Глава 4. То, про что не знал Митя

ПОВЕСТЬ  О  МИТЕ

Глава 4
ТО, ПРО ЧТО НЕ ЗНАЛ МИТЯ

Митя никогда не видел своего отца, то есть наверное видел, но совсем не помнил. Он ушел от них с мамой, когда Мите оставалась неделя до года. Мама кормила Митю одним грудным молоком, его хватало, и мальчик хорошо рос. Жили они тогда семьей втроем, а бабушка – папина мама – Надежда Федоровна жила в соседней деревне со своей сестрой. И вот однажды отец Мити, его звали Николай, объявил маме, что уходит от нее к другой жене, которая ему больше уделяет внимания. В тот момент мама кормила Митю грудью и только заплакала в ответ, но кормить не перестала. Отец собрал быстро вещи и пошел к двери. Маленький Митя уже довольно долго лежал у груди и, видимо, устав сосать, оторвался от своего занятия и глянул на уходящего отца. В это время одна большущая слеза скатилась по маминой щеке и попала прямо в чуть приоткрытый ротик Мити. И вместо сладкого молочка, тот вдруг ощутил солено-горькую влагу у себя во рту и так зарыдал, как будто с этой каплей горечи принял вместе с матерью горечь их общей беды.
Ночью не спал Митя, а у Валентины, его мамы, быстро поднялась температура за 40 градусов и начался мастит. В жару и бреду остаток сознания она оставляла только сыну: меняла пеленки, поила водичкой. Утром пришла соседка и увидела, что надо срочно вызывать врача – молоко перегорело, и Митя остался без еды.
И тут пришла и осталась с ними жить бабушка Надежда – Валина свекровь. Она принесла узелок нехитрой одежды и белья и привела козу на веревке. Стала поить Митю козьим молоком, потом быстро стала добавлять овощи и протертые супы, соки, и дело с ним наладилось.
А вот Валюша болела тяжело: ее взяли в больницу, резали и выводили из нервного потрясения, которое она перенесла. Вернулась она через три недели бледная и худая – одна тень от нее осталась. Но Надежда Федоровна, которую Валя называла мамой, но на "Вы", не охала и не ужасалась, а так же принялась поправлять ее, как и Митю. Она все успевала дома делать: и готовить, и стирать, и убирать, и козу кормить и доить.
Про Николая не говорила долго ни слова, как будто и не было у нее такого сына, а вся переключилась на свою дочку Валю и внука Митю. Скоро Валя стала постепенно отходить: играть с Митей, помогать готовить ему еду, а там и за уборку-стирку принялась. Хуже всего было с едой – ее тошнило почти от всяких запахов, а есть она совсем не могла.
– Ничего, это пройдет, наладится. Это нервное, – успокаивала баба Надя. – Ведь пьешь же ты натощак каждый день святую воду и съедаешь кусочек просфоры или артоса, скоро, вот увидишь, и обычную пищу сможешь есть. А пока вот выпей настой травок – я тебе заварила.
Действительно, постепенно состояние Валино улучшилось, она порозовела и у нее появился аппетит.
– Ну, вот, завтра воскресенье, я с Толиком (моим двоюродным племянником) договорилась, он нас всех в церковь отвезет, чтобы Митю покрестить, да святой воды побольше из церкви привезем.
Тут баба Надя и рассказала Вале, что по деревне болтают, что навели на нее порчу и мужа увели колдовством.
– Но ты знай, что если пойдешь его у тех же колдуний обратно привораживать, да порчу снимать, то погибнет твоя душа. А мы с тобой, на волю Божию положившись, будем постом, молитвой, причастием с врагом бороться. А начать надо с покаяния. Ему, Николаю, свой суд, а тебе только о своих ошибках, промахах, грехах надо будет плакать и исповедоваться. Тогда придет нам помощь. Я тоже за тебя буду каждый день молиться усиленно: благословение возьму – кроме правила утром и вечером, еще акафист Самону, Гурию и Авиву, да по кафизме из Псалтири читать.
– Ой, мамочка. Вы и так все молитесь с утра до ночи, и даже ночью я часто вижу, что Вы строите на молитве.
– Такой уж мой крест – не смогла сына православным воспитать, должна, пока Бог силы дает, вымаливать его. А ты сперва не переусердствуй – молись просто, искренне и, самое главное, постоянно. И Бога благодари за все – Он знает, почему попускает тебе пострадать: тебе надо не по-мирски жить, а по церковному, а это очень трудно – закалиться надо в страдании.
Мало что понимала Валя, но такое расположение и привязанность росли в ней к ее свекрови-матери, что она ей во всем доверяла и веру стала от нее перенимать. Потому что видела, какой эта вера ясной и чистой была.
Больше всего молилась баба Надежда Николаю Угоднику, читала ему канон и акафист, а потом просто разговаривала с ним, как с живым: и совета у него просила, и сомнениями делилась. Как-то раз, спустя два дня после такой молитвы, она и говорит Вале:
– Помнишь, я Николая-то Угодника спросила, как мне правильнее по воле Божией поступить – отпустить тебя на работу (деньги-то в доме нужны) или еще погодить. А сегодня встречает меня мой старый знакомый, бригадир, и говорит, что ему грамотная секретарь-машинистка нужна позарез и можно работу домой еще брать для заработка. Я тебя и назвала. Так что иди завтра к нему – устраивайся. Его Федором Степанычем зовут, ты его знаешь – тетки Дарьи, покойницы, муж.
Так Валя стала работать, а дом вела баба Надя, и с Митей много занималась. Мальчик был очень смышленый и скоро уже знал массу сказок, стихов, любил петь, но и любил слушать церковные песнопения и молитвы, тихонько подпевая. Еще 2-3 годика ему было, а он больше всего любил Псалтирь слушать на ночь. Вот ведь явно ни слова не понимал, а видимо, сердце, душа, потребное там находили!
Когда подрос, бабушка вместо прогулки на старой коляске его до храма в Покровке довозила (еду с собой брала). Это в субботу; ночевала у Шуры, дочери своей церковной подруги, а утром шла с Митей в храм и там его причащала, да и сама часто исповедовалась и причащалась. Бабушка Надежда большая постница была, и духовник ее, старенький протоиерей Петр, ее строго вел, много с нее требовал, хотя, безусловно, очень любил и во многом на нее опирался. У отца Петра было много чад духовных, и приезжали они к нему из самых разных концов страны; но милиция строго за ним следила, поэтому останавливались они в деревне у бабушки Надежды, да у матушки Марии.
Так они жили, и Валентина поняла, что вступила на путь надежды, что муж, если и вернется, то только по молитвам ее самой и его матери; не жаловалась, не смотрела на других мужчин, а во всем жила под руководством своей свекрови.
Однажды, когда бабушка Надежда была дома одна (Вали была на работе, а Митя играл у соседей с мальчиком Сашей), вдруг пришел подвыпивший Николай, и стал ругаться с порога:
– Ты зачем это за меня молишься?! Мне только хуже от этого. Совсем житья не стало: опостылела мне моя новая жена, прямо, как ведьму ее вижу; любви никакой во мне не осталось, ни жалости, ни тяги к сыну единственному – пропащий я человек!
– У Бога даже одна пропавшая овечка если находится, то все Ангелы радуются. Потерпи и сам молись, чтобы вырваться из плена сатанинского, и на Бога надейся и святому Николаю Чудотворцу молись: он твой небесный покровитель. А сейчас иди, проспись и проси, чтобы Господь тебя от беса пьянства освободил.
– Мать,.. знаешь, я временами так жалею, что бросил Валю и сына!
Но тут вдруг появился на пороге, в ярком луче солнечного света Митя. Он не заметил сидящего спиной незнакомого человека и чисто заговорил, хотя ему  ещё  только  три с небольшим годика  было:
– Бабуся, я такой дворец из песка и кирпичиков сделал, иди скорее, посмотри! Там добрый царь живет и никого никогда не обижает; и у него много детей и он всех любит. Я им всем комнаты сделал. Мне Саша помогает.
– Хорошо, Митенька, сейчас приду, – сказала бабушка и решительно встала. – Ну, Николай, иди и помоги тебе Господь образумиться и счастье свое вновь обрести! Иди с Богом!
– А Валя? Не простит ведь никогда!
– Ты думай, как покаяться; тогда и Господь тебе поможет!
Николай ушел и долго в ушах его звенел, как колокольчик, чистый голосок его сына, да ясные его глазки смотрели ему в душу. "Митенька, Митенька, как же мне опять человеком стать?" плакал он про себя.
Но всей этой драмы Митя, естественно, не ведал, а долгий путь заблудшего отца еще продолжался...
_______

Прошел год. Заметно подрос Митя, мама Валя много ему уделяла внимания – читала, играла с ним, к труду приучала. А вот баба Надя вдруг стала сдавать: ослабела очень, уже не могла возить Митю в храм и очень об этом сокрушалась. Тогда Валентина робко пару раз сама съездила в Покровку, постояла на службе, подала на сорокоуст о здравии болящей свекрови своей. В тот год впервые начал служить уже ставший иеромонахом отец Спиридон, и он решительно взялся помочь Вале воцерковиться. Учил исповедоваться, книги давал читать с разбором, а вскоре она и Митю приспособилась возить раз в две недели. Баба Надя повеселела и все благодарила Бога, что услышал Он ее молитвы.
Однажды, совершенно неожиданно, Валя идя с работы  столкнулась на окраине деревни с Николаем. Испугалась, хотела броситься бежать, но он остановил ее:
– Постой, Валентина, не беги от меня, как от зачумленного. Мне поговорить с тобой надо.
– О чем же нам с тобой говорить? Ты свой выбор сделал уже так давно, и я свою дорогу нашла. Меня через мое горе Господь к вере привел. Так что тем более меня, верующую, ты и подавно понять не захочешь.
– Я прощения у тебя просить хочу, что жизнь твою испортил – тебе и сыну горе причинил!
– Бог простит, а я хотя и ношу боль в сердце, но не злобу и даже не обиду – видимо, всё перегорело. Скорее мне тебя жаль, что ты мимо истинной жизни проходишь, раз Бога не знаешь.
– Я за этот год многое передумал, и сам не знаю, как это произошло, но о Боге все время думаю и как бы к двери заветной подхожу, но войти не решаюсь. И душа болит так, что не будь Бога, я бы такую жизнь дальше терпеть не смог. А тут, видишь, я пить бросил. Очень о матери скучаю – старая она уже. Ты ведь теперь узнала, какая она у меня чудная. Вот на ее материнскую молитву надеюсь, что уже немного осталось, спадут с меня оковы и я принесу покаяние пред Богом, пред матерью, пред тобой и пред сыном. И вы решите мою судьбу.
– Николай, я боюсь говорить с тобой. Тут все от тебя зависит. Только второй раз я уже не перенесу то, что пережила тогда, если ты снова нас предашь!
– Нет, Валентина, поверь мне, если я вернусь, то только став вновь церковным человеком и это действительно будет возвращение блудного отца.
– А пока, Николай, иди. Если хочешь проведать мать, приходи, только предупреди заранее, и я Митю уведу. Ему еще рано с тобой общаться.
– И на том спасибо. До свиданья, Валя, – и он быстро ушел.
Дома Валя рассказала о встрече с мужем бабушке Надежде, и та плакала и говорила, что Матерь Божия и святые Гурий, Самон и Авив не оставят без помощи уповающих на них.
– Я тоже хочу читать что-нибудь регулярно, посоветуйте, что? – спросила Валя.
– Попроси благословения на чтение Псалтири, да по главе Евангелия каждый день. А впрочем, как отец Спиридон скажет, так и поступай.
Стала Валентина Псалтирь читать, да на "Славах" о здравии больную свекровь поминать, всех сродников и заблудшего мужа своего.
Прошел месяц и 10 дней, и стало бабе Наде много хуже – врачи подозревали инфаркт и хотели отвезти ее в райцентр в областную больницу, но она отказалась. Лекарства пила, уколы ей делали, но лежала она дома.
Неожиданно Валя получила письмо от сестры, которая везла своего сына на юг в Крым и предлагала Вале, что возьмет и Митю с собой на три недели. Посоветовавшись со свекровью и батюшкой, Валя согласилась. Митю собрали и отвезла она его на узловую станцию, где встретила поезд с сестрой и ее сынишкой – ровесником Мити.
Перед отъездом бабушка обняла Митю, попросила икону Божией Матери Казанской и благословила ею внука. И когда он уехал с мамой, тихо поплакала и помолилась о том, чтобы вырос Митя хорошим верующим человеком.
А ровно через неделю бабушка Надя попросила позвать отца Спиридона. Он сразу пришел. Пробыл у нее пять часов, поисповедовал, пособоровал, причастил Святых Таин и обещал придти утром. Надежда Федоровна лежала на кровати спокойная, собранная, приготовившаяся встретить свой смертный час.
– Я знаю, что ухожу от вас. Молитесь обо мне, милостыню раздавайте на помин души. Друг друга прощайте. Верю, что Господь соединит тебя, Валюша, и бедного, исстрадавшегося Николая. Обвенчает вас отец Спиридон, и Митя, наконец, обретет отца.
Потом бабушка Надежда попросила привести к ней матушку Марию, которая и так часто приходила и даже ночевала у нее. Матушка Мария, придя в дом, подошла к кровати умирающей, приклонила колени у ее изголовья и прижалась головой к ее голове. Без слов понимая друг друга, вспоминали они трудную свою жизнь. Как они, дочери одного духовного отца – Петра, который в начале войны был сослан, уже будучи больным, – много лет, до 58-го года, делили подвиг. Матушка Мария, поехала за отцом Петром на далекую Колыму, а Надежда, оставаясь в своей деревне, ободряла духовных чад его и все собирала и слала посылки, письма, и, самое главное, помогла тайно переслать ему антиминс и Святые Дары. Так что новые  духовные чада батюшки в месте ссылки, наконец, смогли не только исповедоваться, но и причащаться.
Вернулись они в 1958 году, и вскоре оба получили возможность принять тайный постриг. Отец Петр продолжал нести свое служение в Покровском храме, а матушка Мария была его келейницей и опорой во всех трудах; помогая многим нуждающимся в духовной помощи. Наступило время хрущевских гонений. Многие храмы позакрывали, в том числе и Покровский. Отец Петр и матушка Мария переехали в дом в селе Пески, завещанный ему одной из прихожанок. Здесь, когда была возможность, тайно совершали службы и требы. Батюшка, хоть и с трудом, но еще ходил по домам. Матушка Мария ему помогала. Но время было тяжелое, постоянно грозили им новые преследования. Много раз вызывали в КГБ, но Господь сохранял их.
И только к середине 80-х годов положение решительно изменилось; матушки Надежда и Мария сумели создать "двадцатку" и добиться возвращения Покровского храма. Он был обобран, осквернен (многие годы в нем была МТС) и уже сильно разрушался. Огромных трудов стоило обеим матушкам организовать народ и расположить  руководство колхоза помогать восстановлению храма. К счастью, еще живы были люди, в том числе председатель колхоза, которым Надежда Федоровна самоотверженно помогала во время войны и в послевоенные годы. Ее все очень уважали, и поэтому старались помочь, чем могли. Меньше чем через два года удалось восстановить церковь; люди стали приносить хранимые дома иконы, церковную утварь, а матушки шили облачения, украшали храм.
Незадолго до кончины отца Петра в Покровку приехал отец Василий – совсем молодой вдовый священник. Он тоже стремился к монашеству, и вскоре был пострижен здешним Владыкой. Так он стал иеромонахом Спиридоном. Завершил благоустроение храма, наладил жизнь прихода. После кончины отца Петра отец Спиридон стал просить епископа благословить начать восстановление монастыря в пяти километрах от села Пески. В этом монастыре, давно стоявшем в руинах, по преданию, находились мощи двух преподобных. Матушки принялись помогать ему и в этой работе, только жалели, что монастырь-то мужской.
О многом могли вспомнить две русские православные простые женщины, много пережившие, но не утратившие чистой веры Святых Отцов. Они были поистине светильниками пред Богом и светом веры привлекли к Богу многих людей.
Матушка Мария осталась ночевать у больной. К утру матушка Надежда была еще жива, но дышала все тяжелее и была почти без сознания. Валя побежала за отцом Спиридоном, и тот сразу пришел вместе с Николаем. Матушка Мария читала канон при разлучении души от тела. Отец же Спиридон стал читать молитву на исход души; при первых же словах отходной Надежда Федоровна на минуту открыла глаза, обвела всех взглядом, вздохнула, вздрогнула и замерла. Николай, стоя на коленях, целовал ее холодеющие руки и просил прощения; слезы лились по его лицу. Валя горько плакала. Батюшка сразу же начал служить литию, а потом объяснил, как читать Псалтирь по усопшей.
Похоронили матушку около Церкви рядом с могилой отца Петра.
Когда вернулся Митя, бабушки уже не было: ему объяснили, что она умерла. Сходили с ним на могилку. Он положил цветочки и сказал ей:
– Бабуля, ты не умерла, я знаю – ты у Господа.
Много о прошлом своей семьи не знал Митя, но о чем-то догадывался. Во всяком случае, однажды, после вечерних молитв он неожиданно попросил маму:
– А еще помолись о том, чтобы наш папа нашелся и пришел к нам навсегда.