Она мечтала о вольной, красивой жизни

Статья для местной газеты одного из уральских районов и Послесловие 12 лет спустя…


ОНА МЕЧТАЛА О ВОЛЬНОЙ, КРАСИВОЙ ЖИЗНИ…

Пряники, сгущенка, повидло, тетради, мыло, шампунь, куртка, сапоги… Посылка в тюрьму. Ее собирал детдом одной из своих беглянок, угодившей в конце концов за решетку. Теперь она пишет трогательные письма заведующей, воспитателям, своим младшеньким, оставшимся здесь…
В одном из писем есть такие слова: «Скоро кончится весь этот кошмарный сон… Я вас очень прошу, не сбегайте из детдома, а наоборот, слушайтесь, и ведите себя хорошо. Я понимаю, как вам, мои маленькие, трудно, ну потерпите еще немножко… Крепитесь, мои маковые, хорошие, у нас все впереди. Нужно верить и надеяться, тогда у нас все будет правильно, как нужно, как мы все хотим. Поверьте мне, мои родненькие, и послушайте моих советов, лучше не сбегайте… Видите, до чего я добегалась? Сама себя наказала… Я сама себе хуже сделала, а вам никогда не пожелаю плохого. Ведь вы же маленькие и мало чего понимаете в жизни…»
Автору письма недавно исполнилось 16 лет. Обратный адрес: К-в, СИЗО-4.
Там же, в следственном изоляторе, сидят ее отец, мать, там же мать еще пятерых воспитанников детдома, которая передает своим детишкам "пламенный приветик и нежный поцелуй…» Она ведь их всех любит и не забыла…
Посылку повез воспитатель Игорь Борисович А. Я еду с ним, чтобы спросить Лену: что же такого трудного в детдоме, от чего она бежала? Разрешение на свидание у нас на руках. Хотелось бы увидеть и родителей, и то место, где они сейчас находятся, – изнутри. В голове вертится вопрос: неужели это лучше, чем работать? Если обычная трудовая жизнь простого человека казалась им пресной, безрадостной… То что они думают теперь обо всем этом?
Но разрешения на посещение тюрьмы и свидание с родителями у меня нет. После недолгого разговора с дежурным у входа он звонит заместителю начальника заведения. Затем выписывает пропуск…


I. Тюрьма: «Раньше до 200, теперь до 1000…»

Решетка, еще решетка… «Отойдите в самый угол», - проходит сотрудник с мощной собакой на коротком поводке… Еще решетка, пропуск… Лестница, второй этаж… Вполне симпатичная приемная, вполне симпатичная секретарша…
Наконец я в кабинете, перед капитаном – начальником отдела по воспитательной работе. На просьбу посмотреть условия содержания заключенных получаю отрицательный ответ: «Тайны из этого мы не делаем, но требуется разрешение управления. Как-то была делегация из Т-ы, мы проводили экскурсию…»
Я не настаиваю. Факта, что сразу разрешения не дали, вполне достаточно для выводов. Времени, требующегося на прохождение всех бюрократических кордонов в ожидании «экскурсии», вполне достаточно, чтобы поставить в камерах мягкую мебель и одеть заключенных в велюровые халаты. Или хотя бы убрать с глаз подальше то, что «не для прессы».
Капитан рассказывает об условиях содержания.
- Питание по норме, три раза в день.
- Мясо, молочные продукты тоже входят в эту норму?
- Мясо для всех, молочное только для больных, ослабленных.
- Заключенные здесь работают?
- Нет. Раньше вывозили, а сейчас работы нет. Спят целый день.
- Здесь так хорошо? Если люди работают из последних сил, по несколько месяцев не получая зарплаты, еле сводят концы с концами, не видят никакого мяса и прочего – а тут и крыша над головой бесплатная, и питание, и делать ничего не надо. Может, лучше не надрываться, а напакостить чего-нибудь – и сюда?

Нет, судя по выражению лица капитана, это не лучший выход, видимо, место это все-таки несколько отличается от курорта.

- Шучу, конечно. Честный человек, хоть и сидит месяцами на одной картошке, зато спит спокойно и идет, когда и куда ему вздумается, без надзирателей… Ладно, шутки в сторону.
Сейчас довольно часто слышишь: «Мы вынуждены идти на воровство». Через ваши руки проходит множество этих людей. Насколько в преступлении виноват сам человек? Или его действительно судьба загоняет в угол, и у него нет другого выхода?
- Сейчас очень сложная ситуация. Если раньше в нашем заведении содержалось до 200 человек, то теперь до 1000. Например, кожзавод уже год не получает зарплаты… Или, если оба кормильца потеряли работу, а у них трое детей, и родители не в состоянии смотреть в их голодные глаза…
- То есть экономическая нестабильность провоцирует рост преступности?
- Не то слово. Это полный развал. Все бросились в торговлю, промышленные предприятия останавливаются, люди теряют работу. Львиную долю прибыли коммерческие структуры скрывают из-за непомерно высоких налогов.
- То есть, деньги есть, они просто уходят из поля зрения государства?...
- В тень.
- Но если бы они и попадали в казну, это еще не дает гарантии, что они попадут в карман простого смертного. Господа и товарищи, сидящие на распределении, о личном благе тоже не забывают… Какой же вы видите выход?
- Никакого не вижу… Мы говорим, что наша работа при любой власти нужна. Нам зарплату не задерживают. Но всего необходимого и наши дети не видят, - фруктов например…
- Если раньше на девочку, «согрешившую» в 15 лет, смотрели как на падшее существо, это было позором – то теперь это чуть ли не героизм. Так же, как и воровство.
- А чего ждать, если телевидение чуть ли не рекламирует проституцию?
- Да, бесконечная «красивая» жизнь. «Герой нашего времени» - молодой, сильный, богатый, безжалостный. И его женщина – красивая, сытая, нарядная, сексуальная. Никакой изнурительной работы – главное, вовремя отдаться кому нужно, и все о'кей. Хотя сопротивление личности все-таки существует: кто-то ведь с голоду умрет, а не продастся. Но таких становится все меньше. За всем этим чувствуется чей-то холодный расчет… Некоторые говорят: «Значит, через это нужно пройти». Но войдя, не каждый выйдет?
- Наркотики, например. Стоит один-два раза попробовать. Не зря ведь те, кто ими занимается, сами их не потребляют. Да, нас по-другому воспитывали.
- Таким образом, мы выходим на идеалы. Дело не только в экономической ситуации, но и в смене идеалов. Раньше было: «Заработай», теперь: «Возьми». Это быстрее. Дети не хотят работать, не хотят учиться. Это долго. Действительно, какие реальные преимущества сегодня дает образование? Профессора университета, проучившиеся по 20 лет, вынуждены работать на четырех работах, чтобы обеспечить элементарный материальный уровень… Или трудолюбие, упорный труд – когда он не оплачивается? В общем, получается, что государство провоцирует рост преступности. Отдельная личность «снизу» ничего изменить не в состоянии. Но и «сверху» спущенная благая инициатива также будет погашена при прохождении «вниз» теми, кто в этом заинтересован. Замкнутый круг?
- Все это так. Но чаще всего все-таки преступление совершается в состоянии алкогольного опьянения. Я могу поднять личное дело этой Лены. Самая типичная ситуация – из поколения в поколение пьющая семья. Они годами не вылезают из «синей ямы».
- Синей ямы?
- Так называют запой. О детях они вспоминают только здесь, потому что здесь нет доступа к спиртному. И если они совершают кражу, то не с целью накормить детей, а с целью обмена на спиртное… Их дети воруют, действительно, с голода. Но у них криминал небольшой – только, чтобы сейчас поесть.
- Часто ли сюда возвращаются?
- Есть и такие, которые действительно здесь видят «крышу».
- Бывает ли так, что попадание сюда становится для человека потрясением, которое отрезвляет и меняет их дальнейшую жизнь? Как вы считаете, ваша работа воспитателя – помогает ли она человеку выбраться, можете ли вы сыграть какую-то роль в его судьбе? Или на вас смотрят как на представителя вражеского стана?
- Всякое бывает. А вообще… Тюрьма никого не воспитывает, она всех ломает. Выбраться из порочного круга человеку после заключения очень трудно. Если и раньше были проблемы с трудоустройством, то теперь это почти невозможно.
- Есть ли здесь библиотека? Какая литература?
- Библиотека есть. Литература подержанная, старая, детская. Телевизор смотрят.
- Вы как-то контролируете передачи, которые смотрят?
- Как мы можем их контролировать, если государство не считает нужным это делать…

II. Личность: «Я еще никого не любила…»

Тут приходит Игорь Борисович с посылкой. Через некоторое время приводят Лену, которая бросается к нему в порыве искренней радости. Она спрашивает о детдоме, братьях, сестрах, собаке. Игорь Борисович рассказывает о том, как летом ходили в поход. Как их крестили, что братишка ее очень хорошо рисует, а сестренку никак не могут заставить написать письмо, что-то еще про детдомовскую кашу.
Лена только вздыхает: «В поход, вот здорово!... С каким бы удовольствием я бы сейчас поела этой каши!... Не хочет писать? Здесь так трудно без писем…»
- А ты как тут живешь?
- Нормально. В 6 часов подъем. Кормят три раза в день, едим один раз, потому что два раза – каша. Масла вкус забыли. Прогулка: охранник с собакой, за нарушение (например, записка) – лишение прогулки. Наказание – карцер. День тянется бесконечно, стараешься его проспать, но спать не дают, а ночь пролетает быстро. Петь нельзя в рабочий день. Но я песен много выучила. Плакать нельзя, если заплачет один – заплачут все… Многие стихи пишут.
- О чем?
- О воле…
- Читаешь что-нибудь?
- «Ленин и печник», «Историю партии», «Православную газету». Просвещаемся.
- А как ты считаешь, Бог есть?
- Бог? Нет, наверное.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что если бы он был, люди сюда не попадали бы.
- Но человек приходит сюда сам. Ведь Бог говорит: «Не убей. Не укради. Не прелюбодействуй». Человек нарушает Его заповеди. Вот скажи, пожалуйста, - что тебе трудно было в детдоме? Ведь у тебя была крыша над головой, защита, возможность учиться – возможность прорваться к другой жизни. Почему ты предпочитала бежать и делать то, что делала?
- Если честно, то мне просто хотелось вольной, красивой жизни.
- А как ты себе представляешь эту «вольную, красивую жизнь»? Красивый дом, красивая одежда, вкусная еда, красивый мужчина рядом и ничего не делать?
- Не знаю.
- Тебе трудно было учиться или просто лень? Неужели здесь лучше, чем в школе?
- Наверное, лень.
- В детдоме свободы побольше было, чем здесь? Чтобы добиться чего-то, нужно четко представлять, чего именно ты хочешь, и тогда поймешь – как этого добиться. Какой жизни ты хочешь?
- Обыкновенной, как у людей…
- У разных людей она разная. Один профессор, другой дворник. В профессора не метишь?
- Нет.
- Ты сможешь бросить своих детей?
- Нет. Но у меня их, наверное, никогда не будет. Я люблю детей, но у меня плохой характер, я ни с одним мужчиной не смогу ужиться, а просто нагуливать я не хочу…
- Но характер можно изменить. Ты сможешь отказать себе в чем-то, если это «что-то» будет неприятно любимому человеку?
- Не знаю… Я еще никого не любила. Я, наверное, любила только себя.
- Если тебя отпустят, как ты собираешься жить дальше? Продолжать то, что было?
- Нет. Здесь достаточно времени, чтобы подумать… Сейчас самое главное отсюда выйти. Потом – получить паспорт и устроиться на работу.
- Ты понимаешь, что у тебя почти нет шансов найти работу? Как будешь учиться?
Капитан:
- В исправительно-трудовой колонии дают рабочую специальность и общее образование.
Лена (о нем):
- Это наш самый хороший воспитатель…

Свидание окончено. Спускаемся вниз. Пока просматривают посылку, мы с Леной стоим у железных ворот, в которые ее сейчас уведут. Толстенные решетки со всех сторон, охранники в пятнистой форме. И маленькая смешная девчонка. Старательно накрашенные реснички… Что-то ждет? Сумеет ли она преодолеть силу круга, в который попала – то ли волею судьбы, то ли собственной глупости?... Сверхчеловеческих сил в ней не чувствуется…

А повидло вернули. Нельзя – из него здесь делают брагу.


III. Детдом: «отдам последнее…»

Следующая дорога – в детдом.

В детдоме смотрят рекламу. Вездесущие рекламные агенты и по организациям не ленятся пройти, добрались и сюда. Представитель американской фирмы демонстрирует работу и устройство пылесоса-воздухоочистителя. Показывает увеличенные в 2000 раз фотографии всякой мерзости, населяющей бытовую пыль. Через пять минут начинаешь остро ощущать, что жизнь без этого пылесоса просто ужасна, полна смертельной опасности и, чтобы спастись, тебе этот пылесос необходим немедленно! Тем более детдому, где вши и дизентерия плодятся прямо из ниоткуда.
Но увы, 10 миллионов для детдома, не имеющего средств на одежду, канцтовары, журналы для детей, не получающего зарплату с июля, и прочее, и прочее – сумма немыслимая.
Так что, повздыхав о дивном пылесосе и неразрешимых материальных проблемах, мы с Антониной Анатольевной А. переходим к вопросам, составляющим содержание ее работы.

Задача социального педагога, по ее словам, заключается в воспитании полноценной личности, способной адаптироваться к обществу. Прошу ее раскрыть это заключение и спрашиваю:
- Какой конкретный образ этой личности в данном случае (в детдоме), к приспособлению в каких слоях далеко не однородного общества готовят они своих воспитанников? Средства достижения этой цели?...

После встречи с Леной осталась мысль – для многих так называемых «неблагополучных» детей детдом – это последняя черта, тончайшая грань, отделяющая от бездны все той же «синей ямы», где-то между решеткой и подземным переходом. Конечно, важно, что дети едят, носят, но не менее важно и что они думают, осознают ли свои цели и реальные шансы, умеют ли соизмерять потребности с возможностями. Деталь: когда Игорь Борисович рассказывал о своей поездке, дети спрашивали: как там кормят? Во что Лена была одета? Но никто не спросил о ее душевном самочувствии…

Начинаем разговор с этой конкретной судьбы. По характеристике Антонины Анатольевны, девочка – лидер: способная, обаятельная, нормально развитая. Что ее ждет, когда она выйдет? В детдом ее уже не возьмут по возрасту. Шансов устроиться на работу практически нет! Уехать куда-то, сменить окружение – тоже. Не получится ли, что придя, она весело отпразднует возвращение – и все начнется сначала? Старые «друзья» не дадут возможности начать «новую жизнь»… Единственный, кто может закрыть от прошлого, - это муж, если такой найдется, несмотря на ее опыт. Если она сама действительно захочет что-то изменить в себе…
- Как дети реагируют на то, что она попала в тюрьму?... Героем никто не считает, - говорит Антонина Анатольевна, и продолжает:
- Душа обо всех болит. Какие круги общества? Дай бог, чтобы смогла себе на кусок хлеба заработать, получить рабочую специальность. Только один мальчик из сегодняшних воспитанников может дойти до института при желании.
Розовых замков не строим. Детдом должен заменить семью по мере сил, поэтому стараемся приучать детей видеть обычные бытовые заботы, решать житейские проблемы. Вот говорю – денег нет, надо хлеб испечь и т.п.. Чтобы умели обслужить себя – постирать, чтобы не вышли в жизнь совершенно неприспособленными.
Ориентиры – нормальный заработок, уютное чистое жилье, забота о ближнем, благополучная семья, умение работать…
Занимаемся арендой их квартир, списываемся с учебными заведениями. Вот две девочки заканчивают в этом году девятый класс, ищем, куда их пристроить. Одна уже определилась – Вероника П. Она любит животных, будет звероводом, в деревне не пропадет. Марина М. еще не определилась. Проводим большую работу по изучению склонностей, интересов, возможностей детей. Для тех, кто действительно будет стараться учиться – последнее отдам…

- И долго вы сможете отдавать последнее? В этом году две выпускницы, малыши подрастают, за ними придут следующие. Не получится, что они будут относиться к этому, как к должному? Привыкнут к мысли, что мир обязан им подать, надо только вовремя сказать: «Я тоже хочу…»? Конечно, дети не виноваты, но и «мир» не виноват в том, что они оказались здесь. Милость общества не беспредельна. Когда жизненный уровень трудящегося населения падает, чьи дети тоже не видят ни масла, ни мяса, ни фруктов, люди во многом отказывают себе… Содержание тюрем и детдомов ложится бременем в виде налогов на те же плечи, все это не способствует щедрости… В здоровом обществе человек, бросивший ребенка на произвол судьбы, презираем, а у нас количество сирот при живых родителях растет катастрофически. Чем это объяснить? Может быть, именно излишним «милосердием» общества? Снисходительностью к пороку?
- По статистике, в детдом попадают большей частью дети детдомовцев. И у нас такие есть.
- Где-то писали об эксперименте, результат которого показал, что обезьяна, выросшая в искусственных условиях без матери, лишена материнского инстинкта. Она не защищает своего детеныша, а проявляет агрессивность по отношению к нему.
- В отношении потребительской психологии… Мы стараемся сделать все, чтобы избежать ее. Но ведь в один день от этого не избавишься. «Миру» они себя не противопоставляют, в детдоме им все нравится. Окрепли физически и душевно. Что трудно в детдоме, почему бегают? Бегали только трое старших – у них уже развились потребности, которые они здесь удовлетворить не могут. Они и убежали, а остальные никуда не бегают. Они еще помнят свою недавнюю жизнь. Но благодарности ждать не приходится. Я поняла, что на благодарность способен только человек очень высокого духовного, нравственного уровня…

IV. Общество: В поисках идеала

Мечтая о своем «солнечном граде», о коммунизме, его строители – деятели начала века, четко определили личность его будущего жителя, вычленили черты необходимые, которые нужно развивать, и черты неприемлемые, которые должны быть искоренены. Определены классы, категории, подлежащие безжалостному уничтожению. Семья с ее частнособственническими интересами также является препятствием. Разрабатывается программа разрушения семьи, воспитания государственного человека. Наиболее радикальные переустройщики жизни считают идеальным вариантом отбирать детей у родителей прямо после рождения. И помещать их в государственные питомники, где без помех будет делаться нужный человек...

«Солнечного града» мы не увидели, но эта часть утопии у нас перед глазами. Чтобы осознать, что такое общество и законы его развития, требуются годы работы. Большинство себя таким трудом не обременяет, для него понятие сводится к сфере своего непосредственного окружения (сверстников в школе, например). Это и есть «общество», те самые "все", которые диктуют нормы поведения и прочее – и семья, родители бессильны противостоять силе этого «общества».

Авторитет семьи разрушен, интересы семьи всегда на последнем месте. Только немногие семьи являются исключением.

Назвав «свободной любовью» беспорядочное скотское спаривание, опошлили саму любовь – святая святых человеческой жизни.

Процесс распада продолжается и продукты его – тюрьмы и детдомы, брошенные старики и дети.

Проект «Солнечного града», к которому мы идем сегодня, еще не нарисован.
Но уже ясно одно – начало оздоровления общества возможно только с началом восстановления престижа семьи. На государственном же уровне, как когда-то программа разрушения, должна быть выработана не менее четкая программа восстановления, укрепления - и средства осуществления этой программы.

Разумеется, нельзя оставить без поддержки «неблагополучных» детей. Если они, не зная ничего другого, пойдут воровать и попрошайничать, обществу лучше не будет. Нужно сделать все возможное, чтобы привить им вкус к нормальной трудовой жизни, включить их в здоровую часть общества.
Также и с вопросом трудоустройства освободившихся из мест лишения свободы – перекрывая им все ходы к нормализации жизни, мы не защищаем себя.

Наверное, сегодня вся беда в том, что много говоря о развитии личности, мы не знаем – какого человека хотим воспитать, какое общество построить.
Человека свободного, не скованного никакими ограничениями? Но последнее десятилетие показало, что свобода под силу не каждому.
Свобода без внутреннего чувства ответственности, без уважения к чужой свободе – что уже самоограничение – это чистое разрушение. Беспредел…


1996


Послесловие - 12 лет спустя…

Лена не дожила и до 20 лет.
Не знаю, как она жила, выйдя из тюрьмы.
Несколько раз я видела ее. Увидев на улице, она сама ко мне подошла – я ее сначала и не узнала. Очень душевно со мной разговаривала – как с близким человеком.
Мальчика родила… Через некоторое время он тоже оказался в том же детдоме.
Саму Лену нашли в колодце – убитой. Говорят, собутыльники убили. Подробностей не знаю.
В том же колодце, чуть раньше, нашли убитой другую девочку из детдома, одну из самых старших, из тех самых «беглянок»… Ее ребенок тоже уже к тому времени занял место мамы в детском доме...

Государство, как видим, занялось восстановлением семьи. Но, перефразируя известную поговорку: строить – не ломать…