Ассоциации

В то время я работала главврачом собачьего приюта. Впечатления незабываемые. Но одно событие я забыть при всём желании не смогу, шрамы на руке напомнят.
Привёз мужчина нам серо-мраморную догиню. Красавицу. Изящную и нежную. И ласковую. Не глядя на собаку, сунул мне поводок в руки. На вопрос, из-за чего отдаёт, сказал, что жену покусала. Махнул рукой, и пошёл, не оглядываясь.
Мы не поверили. Уж больно ласковой была догиня. Оставлять её в приюте, такую всю изящную и нежную, не хотелось. Условия там были жуткие. И я взяла её к себе домой на время, пока не найдутся для неё новые хозяева. Меня она сразу стала считать за главного. Слушалась почти идеально, а если даже немного артачилась, стоило ей показать поводок, ремень или прутик, становилась шёлковой. Прожила она у нас несколько дней. И с детьми была обходительна, и с моей мамой. Привычка у неё была интересная - любила она возвышаться над людьми. Забиралась на подоконник, укладывалась там, и царственно взирала на всех. Надо ли говорить, что на полу она не спала принципиально. Не царское это дело!
Как-то утром я проспала на работу. Ещё можно было успеть, но собиралась я бегом. И вот уже можно выходить, но я замечаю, что постельное бельё не убрала, а догиня уже возлегает на нём. Непорядок, надо убрать! И я пытаюсь выдернуть из-под неё простыню. Не тут то было! Догиня начинает рычать и скалить зубы. Не беда! Существует проверенный способ - показать ремень. Я оглядываюсь, но ничего подходящего не вижу. Искать некогда. И тогда я беру тряпочный поясок от халатика, замахиваюсь им. Кто ж знал, что эта стерва отличает, что может причинить ей боль, а что нет? Она взвилась, подскочила вверх. Её морда оказалась на уровне моей поднятой руки, которую она полностью захватила в свою немаленькую пасть. И стала с рыком её жевать. У неё перевес. Центр тяжести выше, поражающий фактор (зубы) тоже выше. И бояться ей нечего, а у меня дети тут же, на диване, у неё в ногах. Выдерни я руку, где гарантия, что она на детей не переключится? А те маленькие. Сыну полтора, дочери три с небольшим. Стоим. Я пытаюсь ухватить её за гладкую шею без ошейника свободной левой рукой, а она жуёт. Один раз вроде ухватила, сразу выдернула правую руку, методично превращаемую собакой в фарш. Но шея оказалась скользкой, я её не удержала. Сделала попытку ухватить обеими руками, но собака снова поймала мою правую руку и стала её дожёвывать. Наконец, мне удалось стянуть её на пол, и тут уже справиться с ней было делом техники. Схватила крепко, не помню, правда, как я смогла её обеими руками держать, но видно, очень надо было. Снова стоим. Но она пытается вырваться. Докричалась до мамы, та прибежала. Принесла намордник и поводок с ошейником, увела в другую комнату. Там догиня моментально успокоилась. Мама приходит ко мне. Я рассматриваю свою распухшую в два раза руку (потом посчитала - 38 дырок) и говорю: - Кажется, надо ехать зашиваться.
И тут дочка, которая до этого хоть и переживала за меня, но вела себя тихо, вдруг заходится в рыданиях. Я, забыв о своей руке, к ней.
- Что с тобой?
А она показывает на свои любимые зелёные колготки с белыми крестиками, которые я накануне долго и упорно зашивала (любимые ведь!) и всхлипывая, умоляет меня: - Мамочка, не езди! Ты же будешь, как колготки!
 Тут я снова забыла про свою руку. Не до того было. Хохотала.