Телега времени

ТЕЛЕГА ВРЕМЕНИ
    — Дед Митяй, а дед Митяй, — смуглый десятилетний мальчуган любопытно сверкнул глазами, — ну, расскажи. Страсть ведь, как интересно.
   Дед Митяй, лишь усмехнулся. Почесав мозолистой рукой всклокоченную бороду, снисходительно посмотрел на мальчишку.
    — Не поймешь, ты, Гришка. Я сам пока не разумею, что сделать надобно. А ну, как не выйдет ничего. Смеха потом на всю деревню.
    — Деда, ну расскажи. — Не унимался Гришка. — Пойму я. Сам ведь говорил, что я у тебя смышленый.
   Старик ничего не ответил, лишь косо взглянул на внука и поднялся с лавки. Внешность у деда Митяя была самая, что ни на есть мужицкая. Густые косматые брови, рыжеватая борода, нос картошкой, и слегка плутоватый взгляд из-под тех самых развесистых бровей. Да и здоровьем его Господь не обделил, недаром самим барином до кузнечного ремесла допущен был и в хозяйской кузнице еще до недавнего времени мехами ворочал.
    — Потом, Гришка расскажу, — потрепал по волосам внука дед Митяй, — самому сначала обмозговать надо. Тут вишь дело, какое — ошибешься в расчетах, потом придется все сызнова начинать.
   Гришка недовольно дернул головой и, обиженно сопя, полез на полати.
    — Не хочешь, не надо. Не больно то и хотелось. — Бубнил мальчуган сверху. — Вот пойду к Степке хромому, мы с ним почище твоего диковинку придумали.
   Дед Митяй улыбнулся.
    — И что же вы придумали?
   Гришка, помялся, но страшная тайна не могла уместиться в тщедушной мальчишеской груди и что есть мочи просилась наружу.
    — Стёпка намедни рассказывал, — не выдержал-таки, Гришка, — что у барина на заднем дворе под дерюгой шарик фошфорный завалялся. Про него видать и забыли уже все. А если его потихоньку стащить да лунным светом наполнить, а потом в избу занести, то луна прямо под потолок и выплывет!
   Старик рассмеялся.
    — Дурак твой, Стёпка. Выпорет его барин и тебя с ним вместе, коли на плутовство пойдете. А барин не выпорет, так я уму разуму поучу. Такую заушину дам, что трое суток в голове трезвон будет.
    — Деда, ну ты что..., — Гришка опасливо отодвинулся ближе к стене.
    — Ишь ты, Луну в избу! Да ты знаешь, сопля, что такое есть Луна и для чего она Господом людям дадена?
   Гришка снова обиженно засопел.
    — Шарик это; светится который.
   Дед Митяй лишь укоризненно покачал головой.
    — Эх, сопля. Шарик светящийся. — Дед Митяй достал кисет с махоркой и бережно высыпал содержимое на потемневший от времени стол.
   
   ***
   
   Уездный помещик Василий Андреевич Голощепкин откровенно скучал. Супруга его Елена Федоровна укатила в столицу, а Василий Андреевич не поехал. Последнее время навевали на него дрему все эти светские приемы и рауты. Первые дни, после отъезда супруги из поместья Василий Андреевич наслаждался тишиной и покоем. Не надо было выслушивать женские сплетни благоверной Елены Федоровны и поддерживать ничего не значащие разговоры о погоде, парижской моде и po&233;sie. Никто истерически не кричал, если Василий Андреевич позволял себе лишку смородиновой наливочки перед сном и позднее возвращение в супружеское ложе. Так ведь и в ложе никого не было, окромя набитой гусиным пухом перины, да стеганного легкого одеяла, под которым в дождливую осеннюю погоду, порой было так прохладно, что Василий Андреевич подолгу крутился, обнимая руками подушку, покуда не приходил благодатный сон. Так продолжалось около недели. И вот Василий Андреевич заскучал. Тоскливо стало на душе помещика, неуютно. Даже отчего-то сердце защемило. И поговорить то толком не с кем, милейшая супруга Елена Федоровна почти всю дворню с собой в Санкт-Петербург увезла, благо дом в столице большой, все поместятся.
    — Пусти бабу в рай: она и корову за собой ведет, — уныло пробормотал Василий Андреевич и вздохнул.
   
   Встав с кресла, Василий Андреевич поглубже запахнулся в теплый халат и выглянул в окно. Осенняя погода тоже не радовала, навевала сплин и отзывалась ноющей болью в суставах. В коридоре раздались шаркающие шаги. Василий Андреевич обернулся и с брезгливость уставился на вошедшую в залу кухарку Исаевну.
    — Барин, извольте в столовую. — Прошамкала беззубым ртом кухарка, — отобедать бы надо.
   Василий Андреевич засунув руки в карманы халата, покачался с пяток на носки, скользнул взглядом по тщедушной фигурке кухарки и едва не разразился потоком брани. С трудом сдержав не к месту вспыхнувший гнев, он коротко бросил.
    — Сейчас приду.
   Кухарка не уходила. Потоптавшись на месте, она начала перекладывать с места на место разбросанные Василием Андреевичем вещи.
    — Исаевна, иди на кухню. — Начал закипать помещик. — Да, и позови мне управляющего, а то я в одиночестве здесь совсем одичаю.
   Исаевна, все так же шаркая по полу не по размеру большими домашними туфлями, удалилась.
   
   ***
   
    — Гришка, подь сюды, помощь нужна.
   Пару минут спустя заспанный Гришка появился в дверях дома. Сладко зевнув, он уставился на деда.
    — Чего надо.
   Только сейчас Гришка сообразил, что дед Митяй возится с той самой телегой, о которой уже месяц намекал внуку, так ничего толком и не рассказав. Посреди двора стояла обычная хлебная телега, или, как мужики ее называют, сноповозка на сотню яровых или восемь десятков озимых снопов.
    — Это та самая? Да деда? — Засуетился Гришка.
   Дед Митяй хитро прищурился.
    — Она. Тащи деготь, смазать надобно.
   Гришка рванулся к сараю, на бегу успев заметить, что все четыре колеса у телеги разного размера и совсем не круглые, а чудно изогнутые.
   
   ***
   Василий Андреевич сидел за столом. Напротив помещика расположился управляющий имением, Тимофей, грузный мужик, с вечно недовольным взглядом и сильно оттопыренными ушами. Тимофей мял в руках картуз, не решаясь приступить к трапезе. Василий Андреевич же, с весьма довольным видом хрумкал запеченным в тесте тетеревом.
    — Ты, Тимофей не стесняйся. Вона сколько всего наготовлено. И картуз свой убери, чай не на посиделках с мужиками.
   Управляющий мелко закивал, выскочил из-за стола и исчез в прихожей. Несколько минут спустя он вернулся и чинно уселся напротив хозяина.
    — Картофлю можно, Василий Андреевич? — Тимофей натянуто улыбнулся.
   Помещик лишь хмыкнул.
    — Можно и картофлю, кто ж запрещает. Только ты не скромничай, вон стерлядка тебе глазки строит, а ты чегой-то к ней так индифферентно настроен.
    — Спасибо, барин. — Промолвил Тимофей и, неумело подцепив ножом, небольшой кусочек рыбы положил его на тарелку.
    — Ну, давай, наливочки оприходуем. — Василий Андреевич подмигнул управляющему и потянулся к графину.
   Тимофей поморщился, с грустью посмотрел, как барин разливает по рюмкам наливку.
    — Нельзя мне, Василий Андреич работы много.
    — Ты мне это брось, — категорично возразил помещик. — Гулять — не устать, а дней у бога впереди много.
   Управляющий вздохнул, грустно посмотрел на помещика и взял рюмку.
    — Давай, не стесняйся. — Василий Андреевич залпом выпил. — Скучно мне братец одному. Пока все не оприходуем, из-за стола не выйдем.
    — Эх, — Тимофей приблизил рюмку к губам. — Запили тряпички, загуляли лоскутки!
   Закусив стерлядкой, Тимофей уже без прежней робости, взял блинчик замотал в него икорки. Глаза управляющего хитро заблестели.
    — Скучно, говоришь, барин? А знаешь, что дед Митяй, кузнец твой бывший, чудо телегу мастерит?
   Василий Андреевич с интересом посмотрел на Тимофея.
    — Ну?
    — Подробностей не знаю, но колеса у нее диковинные, погнутые все. И размером одно другого больше. Я уж и так вызнавал и эдак, а все молчит старый лис. Хотел внука его порасспросить, Гришку, но малец тоже помалкивает.
   Помещик покрутил в руках недоеденное крылышко, положил его на тарелку и снова потянулся к графину.
    — Дед Митяй, мужик башковитый, — задумчиво протянул Василий Андреевич, разливая наливочку по рюмкам. — Порой такие штуки придумывал, Кулибин бы обзавидовался. Только на кой ему телега эта сдалась? С разными колесами? И почему я ничего не знаю?
    — Я ему так и сказал, узнает, мол, барин про твою самодеятельность, высечет.
    — А он? — Прищурился помещик.
    — А что, он? Говорит опробывание сперва провести надобно. Мол, штука опасная может получиться.
    — А мы вот, Тимофей сейчас графинчик до дна осушим, еще парочку с собой прихватим и пойдем опробуем.
   Управляющий заерзал на месте.
    — Да, как то боязно мне, Василий Андреевич. Кто ж знает, что дед Митяй удумал. А на такой телеге проедешь, весь зад в синяках будет.
   Помещик привстал из-за стола, наклонился в сторону управляющего. Долго пристально смотрел ему в глаза, наконец, ухмыльнулся. Во взгляде Василия Андреевича мелькнуло лукавство, смешанное с предвкушением очередного необычного приключения.
    — Смелым, Тимофей, Бог владеет, а пьяным черт качает. Вот мы сейчас с тобой как раз между Богом и чертом будем. А там, как масть пойдет. — Подытожил помещик и, слегка качнувшись, погрозил кому-то неведомому пальцем.
   
   ***
   
    — А как она действует? — Гришка, разинув рот, смотрел на телегу. — Деда, куда ж на ней уехать можно? Далеко и не сможешь, все кости отшибешь.
   Дед Митяй деловито ходил вокруг телеги, подкручивая и подмазывая ось и колеса. Реплики внука он пропускал мимо ушей, не до того было.
    — Дед, ну расскажи, — не унимался Гришка.
    — Эх, — дед Митяй, наконец, обратил внимание на внука. — Понимаешь, Гришка, телега времени это.
   Гришка застыл, непонимающе хлопнул ресницами, почесал кончик носа.
    — Телега чего?
    — Времени...
   Дед Митяй хотел продолжить, но тут его внимание привлекла странная процессия, под мелким моросящим дождиком двигающаяся в их сторону.
   Возглавлял шествие помещик Василий Андреевич Голощепкин, держащий в руках литровую бутыль, за ним покачиваясь, плелся управляющий, позади всех семенила Исаевна.
    — Проболтался, Тимофей, — горестно вздохнул дед Митяй.
   
   Ну! И что у вас здесь прр-роисходит? А? — Рыкнул изрядно поддатый помещик. — Чё эт за хрень смастерил? Почему я ничего не знаю?
   Дед Митяй потупил глаза.
    — Не лютуй, барин. Я телегу времени хочу сделать.
   Василий Андреевич подошел к деду Митяю, обнял его, расцеловал в обе щеки, щедро дохнув свежим перегаром.
    — Разве я лютовал, когда, дед Митяй? Да ты мне, как отец родной! Я же на твоих механических игрушках вырос.
   Дед Митяй открыл было рот, но помещик заставил его умолкнуть подняв обе руки вверх.
    — И не говори, ничего. И слышать ничего не хочу! Знаю, опробовать решил без меня, дабы беды никакой не приключилось. Но ты уж прости меня, дед Митяй, я с тобой вместе опробовать буду!
   Василий Андреевич на секунду умолк и осмотрел присутствующих.
    — Стоять! — рявкнул помещик, заметив, что Исаевна бочком двинулась обратно к барской усадьбе. — Ты енто, куды?
    — Василий Андреевич, холодно здесь. Зябко. Я женщина старая, что мне в мужские дела лезть. — Заискивающе затараторила Исаевна.
   Помещик подошел к кухарке, приобнял ее одной рукой, второй же занырнул в корзинку, которую держала Исаевна. Выудив оттуда куриную ногу, он со смехом протянул ее старушке.
    — Холодно, говоришь? Где голодно, там и холодно! На, перекуси. Согреешься.
   Исаевна обиженно надула губы, но куриную ногу взяла.
   
   ***
   Сбивчивый рассказ деда Митяя слушали долго. За это время успели предостаточно оприходовать наливки. Приложилась даже Исаевна, от которой никто не ожидал такой прыти.
    — Холодно, — оправдывалась Исаевна, в очередной раз, приложившись к наливочке.
    — Значит, что у нас получается? — Василий Андреевич, выслушав длинную речь деда Митяя, казалось, даже слегка протрезвел.
    — Что если в эту хрень, — помещик кивком указал на телегу, — впрячь жеребца, да разогнаться, как следует, то можно в прошлое попасть?
    — Можно, — кивнул дед Митяй. — А можно и в будущее. Кто ж разберет.
    — А расчеты, расчеты где? — Вмешался в разговор Тимофей. Выкатив глаза, размахивая картузом, он выглядел достаточно комично.
    — А мне расчеты не нужны. — Гордо поднял голову дед Митяй. — У меня интуиция.
    — Это он чего сейчас сказал? — повернулся к помещику управляющий.
   Василий Андреевич загоготал, похлопал Тимофея по плечу.
    — Дед Митяй не так прост, как ты думаешь. Он и грамоту разумеет, и такие вещи может выдумать, что Кулибин со своими часиками, в коих гроб Господень является, отдыхает просто.
   В небе громыхнуло. Мелкий дождик, на который никто уже не обращал внимания, превратился в ливень, как молодой, несмышленый щенок незаметно для всех вырастает в огромного цепного пса.
    — Повторяю. — В очередной раз забубнил дед Митяй. — Разница в размере и форме колес, создает тряску, вибрацию. А в каждом времени есть свои колебания, трясучки то есть. И если, как следует встрястись, и попасть на содрогания характерные для другого времени, можно там и оказаться.
    — О! — Поднял палец, Василий Андреевич, — вишь, как загнул! Самородок.
   
   ***
   
   Телегу перевезли к барскому дому, подальше от любопытных глаз. Запряженный Сивый недовольно фыркал, втягивая ноздрями воздух.
    — Так, Тимофей, а ну-ка полезай в телегу. — Василий Андреевич был непреклонен.
   Управляющий вздрогнул.
    — Страшно, барин. А ну как вправду сотрясусь.
   Гришка, все это время помалкивавший, не выдержал и запрыгнул в телегу.
    — Давайте, я!
    — Брысь, щенок, — помещик схватил пацана за загривок и скинул с телеги. — Мал еще. Тимофей, ну?
   Управляющей испуганно переминался с ноги на ногу. Неожиданно для всех, к телеге решительно подошла Исаевна.
    — Что, Тимошка, страшно? А ты не боись, либо сена клок, либо вилы в бок. Залезай!
   С этими словами старушка первая полезла в телегу. Горестно посмотрев на барина и отвесив подзатыльник не к месту оказавшемуся Гришке, управляющий уселся рядом с кухаркой.
    — Трогай! — скомандовал дед Митяй.
   Управляющий не шелохнулся. Зажав мертвой хваткой в руках вожжи, он страдальчески глядел на Василия Андреевича.
    — Ну? — скомандовал помещик и хлопнул жеребца ладонью по крупу. Сивый не спеша двинулся. Управляющий, зажмурившись, сидел в телеге, рядом хихикала Исаевна. Дед Митяй взял кнут и что есть мочи стеганул жеребца.
    — Кунь да соболь бежит, а баранья шуба в санях дрожит, — хохотнул Василий Андреевич, разглядывая до смерти перепуганного Тимофея. Телегу тряхануло раз, другой, третий. Внезапно, легкое марево пробежало по управляющему и кухарке. Телегу подбросило еще раз и в ту же секунду, они исчезли. Сивый, продолжал молотить копытами грязь, телега кособочилась и прыгала, но была абсолютна пуста.
   
   ***
   
   Тимофея и Исаевну искали долго. Облазили все овраги, заглядывали в амбары и сараи, но безрезультатно.
    — Знаешь, что? — Абсолютно трезвый помещик поманил к себе деда Митяя. — Телегу ко мне в сарай, под замок. Мальцу своему скажи, чтобы языком не молол. В общем, не было ничего! Понял?
    — Как не понять? — дед Митяй, был обескуражен, пожалуй, боле помещика. — А может ну ее? Разберу и концы в воду?
   Василий Андреевич с минуту постоял, размышляя над словами деда.
    — Я те разберу! — Погрозил он кулаком расстроенному кузнецу. — Ко мне на днях Петр Ильич должен приехать, за карточным долгом.
   На губах барина заиграла улыбка.
    — Вот мы его и прокатим.
   Помещик развернулся и направился в усадьбу.
    — Да и Елена Федоровна скоро приедет, — пробурчал себе под нос Василий Андреевич и быстро зашагал к крыльцу.