Глава 5. Великий Пост и его завершение

ПОВЕСТЬ О МИТЕ

Глава 5
ВЕЛИКИЙ ПОСТ И ЕГО ЗАВЕРШЕНИЕ

В тот год, когда Митя учился в первом классе, зима выдалась на редкость снежная, красивая, с конца января – с ярким голубым небом и ослепительным солнцем. А если и были дни пасмурные, то не висели серые унылые тучи, а неслись по небу снеговые облака, и сильный ветер быстро наметал снежные сугробы, все теплее укутывая поля. Дня через три-четыре заметно теплело, и вновь выходило солнце.
В самых последних числах января начались подготовительные недели к Посту, и такие интересные по воскресеньям чтения из Евангелия! Кроме проповедей, где батюшка разъяснял смысл евангельских чтений, еще и в воскресной школе и дома с мамой читали и перечитывали те же притчи и повествования.
Больше всего Митю потрясло чтение о Закхее – из Евангелия от Луки. И опять-таки от все подробностей требовал от мамы и хотел яснее себе представить, как это "возрастом мал бе", то есть был небольшого роста, но в то же время был начальником сборщиков податей, то есть важным человеком (это им в воскресной школе объясняли). Однако сборщик податей – это ведь мытарь, то есть самый неуважаемый человек в народе. Это противоречие Мите трудно было понять, а тем более, что Закхей, как мальчишка, на дерево залез. Закхей знал, что здесь должен пройти Господь, и так хотел его увидеть!
Митя даже пошел по деревне искать такое дерево, чтобы у него ветка поперек дороги была, и нашел-таки! Залез на дерево, замер и стал, как Закхей, поджидать – а вдруг Господь пройдет под деревом, глянет вверх, назовет его по имени и скажет: "СлЕзи..." Но ничего такого не произошло, и через полчаса Митя слез с дерева и пошел домой. Никто этого не видел.
Но вот что интересно: вечером того же дня к Мите поиграть мальчики пришли – прыгали, шумели, вещи раскидали, благо мамы дома не было. В разгар их веселья вдруг стук раздался, и на пороге батюшка отец Спиридон появился, да не один, а со стареньким-стареньким странником. Ребята присмирели и быстро домой разбежались. Отец Спиридон спросил, скоро ли мама придет, и узнав, что скоро, стал раздеваться, да спутнику своему помогать. А Митя растерялся, но все же быстренько прибрал разбросанные игрушки и стулья на место поставил.
Старенький странник – иеромонах, по одежде судя, – снял котомку, на стол круглый хлеб выложил, а сам пошел в красный угол с иконами и стал там молиться.
Вскоре мама пришла, батюшке и старцу поклонилась. Митю под благословение подвела и быстро стала на стол накрывать.
– Откуда вы, батюшка, куда путь держите? – спросила мама.
– Да вот святые угодники, что в возрождающемся монастыре почивают, во сне мне, грешному, явились. Антонием и Геннадием назвались, и велели к ним идти – Богу служить, строить помогать. Владыка благословил.
– Да, – сказал отец Спиридон, – вот какая мне подмога! Я-то все по хозяйству занят, да в Покровке службу веду, а отец Никодим будет в монастыре молиться, да Бог даст, и служить начнет. Слава Тебе, Господи! А к тебе, Валентина, по делу частному пришел. Я тут одного твоего близкого знакомого на весь Пост, до Страстной, в монастырь отправляю, на послушание к отцу Никодиму. Там он в себя окончательно придет, а к Страстной в Покровку приедет, походит в храм, поисповедуется, и к Пасхе, Бог даст, радость и в твой дом войдет. Вы с Митей готовьтесь, а ты молитву не оставляй.
После чая батюшки собрались уходить, и старенький иеромонах Митю по голове погладил и ласково-ласково его за плечи обнял и благословил.
Ушли батюшки, а мама и говорит:
– И за что это нас Господь такого посещения сподобил – как будто Сам нас посетил?
И вдруг Митя вспомнил, как он сегодня на дереве ждал, как Закхей, Господа. Неожиданно он сказал:
– И я тоже хочу, как Закхей, всем кому должен, вчетверо отдать!
– Что это ты говоришь? – удивилась мама. – Разве ты кому-то задолжал?
– Да нет... Хотя я не знаю, может и задолжал. Я тебя плохо слушался эту неделю, но ведь этого уже не вернешь, тем более вчетверо. Так ты прости меня!
Мама внимательно посмотрела на Митю и удивилась, как многое он уже понимает и как многое ему можно доверить.
________

Прошли еще недели, кончили есть мясо, неделю целую блины пекли, друг к другу в гости ходили – к матушке Марии, в основном. А тут и Великий Пост начался. Мама на первую неделю отгулы взяла, и уехали они к тете Шуре в Покровку: каждый вечер в храме были, Канон покаянный слушали Андрея Критского. Вечером мама по специальной книжке разъяснения читала. Сначала Митя боялся, что "с голоду помрет", но тетя Шура наварила компота из сухофруктов, заправила его немного рисом, да сухариков черных насушила – так было очень даже вкусно и не голодно!
В школе Митя учился хорошо, они со Светой старались, чтобы их не могли упрекнуть, что они из-за церкви плохо учатся. Ксения Владимировна присматривалась к ним и все лучше к ним относилась; постепенно они заметили, что она никогда против веры и Бога не говорит. А Мария Петровна ходила по школе и в классе у них бывала, но в упор их не видела – только губы поджимала. Однако придраться не к чему было.
А тут еще из отдела по народному образованию приехал новый инспектор – молодой и веселый – с ребятами сразу стал во дворе играть. "Несолидно!" – возмутилась Мария Петровна.
Устроили педсовет. И на нем инспектор Алексей Николаевич прочитал лекцию о нравственном воспитании младших школьников и о давних традициях православной нравственности на Руси, которая питала русскую культуру и народное сознание. Именно эту особенность чувствуют люди Запада, когда говорят о таинственной и загадочной русской душе. Алексей Николаевич называл имена русских писателей, таких как Аксаков, Муравьев, Мельников-Печерский, Шмелев, Зайцев и т.д., которых советовал включать в свои программы преподавателям, с учетом возраста их учащихся. Мария Петровна слушала его и признавалась себе, что почти никого из этих писателей не читала, а о многих даже не слышала. И когда Алексей Николаевич порекомендовал рассказывать об истории нашего Отечества по книгам Нечволодова "Сказания о Русской Земле", тут уж она совсем возмутилась:
– Это что же значит, Православие мне им пропагандировать?!
– Ну, "пропагандировать" – вообще неподходящее слово для преподавания, а вот правильно, без лжи, освещать историю, культуру и духовность России совершенно необходимо.
Вспыхнув вся, Мария Петровна вышла из учительской и решила тут же написать письмо протеста в высшие инстанции. Но когда взяла бумагу и перо, то слова как-то не вязались с реальностью жизни, получались суконными, фальшивыми. Она вспомнила, что сама по телевизору с удивлением посмотрела несколько передач и документальных фильмах о святых, святынях, монастырях – обо всем том, о чем она привыкла говорить только с раздражением, негодованием и осуждением, как об опиуме и дурмане сознания. А здесь была такая ясность мысли и такая возвышенная чистота, что какая-то часть ее души это невольно принимала. "Что это? Неужели они правы, а не мы – атеисты? Не понимаю я ничего, да и поздно мне уже перестраиваться – значит, пора уходить!"...
_______

Как-то раз Митя с мамой были на службе в Покровке в воскресенье. Исповедников было много, Митя поближе стоял, а мама – в самом конце толпы. Митя в ожидании своей очереди среди детей, человек за пять, захотел вдруг к маме успеть подойти и кое о чем ее спросить. С трудом пробрался сквозь с толпу и увидел, как мама разговаривает тихо с каким-то мужчиной. Митя не сразу узнал его – так он изменился. И все-таки, несмотря на бороду и отросшие волосы, это был тот самый человек, которого Митя несколько раз видел и про которого мама сказала, что это знакомый, но теперь уже очень далекий. Сердце его сжалось, и он не подошел к маме, чтобы не мешать их разговору, а незаметно вернулся на свое место.
Подошла его очередь исповедоваться. И когда батюшка Никодим приготовился его слушать, Митя вдруг разрыдался и сквозь рыдания проговорил:
– Господи, верни мне моего папу! Я буду стараться не грешить, не буду хвастаться, гордиться, только бы Господь простил меня и папу моего к вере привел!
Батюшка закрыл глаза, и чуть шевеля губами, стал молиться, потом накрыл его епитрахилью, прочитал разрешительную молитву и неожиданно сказал ему тихо:
– И я за твоего отца Николая буду усиленно молиться.
Митя отошел, пошел искать маму. Она стояла и плакала и улыбалась одновременно. Митя прижался к ней и обнял ее за талию.
_______
Пробежала неделя Крестопоклонная – уже и весной запахло. Скоро Благовещение. Митя со Светой в воскресной школе стали петь в детском хоре, разучивали песнопения Пасхи. И вот пришла Страстная седмица. Мама Митю из школы взяла домой: учится хорошо – догонит. Они опять к тете Шуре переехали. У нее напекли в две руки много куличей в конце недели, красили яйца, да пасху творожную делали.
И вот в среду Страстной седмицы Митя в храме вечером опять увидел того человека. Он стоял справа, где все мужчины, молился как все – привычно. Митя нет-нет, да на него поглядывал – глаза сами собой поворачивались. Утром в великий Четверг весь храм причащался, и Митя, стоя к Причастию, вдруг почувствовал, что человек, так его интересовавший, совсем рядом стоит. Стал Митя к иконе "Тайной вечери" подходить, а тот взял его под мышки и поднял – приложиться помог – и опять поставил. После Причастия вместе запивку принимали. И вместе с теплотой запивки Митя такое тепло в сердце почувствовал от этого человека, что совсем счастливый отошел маму искать. Она еще не причастилась, и так странно было, что оба они с этим человеком ее вместе ждали, а потом поздравляли с принятием Святых Таин.
– И тебя, Митя, – улыбнулась ему мама. – И тебя тоже, Николай.
После службы втроем вышли на улицу.
– Ну что, Митя, нам всем втроем поговорить нужно, – сказала мама.
Митя молчал, и сердце его готово было выскочить – так он волновался. Предчувствие радости охватило его, и глаза, такие же карие, как у этого Николая, сияли.
Пришли к тете Шуре, а она, оказывается, к соседке ушла помогать ей печь куличи.
Сели за стол с постным угощением – картошка в мундире, кислая капуста, соленые огурцы, чай с сухариками.
– Митенька, сегодня ты в храме со своим папой встретился. Его Господь через многие искушения и испытания провел, да к нам вернул – уже верующим человеком! После Пасхи мы домой поедем и вместе будем жить. Ты рад?
– Я рад! Я рад! А как я звать Вас буду? – спросил он.
– Митенька, если ты захочешь, то называй отцом, а если я еще не заслужил твоего прощения, то зови Николаем.
– Нет, я хочу отцом! – и Митя протянул через стол к отцу свои ладошки. Отец положил поверх них свои большие шершавые ладони, а потом вскочил, схватил Митю и высоко-высоко поднял, и потом прижал к себе, и целовал его волосы, и глаза, и нос, и щеки! И Митя смеялся и плакал, и мама тоже.
Теперь каждый день они встречались в храме, но куда из храма уходил его отец, Митя не знал. Но ведь и они с мамой жили не дома, а у тети Шуры, и та тоже была очень радостной, ведь они с мамой были настоящие, близкие подруги.
Пасхальную ночь были в храме. Когда запели у дверей "Христос воскресе" и вошли крестным ходом в храм с красными горящими свечами, такая благоуханная радость разливалась вокруг! Лица сияли, искрились слезинками, отражая блеск лампад и свечей. В конце утрени все христосовались. К Мите и его отцу с мамой подошел отец Спиридон, а потом и отец Никодим, похристосовались с ними и подарили красивые расписные яйца, много разных книжек и еще торт и бутылку Кагора: "Пейте, веселитесь, славьте Христа воскресшего! А в положенный срок венчаем вас, и вся ваша жизнь преобразится!"
– И моя? – спросил Митя.
– И твоя непременно! – весело ответил отец Спиридон.
_______

Вскоре после Светлой седмицы состоялось венчание Валентины и Николая. Венчал их отец Спиридон, и в храме было очень много народу, как если бы это всё были их родственники. Мама Мити в скромном светлом костюмчике, украшенном только несколькими живыми цветами, и папа, высокий, в новом костюме, показались Мите самыми красивыми в храме. После венчания все подходили их поздравлять с цветами и подарками, так что пришлось разложить их на нескольких стульях.
Домой поехали на машине с дядей Толей, с тем, чтобы ожидать гостей к вечеру.
Вошли в дом и ахнули! Так все сверкало и такие нарядные появились занавески и скатерть, а на диване вышитые подушки и салфеточки, что мама, да и Митя, сразу догадались, кто у них так хорошо похозяйничал. И правда, из соседней комнаты вышла сияющая матушка Мария, держа на покровенных руках парную икону Спасителя и Божией Матери Казанской.
– Примите от меня подарок и благословение. Пусть Господь наш Иисус Христос и Его Пречистая Матерь наставят вас на жизнь благочестивую в мире и согласии на пути к спасению. Будьте все втроем счастливы!


Вот и повесть наша на сем кончается.
КОНЕЦ, И БОГУ СЛАВА!