Параллели, перпендикуляры...

Когда мы встретились, я представляла собой бесконечно уставшее существо, отправленное Сергеем – моим мужем - на отдых. Наша семья никогда не отличалась хорошим материальным положением, поэтому я недалеко уехала. В Репино – что всего в получасе езды от города - мне был снят самый обычный одноместный номер, я была обеспечена завтраками-обедами-ужинами на десять дней и обещаниями своего благоверного не появляться в радиусе пятидесяти километров в течение моего отпуска.

Мы с мужем уже несколько месяцев жили на грани разрыва. И не понимали – то ли сердца любят, а умы против нашего союза, то ли наоборот. Нас кидало то в одни крайности, то в другие. Мы ругались с полностью перебитой кухонной утварью – до единой ложки-вилки! А на следующий день пропадали в гипермаркетах, забивая тележки этими необходимыми предметами быта, чтобы вернуться и не разгружая пакеты, любить друг друга в коридоре…

Я устала от таких перепадов…


Конечно, я не могла встретить Артура в самом пансионате. Он неслышно подошел ко мне, когда я, стоя на пронизывающем ветру на берегу Финского залива, задумчиво наблюдала за суетой чаек. Кстати, была глубокая осень – конец ноября.

 - Ветер гуляет в твоих волосах. Что-то ищет? – спросил он прямо в моё одеревеневшее от холода ухо. Принципиально не ношу шапки. А я даже не вздрогнула. Человек за моей спиной сливался с природой, с шумом накатывающих на берег волн, с гибкими очертаниями сосен.
       - Ты ошибаешься, он не в волосах – он в мыслях, - обронила я, не оборачиваясь. – У тебя есть сигареты?
 - Я не курю.
 - А что-нибудь выпить?
 - И не пью. Но если ты согласишься погреться у моего камина, я угощу тебя отличным коньяком.
Его рука мягко тронула мои волосы в районе плеч – и каждый шейный позвонок ощутил это ласковое прикосновение стократно.
«Это волшебство», - буднично подумала я, словно мне не привыкать к беседам с неизвестным человеком, который уже позволяет себе тактильный контакт…
 - Я за тобой - почти полчаса, - сказал он. – Если бы я не грел тебя своим присутствием, ты бы уже обледенела.
И знаете – он был прав… Где-то подспудно человек всегда чувствует дальнейший ход событий. Просто зачастую старается своё знание отодвинуть. Без сюрпризов и резких зигзагов жизнь скучна…

Артур просто взял меня за руку и увёл с пляжа. А потом привёз на своём джипе в коттедж.

Я заходила внутрь, заворожённая красотой фасада кирпичного двухэтажного дома, а переступив порог, - и вовсе обомлела. Такую роскошную обстановку я видела, пожалуй, только в фильмах. Гостей встречал огромный холл, выполненный в стиле хай-тек, и взгляд сразу падал на две вещи – огромный чёрный кожаный диван и ещё более поражающий размерами камин. Откуда-то сбоку вышла девушка примерно моего возраста.

 - Артур Григорьевич, я убралась. Пойду домой, хорошо? – спросила она, искоса поглядывая на меня. Когда она шла мимо, я заметила длинный шрам на шее – опоясывающий, как удавка. А может – и от неё…

Я без спросу расположилась на диване. Хотелось снять сапоги, но руки ещё не отогрелись, и я решила обождать. Артур закрыл дверь за помощницей по дому и, пока я согревала своим тёплым дыханием окоченевшие руки, налил в бокал коньяк.

 - Пей, - его голос внутреннее эхо и без алкоголя разносило по всему моему организму. Одно слово подействовало – как речь гипнотизёра. Я безвольно приняла бокал.
Что-то происходило со мной - из ряда вон. У меня растягивалось время, пространство и ощущения. За один мой глоток шелковисто-золотого напитка Артур успел избавить меня от сапог и растереть ступни.

Он попытался поцеловать меня, но я увернулась. Медленно, провокаторски почти подставив ему свой рот.
 - Рано? – почти утверждающе спросил он.
 - Поздно, - помотала я головой. – Ты пропустил момент, когда интеллигентные люди представляются друг другу…
 - Меня зовут Артур. Ты слышала.
 - Но ты же не слышал, как меня зовут.
 - Я думаю, имя у тебя необычное – например, Заряна… - протянул он, изучая большим пальцем впадинку между моими ключицами.
 - Ничего подобного…. – пробормотала я, отчаянно кляня своё простецкое – Оля.
 - Но тебе бы хотелось?...
Вот как. Он уже проникает в мои мысли. А что последует за этим?

 - Ты богат, - вместо ответа произнесла я.
 - Обеспечен, я бы так выразился, - губы Артура – две тонкие чёрточки – фигурно изогнулись в подобии улыбки. Его рот – первое, на что я обратила внимание. Второе – подбородок. Упрямо выточенный, гладко выбритый. Третьим пунктом пошли руки – длинные, слегка пухловатые пальцы с квадратными оттисками ногтевых пластинок.
 - Зачем тогда подбираешь льдинки с залива?
 - Ты уж скорее замороженная сочная ягодка… Тебя нужно распробовать…
Он всё-таки пробрался в меня языком. Я не могла сопротивляться, я разомлела – от тепла и его невероятной чувственности. Я не помнила ничего до этого дня, до залива. Я была свободной и могла позволить себе и ему всё, что угодно.

Он настойчиво отобрал у меня коньяк. На журнальном столике возле нас одиноко лежал самый обычный перочинный нож. Я не знала, откуда он там взялся.
 - Тебе страшно? - спросил Артур, гипнотизируя меня теперь уже взглядом. И прикоснулся металлом к той самой межключичной впадине. У меня моментально затвердели соски, и сложно было сказать – страсть это сделала с ними или страх.
 - Не знаю… - я даже плечами пожала. – Связывать не будешь?
 - Ты моя. Мне это не нужно. Ты подчинишься сама, - уверенно шепнул он мне.

Невозможно вспороть взмахом ножа шерстяной бадлон. Артур резал ловко, но всё-таки это было медленно. И моё уставшее сердце успело зачастить, дыхание успело сбиться, а зрачки расшириться. Финальным движением он коснулся лезвием моего живота. Я вздрогнула. Он едва успел отдернуть нож.
Покачал головой.
 - Рискуешь…
 - Кто не рискует, то не пьёт шампанского, - улыбнулась я.
 - Он острый.
 - Разрезает кожу, так же как ткань?
 - Легче…

Я сама открыла ему свою грудь, приподняв чашечки бюстгальтера. Я хотела, чтобы он мне помог понять – я боюсь или я хочу.
Сама приложила лезвие его рукой к обнажённым соскам. И чуть не задохнулась от острой волны физического желания. Я не испытывала такого никогда, хоть и мой секс с мужем отличался завидным разнообразием.
Артур смотрел за круговыми движениями, которые я совершала, со сдержанной радостью.
 - Я знал, что найду тебя.
 - Серьёзно?
 - Так же серьёзно, как то, что ты в этом доме первый и последний раз.
Я удивилась.
 - Ты Синяя Борода? Зарежешь меня?
Он пробежался губами по моему запястью.
 - Мне придётся тебя отпустить, чтобы не причинить вреда потаканием.
Я приподнялась на локтях, откинув голову назад, и рассмеялась.
 - Тебе придется меня отпустить хотя бы потому, что я замужем.
 - Это мелочи. Вот то, что ты безрассудна, - более веская причина. Ты не умеешь во время останавливаться.

Я взяла в руки нож. Мне было скучно, когда Артур начал предпринимать попытки вернуть меня в реальность, поставить мне рамки…
 - Он действительно такой острый?
 - Хочешь испробовать?
Я протянула ему руку. Он поджал губы.
 - Подожди, тогда надо приготовить перекись, бинты.
 - Бинт у меня есть, - я полезла в сумочку. Он с размаху ударил меня по ладоням.
 - Перестань!
«Я ошиблась, это не тот», - промелькнуло у меня в голове неровным почерком, и услышала:
 - Я разрисую тебя - без луж крови…

Артур был умел. Наверно, он ни за что бы не поверил, что я впервые в жизни занимаюсь такими вещами – позволяю себя резать.
Его штрихи ножом были невесомыми. Когда он полоснул меня первый раз – легко, на середине предплечья, я даже не ощутила прикосновения ножа. Только холодный секундный выдох металлом на мою кожу. Я смотрела в глаза Артура и видела в них отражение своего адского наслаждения. Боль так и не появилась.
Он прочертил ещё три перпендикулярные линии, приближаясь к локтю.
 - Осторожнее, там вены глубокие.
 - Я знаю. Молчи.
На каждом порезе алело по капельке крови. Она не текла, она показалась - и застыла…

Я сама избавилась от брюк - они соскользнули с меня, когда он принялся за вторую руку. Теперь доступ к промежности был открыт, я могла сама себя ласкать.
 - Нет, - он перехватил мои пальцы. – Терпи.
Но сам дышал с трудом. Артур вел ножом по бедру, и из-под лезвия показывалась витиеватая загогулина. Крови стало больше – он едва контролировал глубину рассечения.
 - Тебе надо остановиться, - попросила я.
Он отбросил нож и принялся слизывать капли. С рук, с бёдер, с промежности, где крови и в помине не было.
Я падала – в самую глубь, в низины животного удовольствия, меня затопило похотью, я вдыхала судорожно - запах волос, когда он особенно глубоко проникал языком.

Как он перевернул меня на живот, я не помню… Что делал со мной – тоже.
Как неровности на подмёрзшем асфальте, в моей памяти застыли отрывистые волны эмоций – и ни одной чёткой картинки. Я помню движения Артура внутри, но зрительные образы восстановились у меня только, когда он спросил:
 - Хочешь посмотреть?
И я кивнула.
Кажется, я уже пережила фейерверк…. Миллион залпов…
Он повёл меня – голую и бессильную – наверх по ступенькам. Я запрокидывала голову – и не понимала, где конец лестницы. Я пару раз обернулась назад – и увидела кровавые рисунки на дереве, оставляемые мной.

 - Смотри, - он нежно втолкнул меня в небольшую комнату. В ней не было окон и мебели – это была просто зеркальная коробка, где сейчас находилось много-много меня. Я была так изумлена, что не услышала закрывающейся двери.
 - Артур!
 - Не бойся, я даю тебе пять минут. Знакомься со своим другим я, - его голос был едва слышен.

Я стояла, прижимая руки к груди, и смотрела на худое бледное тело, испещрённое красными полосами. Казалось, человек в отражении состоит из кусочков. Мозаика. Нарезка… Я увидела свою спину. Мне сделалось немного жутко – если бы расстояние между линиями было чуть больше, там запросто можно было бы поиграть в шашки. На моих ягодицах причудливо закручивались совершенно идентичные спирали.
Я не была женщиной для Артура, я была полотном для его ножа. А нож был его кистью. Кистью кровавого художника.

Я рассматривала себя по-разному – стоя, сидя, лёжа на спине в отражении потолка, стоя на четвереньках и по кошачьи вытягивая вперёд полосатые руки. Я гладила свои изрезанные голени.
И рыдала. Безудержно.
Я хотела остаться в этом доме.
Но я хотела жить.

 - Я жду тебя в машине, - бросил Артур в приоткрытую дверь.

На улице уже стемнело. На участке не горел ни один фонарь, а Артур сидел за рулём джипа, но не спешил его заводить.
 - Оденься, - выскочил он ко мне навстречу, когда я, превознемогая страшную слабость, появилась перед ним.
Губы едва слушались, но я смогла сказать:
 - Кровь больше не течет, - и показала на запёкшиеся раны на кончиках пальцев. Там он работал в последнюю очередь…
 - Ты сумасшедшая! – закричал он, заталкивая меня на сиденье джипа, как есть – голую, судорожно прижимающую к себе горстку своих вещей.
 - Ты тоже…
Он повернул ключ в замке зажигания, качая головой:
 - Мы умрём, если будем находиться рядом…


В этом году погода запаздывала меняться – поэтому только в конце ноября в Ленобласти и Петербурге небо просыпалось снегом. А я его не видела, смотрела и не замечала. Артур высадил меня из машины и довёл до номера. Всё ещё обнажённую – я не давала себя одеть. Бледную - в тонкую красную полосочку.
Дуракам везёт. Сумасшедшим – тоже. Мы никого не встретили по дороге. Он сам достал ключи из кармана моего пальто и отпер дверь. Я буквально упала внутрь, а когда смогла поднять голову – силуэт мужчины, который рисовал на мне, медленно растворялся во тьме коридора.
Я могла крикнуть, могла успеть его остановить.
Но инстинкт самосохранения был сильнее.

Через три дня я – уже навсегда не Оля, а Заряна – возвращалась домой. Серёжа хотел меня встретить, но я сказала всего пару слов:
 - Будь дома.
У меня БЫЛ, в принципе, покладистый муж.
Первое, что я сделала, войдя в квартиру, это полезла в душ.
 - Можно присоединиться? Я соскучился по тебе, - попросил Сергей.
 - Попробуй, - усмехнулась я через непрозрачную шторку.
Когда он разделся и отдёрнул ее, я с необъяснимым триумфом наблюдала его ужас – замерший в крике рот, огромные глаза и руки… Руки, прижатые к вискам, которые – как мне показалось – седели на глазах.
 - Кто? – отдышавшись, спросил он. Не приблизился. Не обнял. Жалел. Брезговал. Я считывала все его эмоции, как сканер или детектор.
 - Мужчина, которого я всегда буду любить.


Мой брак расторгли через два месяца.
Шрамы от Артура тонкими нитками любви останутся со мной надолго.
А параллели и перпендикуляры эмоций навсегда... И чтобы в это поверить, мне стоит всего лишь медленно-медленно, легко-легко провести лезвием по едва различимым следам порезов….