь, товарищи… Не в этом дело…
- Кто-то упал. Плохо стало.
- Кровь так и хлещет…
Врач пришел. Постоял. Ушел.
Милиционер подошел. Постоял. Ушел.

Упавший полежал и пришел в себя. Сидит; на него машет газетой какая-то женщина.

Вот очень возбужденный разговор – группа кавказцев разных возрастов. Как будто подерутся сейчас.

Эти армяне уже трое суток сидят. Ереван не принимает.
Стоят, точнее. Пожилые сидят. Девочка-армянка лет 13-14 ходила туда-сюда; присела на сумку, задремала и упала.
 
Красивые мальчики с очень злыми и циничными глазами… Издеваются в открытую.

Бабушка какая-то защищает Сталина. «Все было, и порядок был». Как будто отбивается от молодого парня, который с улыбкой ее, «темную», просвещает. Родные все пытаются ее оттащить, угомонить.

Гудит…
 Моторы самолетные гудят, репродукторы гудят, люди гудят… Разговаривают громко, возбужденно.
 
Тяжелый воздух… И физически, и морально…
Тяжело, тоскливо…

Атмосфера не просто усталости безграничной – злость, раздражение, тоска, усталость – весь «спектр» отрицательных эмоций такой концентрации! что дышать трудно.
Чиркни спичкой – и взорвется! Так рванет!..

Ноги болят, голова болит… С замиранием сердца ждем четырех часов, – а вдруг и наш отложат?!  Подумать страшно.
Верхняя часть моей головы занята гудением. Все остальное хочет спать, но не получается.

Опять объявляют задержку, задержку, задержку… По техническим причинам…Неприбытием… Людям сесть некуда, даже к стене не прислонишься, – нет свободных стен… Все серые, помятые.
Все серое, помятое, гудящее.

Скорей бы добраться до своей подушки, раздеться, вытянуть босые ноги…
Ноги – наказанье. Места им не найдешь. Выкручивает.
Есть хочется, горло болит.
Вот испытание терпения.
Хочу домой. Спать.
Неинтересно писать.
Такая масса людей давит на голову,
как асфальтовый каток.
Вроде бы все так же, как всегда в аэропорту…

Куда я последний раз летала? Сколько лет назад это было? Лет пять, или восемь?

Нет, не так. Толпа та же, атмосфера другая. Тогда была просто усталость от долгого сиденья…
Хочу подальше от людей.
Нехорошо, что их так много в одном месте.

Лучше бы сели в поезд и тихо, спокойно пилили трое суток.
Хочу поскорее в эту серую избушку с баней, двором и садиком; топить печку, смотреть в огонь – и никуда не летать… Варить картошку, вязать носки, проверять уроки у ребенка…

Нет, Слава Богу. Не задержали наш рейс.
Еще два часа стоим в очереди на регистрацию и проверку багажа, потом еще полчаса в еще каком-то «предбаннике», потом полчаса сидим в самолете…
Гудим, дрожим, разбегаемся…
Взлетаем!..
Два часа висим в облаках, как будто и не двигаемся совсем.
Восход Солнца в небе!:
Круглая радуга, а в середине этого круга -
силуэт нашего самолета!

Ноги болят, уши оглохли, температура поднялась…
Потом болею три дня. Никакого времени с этим аэрофлотом не выигрываешь. Устаешь намного больше. Все равно на неделю из нормального ритма выбиваешься.

***

- Ешьте… Еще дыня будет…Мама вечером придет…

 Родители нашу затею с домиком одобрили. Тыл – на всякий случай… Да и деньги в наше время, когда рублями только  туалеты обклеивать… в домик надежнее помещать, чем в сберкассу… Но все-таки…

Опять то же самое.
- Какой язык красивый…
О Боже, тошнехонько мне…
Замечательный язык, я ничего не имею против  -  но я не могу дышать!.. на этом языке…

Если даже здесь, где, зная все нюансы, тончайшие оттенки родного языка… нет такой мысли, психологического состояния, идеи  - которой я не могла бы передать словами, интонациями… Если даже здесь…мы не понимаем друг друга, все-таки… так часто слышишь об одиночестве…
Мне интересны все оттенки мыслей, чувств, настроений людей; все их психологические переливы…Я этим живу, питаюсь; из этой «почвы» рождаются все импульсы для моего «творчества»…
И вдруг – оглохнуть и онеметь?
Я уже не смогу изучить другой язык настолько же …
глубоко.
Интеллектуальная немота, как выразилась одна моя подруга.
Немота – и глухота. 
- Может, немножко отдохнем от дорог? Сегодня мы, Слава Богу, еще никуда не едем…
- Давайте лучше чай пить.
- Точно. Давайте чай пить.
- Берите варенье…Торт… Фрукты…
- Подвал еще надо освободить. Забрать, что нужно. Краски, картон, работы кой-какие…
- Давно пора. Сколько можно тянуть с этим подвалом.

***

Работы забирать не нужно.

Кто-то уже позаботился, чтоб нам поменьше тяжестей таскать. Все, что было получше, забрали; а что неудачное – нам и самим не нужно.
Не поленились: все чемоданы, коробки, сумки – все проверили, несмотря на то, что все было упаковано, перевязано.
Воруют работы,  – значит, нравятся. Утешимся этим. Чем еще утешаться? Плохо лежало. Не привыкать. 
Но каждая, удачная или неудачная, работа – все-таки часть души; и когда она оказывается выброшенной на мусорку кем-то, или исчезает неизвестно куда – все-таки грустно, нехорошо как-то…
Ну да бог с ними.

Да, сколько здоровья стоил этот подвал…
Сразу всплывают в памяти  коридоры и хамство.
Заколдованный круг – ЖЭУ, ЖПЭТ, райисполком; снова ЖЭУ, ЖПЭТ, райисполком… И снова, снова, снова то же…

Бездна справок.
Бег по кругу – в течение трех лет.
Круг разорвало только письмо в Москву.
Смешно.
Писать в Москву – для того, чтобы оформить аренду подвала. Подвала без сантехники, без воды, с трубами канализации над головой; подвала, о существовании которого начальник ЖЭУ не подозревал, пока мы не пришли просить его под мастерскую.
Подвала, который до потолка был забит списанным барахлом како1-то организации – гнилые полотнища лозунгов, отсыревшая, покрытая плесенью фанера плакатов, такие же папки… огромные черные жуки под  ними; банки из-под краски, железные вешалки, трубы, сгоревшие лампы дневного света, неподъемные гнилые ящики, шкафы и так далее, и так далее… От одного перечисления всего этого начинают болеть спина и плечи.
Бесконечное количество ступенек вверх, дорога до мусорки, обратно; и снова с очередным грузом хлама – ступеньки вверх, …, и снова, и снова, и так далее…
Пыль, затхлость в носу, в горле, в легких, в животе, в мозгах, в пятках… годами туда никто не заходил, кроме жителей, – когда прорвет трубу…
И вдруг он стал так нужен! и ЖЭУ, и ЖПЭТ, и райисполкому. И без «спущенного»  назад из Москвы письма – ну никак нельзя было решить этот вопрос! Мысль о взятке нам не пришла в голову. Зачем обижать человека подозрением? Вроде бы никто и не отказывает…
Да много чего еще можно вспомнить в связи с этим подвалом. Лично на себя мы его оформить не можем, – нет счета в банке. Следовательно… - Много чего… можно вспомнить; но лучше не вспоминать.
Сразу так скучно-скучно на душе становится…
Все равно – освобождаем.
Какое-то время он нас все-таки спасал, когда нам совсем некуда было деться со своей «потребностью творчества».
Даже кровать стояла, железная, на земляном полу, в который проваливались каблуки… подальше от нештукатуреной стены, из каждой щели которой, казалось, сейчас вылезет или скорпиончик, или какой-нибудь его родственник… Или жук какой-нибудь противный, или крыса… или какой-нибудь «не очень добрый» человек зайдет, – двери настоящей тоже не было…   
Даже штору я повесила, чтоб «поуютнее» было. Странное слово – применительно к этому помещению.
Одной мне тут было жутко.

Но все-таки этот подвал нас спас в самое трудное время.

А теперь… Очередной раз чувствуешь себя выброшенным.

«Работы»…
Кому все это нужно?

Приемник старый.
Обломки пластинок.
Разорение…
Ребенкины игрушки: пирамидка пластмассовая, кубики, зверюшки маленькие – целый мешок. Обезьяна с выдернутыми ногами уткнулась лбом в землю…
Заберу эту обезьяну.

Дышать нечем.

- Что, поймали?
- Да, сейчас подъедет!… Никто не хочет ехать! Хотели уже обратно идти! Давай быстрее!..

Водитель такой разговорчивый попался, доброжелательный. Рассказывает что-то всю дорогу, сомнениями своими делится; боится, что в парк не успеет, еще что-то. Очень симпатичный узбек. Даже странно, глядя на такого человека, вспоминать «национальный вопрос», «национальную вражду».
Нет никакого «национального вопроса». Есть люди – хорошие и плохие. В городе более ста национальностей, представленных разными людьми – плохими и хорошими. Вот и все.

Вот и в автобусе едешь – то же самое. Люди, как люди. Усталые озабоченные лица. В полном автобусе человек пять русских всего, мы в том числе. Ни одного взгляда, полного ненависти, я на себе не ощущаю. Вообще никаких взглядов. Взгляды скользят по мне, как и по сиденьям, зданиям, деревьям, всем другим людям… До меня никому нет дела – у всех свои заботы.
У людей усталые лица, только и всего.
Вечер. Домой надо – мужей кормить, детей… Да мало ли какие дела?
Куда ехать?
Зачем ехать?

***

- Знаешь, как меня сейчас назвали?
- Как?
- «Русская сволочь». Иду с собакой мимо детского сада, а ребенок лет пяти стоит и кричит: «Русская сволочь!» Рядом куча взрослых – воспитатели, родители…Стоят спокойно, как будто так и надо.
- Да, приятно.

Бедный мой муж. Он не больно-то и русский. Что дела не меняет, конечно.

***
- Давайте, я вас провожу; куда вы одни пойдете, темно уже.
- Не надо, не надо!.. Мы сами дойдем, тебе же тоже потом одной идти.
- Ладно, до половины.

Стоим, болтаем. У подруги ребенок на руках.

Останавливается машина. Подруга машет рукой – нам не нужно никуда ехать, мы не ловим такси.
Водитель открывает дверь, говорит:
«Куда, крыса?»
«Крыса» - это кто-то из нас. Может, она; может, я. Может, просто не знает, как звучит это слово во множественном числе.
Мы обе – явно русские.
 «Русская сволочь».
«Крыса».
Чтоб тебе тем же концом – по тому же месту.


***

«Русская сволочь».
Всех собак свешали на русских. Здесь «русские» – все, кто говорит по-русски. «Русскоязычные», как в последнее время часто стали говорить… Противное слово.
Эти «русские» подразделяются на русских, евреев, армян, украинцев, корейцев и так далее.

Вот так, не зная, возьмут и обругают человека «русским». А он, может, вообще приехал откуда-нибудь из также «национально-независимого» региона, где так же ненавидят русских, и он в том числе….

Все зло мира сосредоточилось в слове «русские».
Какое зло?
Все, что принесла революция, Советская власть?
Разорение страны, разрушение веры, семьи, традиций. Загаженные земли, реки. Высыхающие моря и озера. Вымирающая рыба, птица. Уничтожение человеческие жизни. И прочая, и прочая, и прочая…

Разрушение извечных связей, логики и смысла жизни…

Бытия – идеей? Которая вроде «вторична» по отношению к бытию? …?

Чудовищный эксперимент, проведенный над народами и землями насильно, не интересуясь – нужно им это или нет?
Все плохое, что стоит за словом «советский» - автоматически переносится на слово «русский».
Боже, до чего больно…

Когда все это было сделано, большинство живущих сейчас русских еще не родились.

Нас никто не спрашивал, делая революцию.
Нас никто не спрашивал, проводя коллективизацию.
Нас никто не спрашивал, выбрасывая миллионы на поворот сибирских рек.
Нас никто не спрашивал, забирая и расстреливая невинных людей, отправляя их в ссылку, обрекая их на вымирание запрещением свободно выражать свои мысли, заставляя повторять ходульные фразы, грубую лесть «царских блюдолизов», развешивать тупые лозунги и аплодировать…

Как я могу судить Ленина, Сталина и других?
С таким же успехом, как Николая Второго, князя Игоря или Чингиз-хана…
Если нам та же самая пресса врала столько лет, где у меня гарантия, что она не врет и теперь?
Сколько процентов лжи в этой, потоком хлынувшей, «гласности» - «правде» противоположного направления?
Воспоминания о них? Сколько процентов лжи в этих однобоких «правдах»?
Я не знала этих людей. Они мертвы.
Я вижу последствия – это наша жизнь; но я не знаю –
Великого ли Злодеяния или
Великого Заблуждения?

НАС никто не спрашивал. Ни меня, ни мужа моего, ни мать мою, ни отца, ни соседа… Ни вот эту тетю Нюшу, которая едет в город за колбасой, сыром; ломится в очередях, встает «грудью» за каждый грамм, боясь, что ей не достанется…
Но почему она здесь, в этой очереди?
Почему она должна ехать куда-то за тем, что ее же руками сделано?
Это ли не чушь?
Спросите ее, рада ли она этому?
Хотела ли она этого?

- Ой, девки, мороженое!
Ну да, девки мороженого не видали.
Как тут не закричать?
Бабы в магазины ломятся – смотреть противно.
А почему они туда ломятся?
Для собственного удовольствия?
«Русский  Ваня». Синонимы: «дурак», «простофиля», «пьяница», «хам неотесанный».

Да, дурак.
Потому что доверчив до глупости. Верит, не утруждая себя трудом просчитать, сколько процентов правды в данном слове?.. Верит, не оскорбляя того, кому верит, соображениями о том, какая обратная сторона у этой медали? Сколько яда в этой чаше, поднесенной с улыбкой?
Да нет, сдачу-то считает.
Не додашь копейку, бороться будет с обманщиком. Очевидным.
Но и только.

Сколько лет врали про коммунизм, про светлое будущее, про необходимость жертв… И потихоньку под видом необходимых жертв все отняли.

Теперь вот верят, что стоит разогнать кооператоров и поделить поровну то, чего нет…

Откуда такая слепая вера?

От слепой веры – к глухому отчаянию, к абсолютной безнадежности, к смирению с неизбежностью такого состояния, положения… Или – наоборот?

- Да нет. не все так просто. Все ты упрощаешь, опошляешь. Даже и большинство не так просты. Другие ценности, наверное. Вера – слепая? Но ведь искренняя. Да и может ли вера быть другой? Вера и должна быть безусловной. Иначе это уже не вера.
- Какие другие ценности? Наоборот, ты все усложняешь. Искренняя вера? И что  теперь? Кому от этого легче? Не зря говорят: «Простота – хуже воровства».
«Братьям все надо отдать! Младшим, старшим – бескорыстно! Братья по всему миру! Ты – благодетель человечества!»
Дурак!
Да они смеются над тобой, «братья»!
На! Получай камнем, «брат»!
Езжай за маслом «свой Россия», «сестра»!

«Русская сволочь»!..

Что мой бедный муж, который мухи не обидит, который вечно собирает бездомных кошек, раненых и выпавших из гнезда птиц; который говорит то, что думает, как другу, - каждому, не допуская даже мысли, что кто-то может его наивную искренность использовать против него… что он сделал плохого этому ребенку, который, не зная русского языка, - знает эти слова?

Что вам сделала моя бедная мама, которая лучше голодом просидит, чем возьмет чужое, чем будет унижаться, опускаться до ругани в очередях; для которой всегда были «все люди – братья»?… Она приедет сюда с открытым сердцем, и получит плевок в это самое открытое доброжелательное сердце? В виде вот такой «крысы», «сволочи»… За что?
Вот она, сидит над бумагами. Большой объем работы, не успевает; домой приносит, сидит до часа ночи… Голова пухнет, не высыпается, из последних  сил до пенсии тянется.
Оклад – 130 рублей. Это в наше-то время… Детей одни поднимали, без всяких дедушек, бабушек, тетушек…
Обыкновенные «маленькие» люди. Всю жизнь – работа, работа, работа. Болезни. Никакой надежды на просвет. Ни моральный, ни материальный.
Никуда они не ездят.
Ни на курорты «на юга», ни за тряпками в Прибалтику. Не до этого.
За что их ненавидеть?

Вот они – «русские сволочи»?

Вот я – «русская сволочь»?

Я говорю об обыкновенных людях, о так называемой «массе». Я не говорю о «лучших представителях» русского народа… Сколько их погибло в борьбе с абсурдом за все эти годы?
Да взять тех же баб, ломящихся в магазины в Прибалтике… Вы их презираете, ненавидите…
Вы их увидели.

А те русские, которые приехали с уважением к вашей культуре и тихо, незаметно ходят по городу, идут в музеи; которые влюблены в Чурлениса, которые давно мечтали послушать орган в костеле?…
Вы их не заметили.

Объясните мне, что такое в вашем понимании «Высокая культура»? Порядок?
Материальная культура – дизайн, эстетика?
Интеллектуальные беседы?

Как с позиций «более высокой культуры» объяснить вот такой факт:
Одна наша знакомая, очень милая, изящная, образованная женщина, художник, русская – повезла детей на каникулы отдыхать в Эстонию, относясь с большим уважением к культуре Прибалтики.
Трагический случай – девочка умерла.

Несчастная женщина 10 дней! не могла вывезти ребенка.
Рабочий день до 18-00, приходит в 18-01… в чужом городе, пока найдешь, где что находится… ее уже никто и слушать не хочет. Не существует никакого горя, никаких слез. Существует работа. Рабочий день.  Порядок.
Она, которой в 35 лет можно было дать не больше 20, которой все завидовали – ее чудесным детям, обаянию, молодости, энергии – она приехала седая. За 10 дней.
И сказала – «Наши узбеки намного человечнее».

Как это называется?

Так скажите мне, что такое – «высокая культура»?
В данном случае я не вижу высокой культуры.
Убогая Рациональность.
Довольно близорукий Здравый Смысл.

 Если вы судите об уровне культуры нации по поведению баб в очередях, по «маленьким» людям, «опуская» существование «лучших представителей» и просто тихих, незаметных людей, молча страдающих от того же, что и вы страдаете…
Так  разве уровень культуры этих приверженцев «порядка» выше уровня культуры тех, которые ломятся в магазины «с голодухи»?
Мне бы не хотелось верить, что таков уровень культуры всей нации.

Да, есть, конечно, и русские сволочи, куда от них денешься…

Но вы мне покажите нацию, где нет ни одного подлеца, ни одного скряги, ни одного вора, ни одного хама – вульгарного или интеллигентного, не важно, - ни одного бездельника, ни одного так или иначе извращенного типа?.. одни идеалы?
Где обитает эта нация?
Сколько их?
20, 30, 50?
Может, сохранились где-то, недоступные нашим взорам?
Роботы, может быть?

В этот семидесятилетний процесс разложения, разрушения были втянуты все республики, – то есть, в нем участвовали представители всех наций, по мере сил…

Вот, разберитесь в «национальном вопросе». Вам сверху виднее. Примите быстрее какое-нибудь постановление!
Уже приняли?
Как? Надо же, неужели эта девочка в детском саду не читала этого постановления? Она русского языка не знает?
Только «русскую сволочь»?..
Сволочи те, кто учит детей определять сволочей по национальности.

Литовка говорит узбеку: «Вы же богатые люди, вам нужно отделяться!»
Между прочим, не на литовском и не на узбекском языке.
На русском.
Узбек, отправляясь в Прибалтику, тоже не учит литовский, латышский, эстонский языки.
В клуб декоративного собаководства пришли документы: из Эстонии на эстонском языке, из Грузии – на грузинском. Им ответили на узбекском.
Это не анекдот.

- Ладно, хватит. Надо собирать чемоданы.

***
 
Шуба не поместится. Костюм тоже придется оставить.
Шляпу – тем более.   Книг тоже слишком много. Придется отложить половину.
Скучно без ребенка. Пусто. Хоть ее любимую пластинку поставить.
«Есть на свете цветок алый-алый…
Может, там за седьмым перевалом,
Вспыхнет свежий, как ветра глоток,
Самый сказочный и небывалый,
Самый Волшебный Цветок.
Та-рари-ра-рам… пам, пам, пам,
Па-па-пам…»

Так мне сладко плакать под эту песенку, положив голову на руки, и жалеть себя… Слезы капают на стол, а мне представляется мой разоренный дом, поруганные чужой злостью игрушки, разломанное пианино, разбитые и раскиданные вещи…

У меня нет уверенности, что этого не будет в мое отсутствие, когда я складываю в сумку наше «богатство».
Да, воровать у нас нечего.
Но надругаться над неприкосновенностью нашего дома – можно. Разрушить, изгадить – найдется что, даже в нашем скудном имуществе.

Сколько лет ждали эту квартиру – «свой угол»…
И вот опять нужно его покидать.

Что-то придумывать, куда-то ехать…
Что-то искать. Какой-то «тыл»…

Опять это не мой дом.

Господи, ну почему?
Когда, наконец, у меня будет Мой Дом, из которого я буду уезжать, Чтобы Возвращаться?
Из которого мне не нужно будет Переезжать?… перевозить мебель, посуду, работы, книги… бросая всякие Дорогие Сердцу Мелочи… Мой Дом, где будут Жить Куклы Моих Детей и Внуков в своем Царстве, пополняясь с каждым поколением; а не валяться голые, брошенные вниз головой в очередной покинутой квартире-вокзале…

Брошенный дом, разоренный Мир – лишний груз…

Старые игрушки. Ребенкины рисунки, самодельные подарки, тетрадки и прочие мелочи, которые отличают Постоянный Дом от Временной Жил.Площади.
Память Дома… Кусок Жизни…

Поруганная Жизнь.

Господи, куда вы меня гоните, за что, почему?
Господи, вы же обрываете мои нервы!!! О-о-о!!!
Господи, господи, ГОСПОДИ!!! 

«…Тот цветок ищут многие люди,
Но,  конечно, находят не все…
Может, там, за седьмым перевалом…
Самый-Самый Волшебный
Цветок…
Тара-ра-ра-рам… пам…»

Господи, храни наш дом.
Пожалуйста.

***
- Помоги ящик поднять. Он там, внизу.
- Как, не приняли? Это старое барахло?
- Сейчас все расскажу.

Непохоже, чтоб шутил.
Действительно, ящик внизу.

- Только зря 20 рублей выкинули на такси. Не разрешили! Запрещено пряжу вывозить!
- Пряжу? Но это же не пряжа, это же старье! Распущенное старое барахло!
- Не разрешили, ты же видишь! Нельзя! И швейную машинку – нельзя! И мебель, пианино, продукты – нельзя!
- Нельзя вывозить то, что всю жизнь зарабатывал?.. Машину, которая живет в доме 20 лет?
- В контейнере – с декларацией и госпошлиной.
- Нормально… Хотят выгнать всех, раздев догола?

Издевательство.

***

Не приняли в багаж мои старые клубки. Все в руках мне не увезти. Посылки принимаются в открытом виде. 

Издевательство.
Без ножа зарезали.
Красок  нет. Холста нет. Разбавителя нет. Клубки вывезти не разрешают. Тряпки, машинку швейную тоже не дадут. Бегать «по инстанциям», «права качать» - у меня времени нет. С подвалом набегалась в свое время… А то ведь были золотые времена, по сравнению с тем, что творится сейчас…

«Ты не сможешь здесь реализовать себя».
Да, пожалуй. Это становится все невозможнее.

***

- Письмо из Австралийского Консульства пришло.
- ? Что там?
- Что-то на английском языке.
А вот на русском.
- Дай, посмотрю… «Эмиграция в Австралию. Система подсчета количества баллов». Тест какой-то…
Вот, «Самостоятельная эмиграция».
«…Лица трудоспособного возраста (т.е. мужчины моложе 65 лет и женщины моложе 60 лет), подающие заявления по категориям «семейная эмиграция на особых условиях» и «самостоятельная эмиграция» должны доказать наличие квалификаций и других качеств, которые помогут им быстро устроиться на работу в Австралии, и быть в состоянии содержать себя  и свои семьи, не полагаясь на государственную помощь.
Эти правила применяются везде, и, таким образом, все лица подлежат одинаковым критериям отбора…
Молодые и самостоятельные люди, имеющие квалификации и возможность быстрого трудоустройства, скорее всего, удовлетворяют требованиям системы подсчета…»
Понятно.
«…Вы можете использовать эту таблицу, чтобы подсчитать вероятное количество баллов, которое вы можете набрать. Пользуйтесь… только для приблизительного подсчета, т.к. точная сумма баллов будет подсчитана официально лицом, рассматривающим ваше дело…
«Предпочтительная норма» - если сумма баллов, относящаяся к вашим обстоятельствам, равна или превышает «Предпочтительную норму», ваше заявление будет утверждено при условии, что вы отвечаете требованиям к состоянию здоровья и личным качествам…
«Проходная норма» - новая проходная норма устанавливается периодически. Все отложенные на дальнейшее рассмотрение заявления подлежат пересмотру и сравнению с «Проходной нормой» до трех раз.
Если ваше заявление отложено на дальнейшее рассмотрение, и при очередных проверках сумма баллов равнялась или превышала «проходную норму», вы получаете положительный ответ при условии удовлетворения требованиям к здоровью и личным качествам. Если ваше заявление было отложено на дальнейшее рассмотрение, и при очередных проверках сумма баллов оставалась ниже «проходной нормы», то после третьей проверки вы получаете отказ на эмиграцию в Австралию…
«Профессия»… Баллы за профессиональный уровень начисляются за ту профессию, по которой вы работаете в настоящее время, и зависят от признания ваших квалификаций  в Австралии, принимая во внимание все, что необходимо для работы по данной специальности в Австралии… Однако, вам следует иметь в виду, что к некоторым специальностям профессиональные и ремесленные объединения и ассоциации в Австралии предъявляют дополнительные требования. Эти требования принимаются во внимание независимо от того, что указано в «Справочнике»…
«Возраст и знание языков»…
«Как подать заявление»…
«Насколько современна эта информация»…
«Дополнительная информация»…
«Как подсчитать количество баллов»…
«Профессии, в которых испытывается недостаток специалистов».
- Так, и какие же это профессии?..
Разумеется, не наши.
Вот еще, «Важные указания».
 «…Этот список содержит название специальностей, в которых испытывается недостаток в Австралии… Однако, податели заявлений, получившие положительный ответ, должны сами находить себе работу по приезду в Австралию. Этот список подлежит изменениям. По мере того, как количество вакантных мест в определенной профессии уменьшается, эта профессия может быть изъята из списка…»
- Вот, пожалуйста. Можно переквалифицироваться в красильщика автомашин и официанта (профессионального!), Получить ремесленное свидетельство, выучить в совершенстве язык, пока не успели постареть и перейти в другую возрастную категорию…Торопись!
«Список определенных районов»… Если ваш поручитель проживает последние 2 года в одном из нижеуказанных районов, вам начисляется 5 баллов…»
- Ну, это не для нас.
Интересно, чем предпочтительны эти районы? Не хватает рабочей силы? Или климат плохой?

***

Все правильно. Все очень правильно с точки зрения государства Австралия.
Для благосостояния государства нужна не благотворительность, а рабочая сила. Молодая, сильная, здоровая, с удовлетворительными личными качествами.
Да, какова норма Личных качеств?
Больные, старики, неудачники, страдальцы никому не нужны. Дармоеды, какая от них польза? – одна обуза.
Государство, если оно хочет быть богатым, не должно быть приютом для сирых и убогих…
Все правильно.

И все-таки есть в этом что-то ужасно унизительное…
Как в сидении в подземном переходе с обнаженными язвами, уродствами – и кепочкой или платочком перед собой…
Для монеток, брошенных добрыми людьми…
«Я тоже хочу вкусно есть и красиво одеваться, у меня тоже дети! Купите меня, государства добрые!
Вот это я могу делать, вот это, вот это – что вам угодно? У меня золотые руки и масса достоинств, у меня вполне удовлетворительные личные качества, я еще молода и относительно здорова, я выучу язык, я все сделаю, – только пустите меня к себе!
Ерунда, что я умею? У вас этот товар не идет?
Нужны официантки? Конечно, конечно!

- Йес, мистер… Чего изволите?

Мистер пьян в дым, он изволит хлопнуть меня по заду, – если мой зад ему понравится. Или швырнуть в физиономию стакан – слишком противная физиономия.
«Понаехало вас тут…»
- Простите, сэр, «что я встала на пути вашего плевка»…

Я чувствую себя товаром на рынке рабов.
- Купите, хозяин, - отличная лошадь!
- Старовата. И зубы плохие.
- Зато послушная…
В глаза, хозяин, не смотри – я не смогу изобразить послушную.

Нет, не купит меня Австралия. Диплома престижного ВУЗа у меня нет, языка не знаю, зубы плохие, зрение тоже.
- Йес, мистер…
- Ноу, мистер…
- Слушаюсь, сэр…

Я уже не хочу в Австралию.
Я уже никуда не хочу.
Не нужны мне ваши деревья.

Для меня в России дерево найдется. Достаточно крепкое.
Хотя бы для веревки.

***

К черту. Все – к черту.
Слава Богу, сегодня я еще никуда не еду. Слава Богу, пока этот чайник еще мой, эта чашка тоже моя и этот кусок хлеба у меня есть.
- «Пить – так пить!» Давай еще по чашке чая, законный мой!
Слава богу, пока эта кровать еще моя. И эта радиола. И эта пластинка.
Я еще могу включить нашу радиолу, поставить нашу пластинку… завалиться на мою кровать и слушать моими ушами…
Вот уж что всегда будет моим!
Слава Богу, нашла хоть что-то навсегда мое!
Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

***

«Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить, необутая, выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь…»

Тысячу раз слышала этот романс, и ни разу – всю оперу.
«Возвращаться – плохая примета.
Я тебя никогда не забуду…»

Оказывается, это про Резанова.
В детстве я читала про Резанова. Маленькая такая книжица; она произвела на меня тогда большое впечатление. Не столько любовь Кончиты, я ее тогда не заметила как-то; а благородный путешественник, его путь в непогоду и вечность.

Я была очень романтичной девочкой.
Я была очарована благородными вечными странниками, босыми, в истрепанных ветром одеждах… Бродячими актерами, музыкантами, художниками, великими путешественниками…  Аристократы духа, презревшие капризы ленивого тела. Я жалела, что в наше время это невозможно. И думала, – а почему бы и нет?
В мечтах все возможно… Я и мечтала. Но в то же время я знала, что существует паспортный режим, прописка, недопустимость бродяжничества… Вместо просторов Земли и вольного духа – унизительные допросы и тюрьма…
Я была к тому же очень рассудительной девочкой.
Занудой, короче говоря.
Умной до противного. Ни одного дурного слова от меня немыслимо было услышать. Уроки не учила, а все равно отличница.
С фантастическими, монументальными планами в некрасивой голове.
Слава Богу, теперь поглупела немножко с годами. Очеловечилась.

«Милый граф, я желаю Вам
Поделить мечты
пополам…
пополам…»
Да, милый граф.
Поделите пополам.
Нечего прожектерством заниматься.

«Господи, молю тебя, -
услышь мя!…» -
жалобный детский голос.
«Господи, молю тебя,
услышь мя!..» -
жалобный женский голос.

Голоса набегают, наслаиваются друг на друга, создавая впечатление множественности, бесконечного количества молящих голосов, тонкими струйками поднимающихся в небо, как дым из труб маленьких избушек посреди бескрайних снежных равнин…
И все, слабые, как комариный писк:
«Господи, услышь мя!»
«Господи, услышь мя!»
«Господи, услышь мя!»

И Господи всех слышит?
Такое множество голосов?
А если молятся враги?
Их просьбы прямо противоположны?
Как  Господи может исполнить их, не обидев ни того, ни другого?

Бедный Господи, я ему
не завидую…
Чего только ему не приходится слышать!
Оглохнуть можно.


Пластинка давно кончилась. Свет давно погашен. Все вокруг, кажется, спит.

А я все слышу:
«Господи, молю тебя –
услышь мя!..»
К тонким жалобным голосам присоединяются тяжелые, мощные голоса, уже не молящие, а требующие –
«Услышь мя!..»
И нежные, страстные, влюбленные голоса –
«Услышь мя!..»
И усталый, уже не верящий,
шепот -   
«Услышь…»
Они наслаиваются друг на друга, сливаются, переплетаются, разбегаются вновь – как перезвон колоколов на колокольне.
Большой –
«УСЛЫШЬ МЯ!..»
Маленькие –
«Услышь мя,
услышь мя,
услышь мя!..»
И  все – вверх, вверх, вверх, вверх! –
Ползут, струятся, взлетают!..

«Господи, о милый Господи,
сжалься надо мной! – пошли мне
встречу с Ним, одну случайную встречу! –
дай мне взглянуть в глаза его…
Господи, о милый Господи, -
услышь мя!»


«Господи праведный,
Господи великодушный –
Верни здоровье родителям моим…
Сжалься, о Господи,
Силы пошли им…
Господи великодушный –
услышь мя!..»


«Господи, именем твоим –
убиваю соседа своего –
он слишком белый!
он слишком черный!
Нос у него не тот,
И язык у него не тот,
И думает он не то –
Сбрось его с Земли моей!
Ибо я считаю, что это
Моя земля!
Моя Земля!..
Моя Земля!
Господи, благослови меня
На правое дело освобождения
Земли Моей…
Земли Моей…
Земли Моей…
Услышь мя!»


Господи, несчастный Господи, -
что  это за голоса?
Чьи это голоса?
Что они все хотят?
Что они все вопят?
Ты смотри, что это? –
Рога, Хвосты, Рожи, Галстуки,
Ботинки…
Куда они все?
Каяться!
Каяться!

«Господи, что же это  такое?
Господи!
Это плохо!
Это ужасно!
Это невыносимо!
Это подлое государство!
Сжалься, Господи!»

«Грешен я, грешен.
Да, вот такой я – грешник!
Каюсь, каюсь! каюсь…»   

Согрешил – покаялся,
Согрешил – покаялся,
Согрешил…

Бей себя в грудь на
Площади Покаяний!

Ругай свое отечество –
В Прошлом,
Настоящем
И будущем!

Смейся! над ним,
Смейся над ними,
Смейся над собой! 
Смейся, смейся, смейся!

Спешите все –
На Площадь Покаяний!
Догрешите после.


Голоса, слова, звуки...

Наваждение.

«Ах,  как все плохо,
плохо,
плохо!»

 «Господи, убей брата моего, он слишком много ест!»
«Господи, я тоже хочу!»
«Господи, за что ты наказал меня?»
Господи,
Господи,
Господи!

Да замолчите вы!
Замолчите,
Замолчите,
ЗАМОЛЧИТЕ!!!


***

Бедные люди, бедные…
Прости им, Господи –
ибо не ведают, что творят.

Открываются рты, движутся лица, руки, ноги,
но – ни звука…


Хаос множества звуков слился в тишину.





Продолжение:
http://www.proza.ru/2009/01/25/248