Паутина

  Вечерело. Сумерки окутали город легкой красноватой паутинкой заката, и кровь по артериям его организма побежала медленней и тише. Машин стало меньше, кое-где они заморгали желтыми, блеклыми еще глазами.
Подростки сбивались в небольшие группы «по интересам». Тусовались обычно на  пустырях, в подъездах – заплеванных, с резким запахом аммиака. Своими длинными тенями и нервным хохотом, они пугали жильцов спальных районов, словно были выходцами с того света.
- Ой, Енот, не могу! Пошли, хоть прогуляемся, а то рвет, как бумагу, -послышался голос, принадлежащий тщедушному пареньку, виснувшему на перилах.
- Пошли, - прошептал его товарищ.
Держась друг за друга и шатаясь, они вышли в потемневший двор, где уже тускло и робко горел одинокий фонарь. Присели на скамейку, по-стариковски шамкая губами. Енот попытался плюнуть, но слюна, похожая на густо взбитый белок, повисла на подбородке. Неверным, дрожащим движением руки он размазал ее по лицу и глухо матернулся.
- Сушняк, - сказал тщедушный.
Он потряс бутылкой, запрокинув ее вверх дном, проглотил последние капли.
- Пойду, из колонки воды наберу, а ты тут не теряйся, я сейчас, - промямлил он и, спотыкаясь, скрылся в серой листве.
- Стой, подожди, я с тобой, - Енот попытался встать, но ноги не слушались, - поскользнувшись, он завалился под гладко оструганное тело скамьи.
- Енот, ты где? – закружился «маленький» вокруг лавки. – А, вот ты где! Уснул, что ли? Ну, давай, вставай!
Послышалось мычание, потом:
- Что, что надо? Мне, прикинь, сны виделись, обалдеть просто, цвета яркие-яркие.
Енот силился открыть глаза.
- Воду принес? – деловито спросил он.
- А как же! На, пей.
Послышались жадные хлюпающие звуки.
- Ух, вроде полегчало.
Енот медленно провел рукой по лицу, будто снимая с него маску, и вдруг залился мучительным визгливым хохотом.
- Ну у тебя и  дик смехов. Ха, прикинь, чего я выдумал, ха-ха!  - засмеялся товарищ Енота. – Я хотел…ха-ха-ха! Я хотел, хотел…
- Что ты сварил, Димыч, повар адской кухни?
- Сварил нормально, дозу не рассчитал маленько, - протянул горестно Димка.
Глаза его закрывались, а в голове стоял шум. Нехорошая боль сжимала сердце.  «Зачем же я так?» - подумал пацан. И мысли его падали медленно-медленно, переливаясь яркими, ядовитыми цветами, как перья у жар-птицы. Собравшись с силами, Димка открыл глаза и смутно, сквозь какую-то пелену увидел – солнце закатилось за крыши домов, и лишь по краям оставалась тонкая полоска багровья. Сознание замутилось. Мягкая, обволакивающая дымка. И только одна картинка стояла в воспаленном мозгу, порываясь раствориться с минуты на минуту: маленький паучок, запутавшийся в собственной паутине, тщетно пытался вырваться, перебирая тонкими быстрыми лапками, увязал все больше и больше, пока не устал бороться, и, конвульсивно сжавшись в комок, затих.
«…В последнее время в нашей области резко возрос уровень детской смертности. Врачи объясняют эту грустную статистику большим количеством несовершеннолетних наркоманов…» - продолжала говорить симпатичная девушка-диктор.
- Коля, а где наш-то? Уже десятый час,  - спросила, оторвавшись от телевизора, женщина в мятом халате.
Высунувшись из-под вороха газет, папаша хмуро промолвил:
- Шатается где-то.
- Ну, хоть ты ему  скажи. В девятый пошел. Дадут вместо аттестата справку.
- А он меня слушается? Пришел вчера – от него куревом несет. Я ему: «Курил?»  А он мне: «Курил и что?»  Придет – ноги повыдергиваю!
- У тебя только один разговор. А чтобы как отец с сыном по-дружески, так никогда!
Отец попробовал было что-то возразить, но мать махнула рукой и вышла из комнаты.
«…Отраву продают практически на каждом перекрестке. Львиная доля наркотиков, попадающих…» - слышалось в опустевшей комнате.