Моя лошадка Полемика и кое - что ещё...

По просьбе Жени Бухвалова.

Конный спорт поневоле...
Я с 1941 года по вине проклятого Гитлера - инвалид.И на очереную ВТЭК (врачебно-тарификационная-экспертная-комиссия по моему по-звоночнику с 1-й группой инвалидности я проходила у профессора Вороновича. И вот именно благодяря его совету я стала жокеем, поехав укреплять свой мышечный корсет конным спортом...Ой. что там было!
А это уже продолжение занятной этой истории-- 2-я часть «ВТЭК и Полемика».
***
Сижу верхом на спокойной Полемике, корсет с меня уже сняли.Счастье!И вдруг… меня что-то подкинуло вверх над моей красавицей лошадкою и бросило на землю. Слава богу, я даже не успев сообразить, что произошло, мгновенно сгруппирова-лась в комочек (с детства имея опыт тренировок «а ля акробатика») и это сохранило меня от множественных переломов.
Все кинулись ко мне. Никто не понимал, почему смирная Полемика вдруг так резко взбрыкнула, сбросив неуклюжего жокея. И только увидев спокойно вышагивавщую рядом с нею козу, всё поняли…Оказалось, что моя любимая родственница по Гороскопу паслась за кустиками и неожиданно попала под задние ноги лошадки.
Смешно. Но ещё смешнее было то, что машину скорой медпомощи из Минска в этот при-город пришлось ждать более часа, распластавшись навзничь под так же вдруг хлынувшим дождём.
Не помню, как меня загрузили в медлегковушку, как мчались мы по корчам и рытвинам сельской дороги. Очнулась я от шока в длинном коридоре 2-й клинической больницы Минска, что у Оперного театра. Свободных мест в палатах не было и меня скинули на раскладушку, матрас которой состоял, как нарочно, из огромных ватных комков…
Боль во всём теле стала невыносимой. Я искала глазами хоть в ком – то внимания к себе. Но ни для кого здесь страдания мои не были трагедией…И я стала орать на весь коридор. Няньки шипели на меня, пробегая мимо с тазами, утками и прочими «пособия-ми»…Отделение травматологии и ортопедии ко всему привыкло.
И тогда я, собрав остатки сил, дотянулась до края тумбочки и столкнула с неё какие-то стеклянные штучки. Они, зычно звякнув, раскатились по полу и заставили поскользнув-шуюся на них няньку позвать врача. Тот глянул на меня свысока своей занятости и звания, буркнул что – то и пошел прочь…
Коридорная ночь на этой проклятой раскладухе стала для меня очередным уроком борьбы за жизнь.
Утром меня осмотрел уже свежий медглаз, пришедший на смену. Я сумела упросить его дозвониться до отдела №100 на Часовом заводе, где тогда в должности главного военпре-да служил мой муж. Тот приехал и перевёз меня в наш ОВГ –432, где мне было оказано самое высокое медвнимание.
И вот я уже в отделении нейрохирургии под опытным взглядом его начальника полковни-ка Шакуро Бориса Аркадьевича. Тут я была, как говорится, своим человеком – корреспон-дент военной газеты КБВО «Во славу Родины»!
Сделаны были срочно рентгеновские снимки моего позвоночника, которые кричали о серьёзных переломах в области L – 4 поясничного отдела с краевым отломом тела позвон-ка. И лечение началось.
Уложили меня на дощатый щит с тонким одеяльцем -- плашмя, как блин на сковородке. Приказали не шевелиться, чтоб ещё более не нарушить порядок в уже травмированном позвоночнике моём, травмированном в июне 1941г. при налёте немецкого самолёта на толпу беженцев.
Лежу, вся в слезах. Шепчу себе в подмогу когда -то вычитанный ответ Карла Маркса на вопрос его младшей дочки Дженни «Папа, а что такое жизнь?». «Жизнь – это борьба», уверенно сказал ей папа. И я сказала себе : --Борись, журналист, не сдавайся! Чем ещё утешиться?
Сквозь боль вспоминаю свой ловкий манёвр с интервью во Дворце спорта – встречу мою с Аллой Пугачёвой в июле этого 1977г. И ещё пуще заливаюсь слезами – без меня материал вряд ли дадут на полосу…
И вдруг на пороге моей палаты – сотрудники мои из редакции «Во славу Родины»! И газе-та у них с моим материалом! Вот оно, лекарство – то самое сильное! И начала я поправ-ляться в обстановке положительных эмоций.

А через месяца полтора мне уже позволили встать, на костыли опираясь. И уже нельзя было мне упустить возможности что-то увидеть и написать.
И вот о чём я написала:

Ракетница и дерматометр…
Итак, меня удостоили чести присутствовать на уникальной операции в отделении ожого-вой хирургии, куда только что привезли солдатика молоденького с обожжённой до кости ногой. Новобранец засунул ракетницу в свой сапог, а она там почему-то загорелась. Очу-мев от боли, парнишка метался между казармой и столовой, не соображая, что надо де-лать. Пока его ловили, сдирали с него сапог…Пока везли в госпиталь…
Наконец бедняга на операционном столе, голенький, беспомощный, исковерканный бо-лью. Идёт процесс пересадки кожи с одного места на другое…Страшное зрелище.
На всю жизнь мне запомнился инструмент – дерматометр! Эдакая металлическая штуко-вина, накладывающаяся на тело. Щелчок, поворот рычажка и – тончайший драгоценней-ший лоскуточек кожи уже на столе! И таких лоскутков надо снять со здорового места не-счастного столько сантиметров, сколько требуется на заплатку обгорелой кожи у него.
Очень быстро я поняла секрет этой спасительной экзекуции. Но ещё быстрее меня, уже сползшую по стене, вынесли из операционной…
***