Эзотерика Фёдора Тютчева

Эзотерика Фёдора Тютчева

 Часть 1. ЗОЛОТО МОЛЧАНИЯ

 ***
Как над горячею золой
Дымится свиток и сгорает,
И огнь, сокрытый и глухой,
Слова и строки пожирает,

Так грустно тлится жизнь моя
 И с каждым днём уходит дымом;
Так постепенно гасну я
 В однообразье нестерпимом!..

О небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле,
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы – и погас!

Несмотря на некоторую архаичность лексики Тютчева, сдобренную, впрочем, точностью её употребления, стихотворения поэта удивительно современны. Человек как жил "в однообразье нестерпимом", так и живёт по сей день. Не помогает даже повсеместно растущая индустрия развлечений. Однообразие настигает человека уже в детском саду. Дом – детский сад – дом, затем дом – школа – дом, затем школа сменяется вузом, затем вуз сменяется работой и т.д. Конечно, везде случаются маленькие, выходящие вон из ряда события, но всё это – тоже ненадолго. Даже жизнь поэта, несмотря на большее разнообразие, мало чем отличается в этом смысле от жизни обычного человека. Разве что поэт переживает такой замкнутый круг намного острее. Ему страшно, что он "гаснет". Тютчев сравнивает свою жизнь с медленно сгорающим свитком, на котором записаны мысли и строки. "Угасание" жизни поэта следует понимать двояко: как угасание "временное", всецело обусловленное длящимся нестерпимым однообразием, и как угасание эзотерическое, постепенное угасание биологической жизни.

– Как же так? – возмутитесь вы. – Ведь рукописи не горят! Но свиток со стихами и не горит у поэта. Он… дымится. А поэту не хочется быть рукописью. Он хочет быть звездой. И всё своё "нестерпимое однообразие" отдать за один миг яркого, человеколюбивого горения. Сгореть, в эстетике Тютчева, "гуманнее", нежели долго тлеть. И, я думаю, многие предпочли бы жизни долгой, но однообразной, жизнь короткую, но яркую, как метеор. И не дышать собственным дымом. Кто же не хочет "настоящей" жизни?!

И тогда герой Тютчева совершает свою знаменитую эскападу, найдя убежище от унылой и однообразной внешней жизни… в себе самом. Подобно Гамлету, последними словами которого были: "Дальше… молчание", герой Тютчева восклицает то же самое: "Дальше… silentium". Но, если Гамлет с этими словами уходит из жизни, то для Тютчевского героя, наоборот, жизнь только начинается.


Silentium!
 _____________________
Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звездЫ в ночи, –
Любуйся ими — и молчи.

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, – 
Питайся ими – и молчи.

Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, – 
Внимай их пенью – и молчи!..

Человек-улитка – это звучит гордо! Но добровольное затворничество поэта возможно, только когда для этого есть какая-то духовно-человеческая база. Трудно представить себе, например, ушедшего в себя Маугли. Если читать внимательнее, мы не обнаружим в тексте Тютчева прямого призыва к самозаточению. Он только советует не выплёскивать наружу всё самое сокровенное, а, наоборот, хранить всё это в себе. И тут же поясняет, почему так следует поступить: люди могут не понять человека, и всё самое светлое в нём окажется оплёванным, или, в лучшем случае, непонятым. Но, если мы будем читать ещё внимательней, мы поймём, что опасность не только в этом. Нужно дать сокровенному в душе вызреть и взойти. А как это сделаешь "в суете карнавала"?!

В сущности, поэт прямо говорит нам о том, ЧТО нужно таить от "сглаза" – чувства и мечты. Здесь он прав вдвойне. Когда чувства становятся объектом сплетен и слухов, это отравляет жизнь. Более того, чувствам и мечтам, отягощённым злословием, труднее сохранить самих себя. Прессинг мёртвого шепотка вокруг любви вынуждает любящих защищаться, тратить дополнительные силы на преодоление последствий огласки. Это особенно актуально, если кто-либо из любящих несвободен. Знаменитое стихотворение Тютчева очень полифонично. Поэт пишет: "…лишь жить в самом себе умей…". И действительно: интровертов, людей, умеющих расширять свою душу до целой вселенной, гораздо меньше, нежели экстравертов. Чтобы познать мир эзотерически, нужно поглубже заглянуть в самого себя! А лучше всего делать это ночью:

Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи…

Фёдор Тютчев всегда отдаёт предпочтение ночи, в духовном плане. Это сейчас у многих людей ночь больше ассоциируется с прожиганием жизни в казино и ресторанах. Во времена Тютчева городские ночи были тише, а дни воплощали в себе бестолковость суеты. Если добавить к этому тот факт, что Фёдор Иванович днём напряжённо работал на русское государство и не мог заниматься "жизнью в самом себе", не приходится удивляться тому предпочтению, которое он оказывал тихой ночи.

Это стихотворение Тютчева и сейчас звучит, повторюсь, по своему смыслу, а не по лексике, очень свежо. В нём есть, помимо всего прочего, бессмертная строка, благодаря которой оно никогда не умрёт. "Мысль изреченная есть ложь". Эта строчка стала одним из наиболее часто цитируемых не только в литературе, но и в повседневной жизни афоризмов. Что не удивительно: это одна из самых загадочных фраз во всей мировой литературе.

Практически все классики, наши и зарубежные, зачитаны до дыр. Но многие ли из них поняты и осознаны? Сильно в этом сомневаюсь. "Прочитывается", как правило, только то, что лежит на поверхности. В случае с данной тютчевской фразой читатели, как правило, "снимают" только пенку, наиболее общий смысл. То, что слова неспособны передать всё богатство человеческой души, весь сокровенный смысл движений сердца. Именно поэтому мысль человеческая есть "полуправда", а полуправда часто хуже откровенной лжи. Однако есть и другие смыслы этого крылатого изречения, которые остались "в засаде", в тени основного. Кстати, я полагаю, именно "иные" смыслы и обеспечивают живучесть в веках того или иного произведения.

Есть версия, связанная с различным лингвистическим богатством разных языков. И дело даже не в том, что, допустим, английский язык богаче китайского. Просто одна и та же мысль, выраженная на разных языках, обладает разной степенью приближённости к истине. Я не раз сталкивался с подобным явлением как переводчик. Впрочем, не стоит полагать, что мысль, которую "умолчали" и затаили в себе, "правдивее" мысли произнесённой или занесённой на бумагу.

Несомненно, мысль, нашедшая своё пристанище на бумаге, может быть "лжива" ещё и потому, что художник пишет в моменты величайшего подъёма духа. Привередливый читатель, наблюдая жизнь писателя в быту, "пока не требует поэта к священной жертве Аполлон", невольно сравнивает "слишком человеческую" жизнь мастера с его творениями и делает неутешительный для писателя вывод, что тот в своих писаниях лжёт. Лжёт по отношению к тому, кем он является в обычной жизни.

Следующая версия заключается в том, что жизнь так быстра, изменения в душе подчас столь революционны, что мысль попросту не поспевает за изменчивостью жизни. То есть изречённая мысль лжива не сразу, а в ближайшей перспективе. Мы что-то говорим, а через секунду мир уже другой, и высказанная секундой ранее фраза уже отражает наш внутренний мир искажённо. И, чтобы не уводить читателя ещё дальше в лес, то бишь в микромир тютчевских истин, остановлюсь, наконец, на версии, которая лично мне представляется одной из самых важных. "Мысль изреченная есть ложь" потому, что мы часто пытаемся объяснить словами слишком сложные и неоднозначные явления. Явления, которые очень неохотно "ловятся" на простые слова, слетающие, подобно осенним листьям, с языка. Однако и такие явления порой "попадаются на удочку" афоризма, парадокса, метафоры, мифа или притчи. Что и удалось с присущим ему блеском великому русскому поэту Фёдору Тютчеву.

Я думаю, что мысль о "лживости" изречённой мысли пришла к Тютчеву не спонтанно – он ещё не раз, в той или иной форме, возвращался к ней в других стихотворениях, что происходит в тех случаях, когда что-то занимает человека всерьёз и надолго. Например, в стихотворении "Фонтан" Тютчев восклицает: "О смертной мысли водомёт!". Поразительно! Поэт верит в бессмертие души, но отрицает бессмертие мысли. Для меня это тем более удивительно, что я придерживаюсь прямо противоположных взглядов. И даже могу проиллюстрировать вам, почему Тютчев не прав. Например, я не вижу ничего в будущем, что помешало бы жизни в веках вот этого изречения Сократа: "Я знаю, что ничего не знаю". Разве что самоуничтожение человечества может положить конец и этой фразе. И то, она должна будет сохраниться в так называемом информационном поле Земли. Но может быть, Тютчев говорит нам вовсе не об этом? Для пущей наглядности приведу это замечательное стихотворение целиком.

  Смотри, как облаком живым
 Фонтан сияющий клубится;
  Как пламенеет, как дробится
 Его на солнце влажный дым.
 Лучом поднявшись к небу, он
 Коснулся высоты заветной –
 И снова пылью огнецветной
 Ниспасть на землю осуждён.

  О смертной мысли водомёт,
  О водомёт неистощимый!
  Какой закон непостижимый
 Тебя стремит, тебя мятёт?
  Как жадно к небу рвёшься ты!..
  Но длань незримо-роковая
 Твой луч упорный, преломляя,
 Свергает в брызгах с высоты.

  <1836>

  Какое великолепие красок! Какое изысканное сравнение! И даже архаичное "длань" здесь работает, как неологизм: "длань" – это "то, что длится". Честно говоря, я почти убеждён, что поэт говорит здесь о смерти. Это её "длань незримо-роковая" обрывает человеческую мысль. Но почему я так уверенно называю Тютчева эзотериком? Да потому, что эти строки можно трактовать и по иному. "Длань незримо-роковая" – это рука Господа Бога, это тот невидимый потолок, дальше которого человеческой мысли идти просто опасно. Разум человека не готов охватить и осмыслить непостижимое, и всё это чревато гибелью разума. Проще говоря, безумием. Тютчев – убеждённый агностик. Он верит в непостижимость мира. Как постичь непостижимое?


  Часть 2. СТИХИАЛИ ДУШИ

  О чем ты воешь, ветр ночной?
  О чем так сетуешь безумно?..
  Что значит странный голос твой,
  То глухо жалобный, то шумно?
  Понятным сердцу языком
 Твердишь о непонятной муке –
 И роешь и взрываешь в нем
 Порой неистовые звуки!..

 О, страшных песен сих не пой
 Про древний хаос, про родимый!
 Как жадно мир души ночной
 Внимает повести любимой!
 Из смертной рвется он груди,
 Он с беспредельным жаждет слиться!..
 О, бурь заснувших не буди –
 Под ними хаос шевелится!..

  Фёдор Тютчев остро чувствовал стихийность бытия, будучи, в этом смысле, предтечей Александра Блока. Как и Блок, он пытался противопоставить атакующим его стихиям порядок в быту и космос в творчестве. Мне кажется, Тютчеву здорово повезло, что он находился на дипломатической службе за рубежом: он, человек, слышащий стихии, не спился, с достоинством вынес смерть любимой женщины и дожил до глубокой старости, напоследок подарив нам несколько истинных шедевров, не уступающих лучшим образцам его лирики.

  Фёдор Тютчев – пожалуй, первый русский писатель, дерзнувший писать о непонятном, невыразимом, осмелившийся задавать вопросы, на которые он не знал ответов. И стихотворение о воющем ветре в этом смысле – очень "тютчевское" произведение. Поэт почему-то исходил из того, что человек и окружающая его природа должны быть едины, он, можно сказать, был убеждённый пантеист.

  Откуда, как разлад возник?
  И отчего же в общем хоре
 Душа не то поёт, что море,
  И ропщет мыслящий тростник?

  Мне, честно говоря, не совсем понятно, отчего поэт решил, что человек и природа должны "петь" в унисон? Оттого, что человек – часть природы и "венец творения"? Однако "разум" и "душа" природы не имеют ничего общего с разумом и душой человека! Постоянство природы призрачно: какой-нибудь вулкан спит тысячу лет, а потом ни с того ни с сего вдруг, как дракон, начинает извергать огонь. Здесь, на мой взгляд, важно понять то, что Тютчев именно лирик, а не философ, хотя некоторые его творения, без сомнения, можно отнести к философской лирике. Пушкин, как мыслитель, по-моему, гораздо убедительнее. Просто Тютчеву удались некоторые афористические парадоксы ("умом Россию не понять", "мысль изреченная есть ложь", "природа – сфинкс", "нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся"), и это закрепило за ним славу поэта-философа. Тем не менее, стихотворение "О чём ты воешь, ветр ночной" настолько поэтично, настолько необычно по замыслу, что невозможно стряхнуть с себя его изысканное очарование! Ветер у Тютчева одушевлён; это – голос самой природы. Ветер "понятным сердцу языком/ твердит о непонятной муке". Вслед за ним то же самое твердит нам сам поэт, и тоже "понятным сердцу языком". "Ученик" ветра, он пытается поведать нам о сладкой мучительности своих ночных бдений.

  Надо сказать, что отношения поэта и ночи достойны, пожалуй, отдельной диссертации. Тютчев боготворит ночь, как любимую женщину. Он называет её "ночь святая". Одновременно он страшится окунуться в хаос мироздания, особенно чутко ощущаемый ночью. "И нет преград меж ей и нами – вот отчего нам ночь страшна!" В стихотворении о воющем ветре поэт умоляет ветер: "О, страшных песен сих не пой/ Про древний хаос, про родимый". Но запретный плод сладок, и потому так трудно им не соблазниться: "Как жадно мир души ночной/Внимает повести любимой!". И страшно, и сладко, и некому руку подать... В сущности, душа поэта жаждет вернуться в первоначальную стихию, из которой пришла в этот мир. Веком позже этот неумолкаемый зов в первородный хаос блестяще опишет в своей прозе Говард Филлипс Лавкрафт.

  Наверное, можно трактовать этот порыв, как устремление в Единое, к Богу... Парадокс: слиться с Творцом подчас мешает человеку то обстоятельство, что он, человек... живой. Как ни крути, а жизнь и Бог, как говаривал Пушкин, "две вещи несовместные". Конечно, жизнь легко и бесповоротно "лечится" умиранием, но вот вам ещё один парадокс: это желание слиться с Беспредельным сильнее всего в человеке именно тогда, когда он ещё полон сил и страшно далёк от роковой черты. Именно тогда страх покинуть этот мир и мистическое желание уйти из мира равновелики. И не случайно апокалиптический "Последний катаклизм" несёт у Тютчева такое жизнеутверждающее и оптимистическое звучание:

  Когда пробьёт последний час природы,
  Состав частей разрушится земных.
  Всё сущее опять покроют воды –
 И Божий лик отобразится в них...

  Вообще, стихии и беспредельное – это, наверное, больше тема музыки, нежели литературы. Подкинь идею о говорящем ветре, например, Шопену – не сомневаюсь, он сумел бы ответить музыкой на все мучительные вопросы души. Но Тютчев был поэтом. Он знал, что немецким романтикам, в частности, Новалису, удавались такие мистико-философские произведения, как проникновенные "Гимны к Ночи". К тому же, он сам жил в Германии. И спасибо ему за эту веру в себя как поэта – благодаря ему русская поэзия обогатилась бессмертными произведениями.

  Ещё одно "знаковое" стихотворение Тютчева удивительно тем, что автор удерживает в нём многополюсный взгляд на мир: и сверху, и изнутри.

  Как океан объемлет шар земной,
  Земная жизнь кругом объята снами;
  Настанет ночь – и звучными волнами
 Стихия бьет о берег свой.

  То глас её; он нудит нас и просит...
  Уж в пристани волшебный ожил челн;
  Прилив растёт и быстро нас уносит
 В неизмеримость тёмных волн.

  Небесный свод, горящий славой звездной,
  Таинственно глядит из глубины, –
 И мы плывем, пылающею бездной
 Со всех сторон окружены.

  Это надо было увидеть, за сто лет до полёта первого человека в космос! Действительно, великий Океан словно бы "обнимает" свою возлюбленную, Землю. Очень чувственное стихотворение! Причём его чувственность... духовна! Строка "земная жизнь кругом объята снами" – многосмысленна, это величественная иллюзия "спящей" вселенной, окружающей человека. Люди засыпают, но зато просыпается стихия, зовущая человека в неизведанное. Днём голос души заглушает суета сует, зато ночной "эфир" чище, изредка волнуемый редкими собаками да петухами, вот и вызревает душа поэта в молчании вселенском, вот и сливается она с мирозданием. И непонятно у Тютчева, что преобладает в этом слиянии – торжество или страх. Как бы там ни было, Фёдор Тютчев, с его "мыслящим тростником", вполне заслуживает быть названным "русским Паскалем". Его мироощущение, дошедшее до нас в стихотворной форме, очень родственно взглядам великого французского математика и философа.

  Многие читатели подумают, что автор "наговаривает" на поэта, приписывая ему эзотерику – то, чего ещё "не существовало" в природе, поскольку не было названо. Это всё равно, что Гераклиту приписать материализм или Гомеру – сюрреализм. Но я могу возразить на это тем, что каждый поэт, в широком смысле слова – эзотерик. Конечно, сочинения Тютчева страшно далеки по тематике от сочинений, например, г-жи Блаватской. Но он, может быть, первым в русской литературе заговорил о "двойном" бытии. В сущности, разноуровневое многосмыслие произведения и есть эзотерика. И пусть даже Фёдора Тютчева нельзя назвать в полной степени эзотериком, разве это сколько-нибудь умаляет его достоинства? Разве не интересно обнаружить в его произведениях крупинки этой самой эзотерики, как старатели находят крупинки золота в просеиваемой породе? Скажу больше: эзотерика Фёдора Ивановича ценна нам вдвойне, как священная "обмолвка", как песня первопроходца.

  Душа хотела б быть звездой;
  Но не тогда, как с неба полуночи
 Светила эти, как живые очи,
  Глядят на сонный мир земной, – 

 Но днём, когда, сокрытые как дымом
 Палящих солнечных лучей,
 Они, как божества, горят светлей
 В эфире чистом и незримом.


  Часть 3. ЧЕЛОВЕЧЕСТВО  КАК  ГРЁЗА  ПРИРОДЫ


 От жизни той, что бушевала здесь,
  От крови той, что здесь рекой лилась,
  Что уцелело, что дошло до нас?
  Два-три кургана, видимых поднесь...

  Да два-три дуба выросли на них,
  Раскинувшись и широко и смело.
  Красуются, шумят, – и нет им дела,
  Чей прах, чью память роют корни их.

  Природа знать не знает о былом,
  Ей чужды наши призрачные годы,
  И перед ней мы смутно сознаём
 Себя самих – лишь грёзою природы.

  Поочередно всех своих детей,
  Свершающих свой подвиг бесполезный,
  Она равно приветствует своей
 Всепоглощающей и миротворной бездной.


               17 августа 1871


«Всё времени жерлом пожрётся – и общей не уйдёт судьбы», – предупреждал нас о неизбежном ещё Гавриил Романович Державин. Тот самый, что «в гроб сходя, благословил» совсем юного Пушкина. Как же свободна была мысль человека 18-го – 19-го века! Ему не было дела до «презренной пользы», он не задумывался о том, что его правдивые мысли могут оказать пагубное влияние на психику окружающих. Конечно же, в приведённом выше стихотворении мы видим у Тютчева чистой воды эзотерику – немножко наивную, по поэтичную попытку «всё познать в сравнении». По прошлому распознать будущее. По тому, как наступившее настоящее грезилось предкам поэта далёким будущим. Прошедшей жизни нет места и пространства в нынешней: сосуществование двух разновременных жизненных потоков было бы явлением весьма странным и малопродуктивным. Поэтому погосты, стихи и руины – едва ли не единственное, что мы видим в текущей жизни из прошедшего. Далеко не все памятники архитектуры истреблены людьми и временем, но сегодня уже трудно представить себе жизнь, что кипела внутри этих прекрасных строений до нашего появления на свет. В сущности, культура, как ни печально это сознавать, это одинокие пустынные памятники человеческой жизнедеятельности, из которых уже выветрился навсегда былой дух.

Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаём
Себя самих – лишь грёзою природы.

Получается, память – категория чисто человеческая! Природа, в отличие от человека, живёт забвением. Потому, видимо, у Тютчева и "душа не то поёт, что море". Такая горечь в этой правде и такая красота в этой поэзии, что мы даже не замечаем банальность, с современной точки зрения, ритма и рифм стихотворения. Только интегральное сознание поэта способно обозреть Многоярусный Мир во всей его цветущей сложности.  Таких людей и в 19-м веке, и в 20-м было немного. И залог бессмертия Тютчева не только в глубине его поэтических строк, но и в малом количестве людей с такой глубинной простотой понимания сложности.

Конечно, будет преувеличением утверждать, что во времена Тютчева любая жизнь была своего рода подвигом. Поэт употребляет слово «подвиг» в свете вечности и грядущего истребления следов жизни отдельно взятого человека. Иногда такое разрушение происходит ещё при нашей жизни – ностальгические места детства и юности стираются с лица земли в угоду так называемому «прогрессу». Со временем жизнь меняет свои формы, и то, что было наверху, постепенно оказывается под толщей земли. В случае с извержением Везувия это произошло почти в одночасье. Обычно же процесс это медленный, и потому – щадящий для глаз человеческих. Однако эзотерический взгляд Фёдора Тютчева «вскрывает» невидимость постепенных метаморфоз, прорастает в глубину, связывает бездну верха и низа. Очевидно, что будущая жизнь живёт за счёт прошедшей, иногда, в буквальном смысле, как стервятник, питаясь прахом предшественников. И не только не чувствует в этом вины, но и вообще «знать не знает о былом». Обидно, досадно, но таков космический закон, пронизывающий Вселенную. Зато природа «играет в демократию»: она «равно приветствует» пьяницу и трезвенника, культуролога и матершинника, гения и злодея. Ничего личного!

Да два-три дуба выросли на них,
Раскинувшись и широко и смело.
Красуются, шумят, – и нет им дела,
Чей прах, чью память роют корни их.

Как лаконично и, вместе с тем, образно роняет русский классик свои мысли. Ничего лишнего! Каждое слово на месте, каждое слово – говорит, а не просто заполняет стихотворное пространство. Вместе с тем, явственно ощущается перекличка с пушкинским стихотворением «Брожу ли я вдоль улиц шумных»: «И пусть у гробового входа/ Младая будет жизнь играть,/И равнодушная природа/ Красою вечною сиять». Пушкин принимает человеческий жребий с улыбкой. Тютчев же, на мой взгляд, в душе ропщет на такой расклад бытия, но, стоически готов вынести его, как «подвиг бесполезный». Впрочем, теперь мы уже знаем, что подвиг поэта не был бесполезен и задал духовную пищу грядущим векам.


Часть 4. ЭЗОТЕРИКА ЛЮБВИ

Ф. И. Тютчев. Накануне годовщины 4 августа 1864 г.

 Вот бреду я вдоль большой дороги
 В тихом свете гаснущего дня...
Тяжело мне, замирают ноги...
Друг мой милый, видишь ли меня?

Всё темней, темнее над землею –
Улетел последний отблеск дня...
Вот тот мир, где жили мы с тобою,
Ангел мой, ты видишь ли меня?

Завтра день молитвы и печали,
Завтра память рокового дня...
Ангел мой, где б души ни витали,
Ангел мой, ты видишь ли меня?

3 августа 1865

Герой разговаривает со своей возлюбленной, которая находится... на небе. Я помню потрясающее чтение этого тютчевского стихотворения актрисой Малого Театра Еленой Гоголевой. Возможно, я бы получил от чтения великой актрисы только эстетическое удовольствие, если бы незадолго до этого события не потерял маму. Я всё ещё разговаривал с нею;  спрашивал, придя на кладбище, слышит ли она меня. Надо ли говорить, что это стихотворение Тютчева потрясло меня до глубины души! Честно говоря, я даже не ожидал в тот момент, что автор «Грозы в начале мая» способен на такие пронзительные ноты. Возможно, уже тогда во глубине души мне захотелось написать на эти стихи песню. Ибо какая, в сущности, разница, твои, собственные это стихи или чужие, если они конгениальны твоим переживаниям? 

Стихотворение может иметь какие угодно достоинства, но путь его к сердцу читателя окажется непростым, если нам не помогут в этом сходные переживания. Если ты не ощущал в жизни нечто подобное, чувства  и мысли автора могут показаться тебе пустяковыми, не стоящими внимания. И, наоборот, родственность переживаний автора и читателя сообщает иногда стихотворению более глубокий смысл, даже в сравнении с другими произведениями того же автора. Часто приходится слышать о том, что Тютчев был архаичен даже для 19 века, что его лексика, благодаря долгой жизни за границей, словно бы «законсервировалась» на долгие годы и не получила развития.  Я уверен, что это не так.  Многие современные поэты используют элементы архаической лексики как стилистический приём.  Наверное, отношение Фёдора Ивановича к устаревшей лексике было таким же или почти таким же. Во всяком случае, в стихотворении «Вот бреду я вдоль большой дороги…», как и во многих других стихотворениях прославленного классика, нет даже намёка на архаизмы. Есть серьёзные произведения, в которых присутствие таких слов просто немыслимо: они способны испортить решительно всё! В 19-м веке поэты ещё не имели дурной привычки «прятаться» за своим лирическим героем. Поэтому, когда Тютчев говорит «я», мы абсолютно уверены в стопроцентной исповедальности такого стихотворения. Читая Тютчева, приходишь к осознанию: интимная лирика не приемлет архаичной лексики. О переживаниях такого внутреннего накала можно рассказать только живым разговорным языком.

Стихотворение очень современно. Оно созвучно тем людям, кто потерял своих родных и близких,  а кто из нас их не терял? При этом стихотворение абсолютно соответствует нашему нынешнему менталитету. «Психические остатки» творчества гения произрастают на новой почве, подобно дубам Тютчева, выросших прямо на могильных курганах предков. Это и есть наше многотрудное и зыбкое бессмертие. Пример Тютчева подтверждает, что и с «обочины» литературы можно ворваться в её сердце! От всей души сочувствуя поэту, мы, там не менее, понимаем, что он вряд ли взял бы трагическую ноту такой высоты, не случись в его жизни горькой утраты. Переход земной любви в свою небесную ипостась свершился насильственным для души способом. Не случайно в названии стихотворения фигурирует «годовщина». Именно столько, согласно христианской традиции, души ушедших людей ещё пребывают «в пределах досягаемости» для своих родных и близких. На это и уповает в своём знаменитом стихотворении Фёдор Иванович Тютчев. Тютчев и Фет жили и творили долго. Они словно бы продемонстрировали любителям поэзии, что жизнь стихотворца в России не обязана обрываться трагически, как в случае с Пушкиным и Лермонтовым. Хотя злые языки поговаривают, что перед самой смертью Афанасий Фет якобы покушался на самоубийство. Как бы там ни было, и Тютчев, и Фет не избежали на своём пути роковых жизненных потерь. И, поскольку мы здесь говорим об эзотерике, позволю себе высказать странную, но напрашивающуюся мысль: Тютчев и Фет прожили относительно долгую жизнь потому, что «за них» погибли их любимые женщины. Эти две женщины, Елена Денисьева и Мария Лазич, словно бы принесли себя в жертву року, убивающему в раннем возрасте русских поэтов. Зато, благодаря долгой жизни, Тютчев и Фет смогли вывести русскую поэзию 19-го века на новые рубежи. Дальше – даже по сравнению с Пушкиным и Лермонтовым. Дальше – не означает «лучше». Просто им покорились ноты, прежде для русской поэзии недосягаемые. И в этом – непреходящее значение этих подвижников слова для нашей культуры.


ОБСУЖДЕНИЕ "ЭЗОТЕРИКИ ФЁДОРА ТЮТЧЕВА" В ЛАВРОВОЙ РОЩЕ


Владимир Гутковский:

Поэта Федора Тютчева, конечно, уже не спросишь, хотелось ли ему быть услышанным и понятым потомками.

 Александр Карпенко во след многим другим попытался это сделать.

 А ему самому, наверное, важно быть хотя бы услышанным своими современниками с сайта Поэзия.ру.

 Так выразим же ему свою признательность за это небольшое, но содержательное исследование, содержащее и личный взгляд и не тривиальные мысли.

 Смелее!

Александр Карпенко:

Володя, мне просто интересно исследовать творчество русских поэтов - и классиков, и современников. То, что я делаю, это, скорее, не лингвистический, а психофилософский взгляд на лирику того или иного поэта. Понятно, что трудно вжиться в другого поэта настолько, чтобы возникло ощущение, что это он сам о себе рассказывает. Я и не ставлю перед собой таких задач. Это не академические исследования. Для этого, на мой взгляд, нужно посвятить свою жизнь творчеству одного писателя и заниматься исключительно его творчеством. Спасибо за отзыв! Я предполагаю написать о творчестве Тютчева ещё несколько таких глав. Тютчева и Фета, когда я был студентом, нам преподавал Константин Кедров. Именно ему удалось широко раскрыть мне глаза на творчество этих замечательных русских поэтов.

Бубнов Александр:

Александр, прости за вторжжжение )))
 =
 спасибо, получил удовольствие от чтения!
 =
 если уж философский,
 то
 1. не обойдёшься без тютчевских "селений"
 2. и без братьев Карамазовых в связи с этим...
 планируешь?
 жду )))
 сообщишь при случае???

Лика:

Cпасибо Вам, Александр, особенное,
 потому что Тютчев. как и Бунин, для меня очень много значит

 Который год моя подруга московская задает мне этот вопрос - о "мысли изреченной..."
 Мы считаем первый ваш вариант наиболее вероятным

 А вот - не мистика ли? :
 Купила прекрасное издание Его "Лирики" 4 августа 04 года, именно в годовщину:
 "Ангел мой, где б души ни витали,
 Ангел мой, ты видишь ли меня?"
 (140 лет)

 Или...- как молитва:

 "Пошли , Господь, свою отраду
 Тому, кто в летний жар и зной
 Как бедный путник мимо саду
 Бредет по жаркой мостовой"

 А это особенно...

 "Русской женщине"

 "Вдали от солнца и природы,
 Вдали от света и искусства,
 вдали от жизни и любви
 Мелькнут твои младые годы,
 Живые помертвеют чувства,
 Мечты развеются твои"

 Хоть и не мистическое, но....всё же..

 Спасибо за частичку"света и искусства"....
 С уважением
 Лика..

 P.S
 Обидно, что нынче к классике Золотого Века
 отношение не совсем достойное.

 Вот на днях Малахов (молодой) процитировал в своей передаче:
 "Чем меньше женщину мы любим,
 Тем БОЛЬШЕ нравимся мы ей."
 Ну...в какие ворота?
 И никто не возмутился

 И ещё - "отнюдь", Бунин был категорически против его употребления без "не",
 а везде (и на ТВ ) - никто и не исправляет.
 Вот так, увы...

Александр Карпенко:

Лика, бывает, что даже по телевизору люди перевирают классику. Иногда потому, что дилетанты, а хотят казаться знатоками. А иногда что-то с памятью происходит... Наверное, просто излишне нервничаешь, когда говоришь на всю страну. Я как-то в телепередаче приписал слова Достоевского о слезе ребёнка Белинскому. Никто не заметил (передача была музыкальная, а не литературная), но мне было мучительно стыдно.

 Замечательно, что вчитываетесь в чужие стихи и находите в них что-то родственное своим мыслям, состоянию души. Я написал, помимо этого эссе, две песни на стихи Тютчева, одна из которых как раз "Ангел мой, где б души ни витали...". А вторая - "Как хорошо ты, о море ночное". Это стихи, в которых эстетика Тютчева очень близка моему миропониманию. Когда я прочёл их, то очень удивился, что автор - не я:) Решил исправить это маленькое недоразумение и написал музыку. Редко бывает такое внутреннее совпадение. Надо будет записать эти песни на видео и выложить в инете. Спасибо Вам за развёрнутый, душевный отзыв!

Александр Закуренко:

Достаточно внимательно вчитаться в стихотворение, чтобы все стало понятно. Во всяком случае мы это делаем на уроках литературы в школе - и мои школьники все понимают. Кедров, лекции которого слушал и я - прекрасный лектор, но к Тютчеву имеет такое отношение, как Робинзон Крузо к зарождению капитализма в России.
 В любом случае, спасибо, Александр. Думаю, что стихотворение сие совсем иначе читалось бы после Витгенштейна и философов круга имяславцев, а также после понимания апофатики, как метода герменевтики.
 Интересно, например, троекратное молчи в завершение строф - но с нарастающей экспрессией, что само по себе противоречит призыву о молчании, понимаемому дословно.
 Но есть ведь и исихайа...

Александр Карпенко:

Школьники не понимают того, что между строк:) Но это от них и не требуется:) А насчёт Кедрова ты, Саша, зря - он, конечно, не тютчевед, но классическую русскую и древнерусскую литературу знает прекрасно. Или ты думаешь, что авангардисту это не по зубам?:) Но он и не публиковал ничего о Тютчеве. Я говорю лишь о том, что его лекции дали мне некий импульс...

 Да, троекратное "молчи" сейчас воспринимается как скрытая контр-инициация:) А как оно читалось тогда, мне не очень интересно, я же не историк:) Хотя в большой работе, например, в диссертации, конечно, любопытно проследить эволюцию понимания стихотворения. Наверное, нельзя говорить, что сейчас мы понимаем эти стихи лучше. Просто - по другому. А для самого Тютчева обет молчания был профессионально невозможен.