Редакторские будни

Иногда мне кажется, что я живу в городе дебилов... Вру. Кажется мне это очень часто. Иногда появляется уверенность.

 ***
Первое мое впечатление о Тольятти, полученное по приезде в 1989 году – удивительно молодой, спортивный, прямо-таки модерновый город, необычно раскинувшийся широкими проспектами, стильными многоэтажками… Удачно сняв квартиру, радостный и полный энтузиазма, той же ночью получаю впечатление второе – часа в три просыпаюсь от дикого рыка и визгливых женских воплей за стеной. Сосед учит жизни супругу…
Потерпев, сколько возможно, выглядываю в окно (лето было, окна открыты) и миролюбиво взываю:
- Сосед, ну хватит уже, а? Дня тебе мало?
Из соседского окна высовывается суровая физиономия мужика лет сорока пяти и оскорбленно рявкает:
- Днем я работаю!!!
Первое впечатление давно стерлось в памяти, а вот это второе напоминает о себе почти каждый день новыми подтверждениями особого тольяттинского стиля…
 
****
- Але, это редактор?
- Да, здравствуйте.
- Это самое... Как его... Это редакция «Презент»?
- Да, я слушаю вас!
- Ну в смысле это... Я хотел вот че... Как его. Вот газета эта ваша. Это «Презент» же, да?
- Да, «Презент».
- Ну вот. И че?
- Что - «че»?
- Ну и че делать в смысле?
- Вы о чем, собственно?
- Ну это ж «Презент»?
- Да «Презент», «Презент»! Что вы хотели?!
- Так я, значит, мля, как раз насчет. Вот вы все пишете, пишете, и че теперь?
- Слушайте, я вас не понимаю. Мне некогда. Что вы хотите спросить?
- Ну я это - мнение высказываю. Вы же обязаны критику выслушать, ептвоють!
- Давайте без мата, пожалуйста. Вам что-то не нравится, или в чем дело?
- Ну это, мля... Раньше, нах, я вашим «Презентом» сраку вытирал, теперь вот читают все - и че, ептвоють?
- Послушайте, хватит хамить! Сформулируйте четко, что вам нужно?
- Да с-салага ты, мля, гавно, сука!!!
 
****
Упрекать журналистов за что-либо будут везде и всегда – такова издержка профессии, неизбежная, как наличие дураков в обществе. Но иногда требования «корректности» превосходят все мыслимые нормы идиотизма… На днях некая труженица общественных связей из ДЖКХ (этой звучной аббревиатурой прозывается департамент жилищно-коммунального хозяйства мэрии г. Тольятти) высказала журналисту нашей редакции такую претензию:
- Как можно писать в серьезном материале – «… светлые головы из ДЖКХ»?! Это некорректно!
- А как корректно? – поразился обалдевший журналер.
- Ну… Надо было написать - «специалисты»!
…Действительно, нашел где светлые головы искать – среди специалистов коммунхоза. Написал бы честно – тупые чиновные рыла. Было б хоть о чем разговаривать.
 
***
- Алло! Я вот тут читаю ваше ерничанье... Вы меня слушаете?
- Внимательно.
- Не перебивайте!
- Я слушаю, слушаю. Что вам не нравится?
- Я высказываю свое мнение, а вы обязаны выслушать!!! Не перебивайте меня!
- Да я же молчу!
- Вот и молчите. Что это за ерничанье насчет коммунистов?! Я вас спрашиваю! Что вы молчите?!
- Вы мне сказали молчать, я и молчу.
- Вот у вас вся газета такая! Поерничать - и молчок!!!
 
****
Довольно скушно обличать пороки бессовестного и подлого мира перед зеркалом в пустой квартире. Если уж это дает повод для самоуважения, то анонимки писать, наверное, вообще геройство...
На днях в редакцию пришло очередное стихотворное послание от очередного комнатного мессии. Целая поэма в стиле «я рожден, чтоб вам было стыдно», досталось всем, благо отвечать за свои слова не надо; а в конце прямо-таки дембельский аккорд: «...Но я горжусь, что я Землянин!»
Гордость глиста внутри Наполеона - воображай что хочешь, живешь-то все равно в заднице.
 
****
- Алло, это редактор? Вам вчера должны были передать мою статью по обществоведению. Вы знаете, отчего умер Маркс? Он дошел в своей теории до момента, который я развиваю в статье, и испугался. Понимаете, это крайне важно сегодня для всей страны...
- Ваша статья - это три листочка из тетради, исписанные авторучкой?
- Да-да-да, именно. Вы прочли?
- Прочел.
- Когда будете печатать? Понимаете, крайне важно опубликовать ее как можно раньше, это же прорыв в обществоведении, Маркс не решился об этом писать...
- Мы не будем это печатать.
- У вас нет сейчас денег? Я готов подождать с гонораром, если он будет не меньше десяти тысяч...
- Деньги у нас есть. А печатать не будем, потому что это не просто плохая статья - это вообще не статья. Это детский лепет на уровне пятого класса школы.
- Правда? Жаль... Скажите, а может быть, кому-нибудь у вас нужен комплект «Гербалайфа», недорого?
 
***
Каждый журналер имеет свой «скелет в шкафу» - ошибку, описку, просто ляп от незнания, за который стыдно всерьез и надолго. А среди читателей у каждой более-менее популярной газеты всегда имеется несколько омерзительно дотошных критиков, чьим делом жизни является позвонить в самый неподходящий момент и ехидно либо сурово отчитать за обнаруженный прокол. В принципе, это нормально и даже полезно - однако бесит, конечно, мощно. Когда ты мучаешься над едва начатой важной статьей, которую через час сдавать в номер, а по телефону поучительно дребезжат о том, что на прошлой неделе в твоей газете на третьей странице две лишние запятые - даже самый далекий от садизма репортер страстно желает в этот момент запихать внимательному читателю пресловутые запятые вместе с подшивкой газеты в глотку до самого желудка...
Будучи редактором «Презента», однажды разворачиваю только вышедшую газету - и обмираю. В разделе криминальных новостей одна из заметок кончается диагнозом «перелом головного мозга». Ляп дикий, позорный, дурацкий до слез. Такого прокола не припомню за всю свою бытность журналистом. Не заметили автор, редактор (то есть я), дежурный корреспондент, корректор... Впору посыпать голову пеплом. В глаза людям смотреть стыдно. С мукой жду шквала справедливых звонков с упреками в идиотизме...
И звонок раздается.
- Это редактор? Вы свой «Криминальный фон» сегодня читали?
- Читал. - вздыхаю обреченно.
- Ну, вы уже видели, да? В пятой строке нет знака препинания. И это не первый случай у вас я вижу! А еще газета!
Больше звонков по тому номеру не было. Совсем. Тираж «Презента» - двести сорок тысяч экземпляров... Действительно задумаешься о массовом переломе головного мозга.
 
****
Имел долгую беседу с неким сектантом, приятным благообразным дядечкой, каковой просветил меня во многих областях и пытался заставить думать о вечном. Убежденный вегетарианец. Решив, что всерьез заинтересовал меня своими идеями, по доброте душевной решил помочь мне обратиться в его веру - объяснил, что от мяса легче отказываться, если заменить его для начала специальным продуктом, соевым мясом. Ради эксперимента пришлось приобрести в супермаркете пакет этого самого соевого мяса. Выглядит как говно, пахнет говном, вкус, видимо, тоже как у говна (не с чем сравнивать).По-моему, говно и есть. Как мало нужно порой, чтоб распознать ересь!
 
****
- Кто писал в «Криминальном фоне» про драку на Революционной?! Фамилия?
- А вы кто, извините?
- Я неважно кто! Как фамилия корреспондента?
- Сударыня, почему я вам должен что-то говорить, если вы даже представиться не желаете?
- Нет, вы скажете, вы мне обязаны сказать! Там такая ложь написана, такая чушь! Повода для драки не было, надо же! Был повод!!!
- «Криминальный фон» публикуется по официальным сводкам УВД. Если вы считаете, что газета в чем-то перед вами виновата - подайте в суд.
- Нет, я не в суд буду подавать! Я… да вы... да я вас выписывать больше никогда не буду!
- Мы вообще-то и не подписное издание.
- Вот мерзавцы...
 
****
 
В свое время в тольяттинской газете «Площадь СВОБОДЫ» была юная машинистка Наташа, которая при наборе текстов делала потрясающее количество ошибок. От орфографии до пунктуации - и далее по всем разделам. Слова перевирала уникально, «плюхи» ее становились редакционными легендами. Укорять было даже совестно: Наташа невинно хлопала добрыми глазами без признака мысли и тянула «да чо - ну задумалась просто...» А я вот до сих пор не знаю, о чем же надо так задуматься, чтоб вместо «вперемежку» напечатать «впереляжку»?
 
***
- Алло, это так называемый редактор?
- Слушаю вас.
- Я по конкурсу вашему! Я знаю правильный ответ!
- К сожалению, опоздали. Ответ угадан еще за полчаса до вас и приз ушел другому. Теперь уже можете лишь проверить себя, правильно ли вы догадались.
- Нет уж! Я вас проверяю! И вот что скажу: вы х**та. Вы не просто х**та - вы манда! Вы меня хорошо слышите?
- Что-нибудь еще скажешь?
- Ах, так вы меня уже на «ты»?!
 
***
Мой знакомый поэт В., волею судеб вынужденный работать ради пропитания своего в банковском бизнесе, тяжко нравственно страдает от общения с местными капиталистами.
- Понимаешь, сидит передо мной, развалясь, эдакая пресыщенная бестолочь в тысячебаксовом галстуке, ни хрена не понимает ни в чем - что в культуре, что в политике... да и в бизнесе тоже ни хрена не понимает, просто повезло когда-то хапнуть, а дальше все за него делают! Сидит, важно эдак бебает какую-то фигню, и кажется ему, что такой уж он великий, такой хозяин - уписяться можно! А я сижу и думаю - блин, гаденыш ты мелкий и несчастный, да от тебя через сотню лет только эпиграмма останется, что я на тебя вчера написал...
Но не понимает поэт, что в этом и есть высшая справедливость. Ему позволяют жить мысли о вечном, его нуворишу-хозяину - отсутствие таковых мыслей. А поменяй эту пару местами, и будет просто два глубоко ущербных человека, и ни банка сиюминутного не останется, ни вневременных эпиграмм. Один суицид...
Хотя осознавать свое место в мироздании, конечно, обидно.
 
***
- Слышь, ты про гаражи писал, нет? А кто? Да мне насрать, понял? Я сказал! У вас проблемы будут, понял? Я сказал!
- Кто сказал?
- Че – кто?! Проблемы у вас будут, понял? Я сказал!
- Кто сказал, спрашиваю?
- Хер в пальто! Не твое дело, понял? Я сказал!
- А подойди в редакцию, скажи в лицо, раз такой смелый.
- Ты че? Права качать?! Че, не понял – проблемы у тебя будут!
- Ладно, жду.
- Че ты ждешь, сука?! Че, смелый дофига?!
- Жду, когда тебя ко мне привезут. Телефончик твой мы вычислили, за тобой едут уже. Посиди немножко.
- Че?! Кто едет?!
- Проблемы твои едут, идиот! Сейчас будешь свое «я сказал» жопой репетировать!
- Че… Да… Да вы че, мля, совсем охерели там? Вы журналеры или бандюки в натуре?!
 
***
В 1999 году в городе Тольятти, как и во всей Российской Федерации, отмечалось двухсотлетие со дня рождения А.С. Пушкина. За всю Россию не скажу, а у нас город культурный (в мэрии есть даже специальный департамент по делам этой самой культуры), поэтому отмечали с размахом, с вдохновением, с высокой мысли пламенем. К огорчению градоначальства, в свое время поэт в наших местах как-то даже проездом побывать не удосужился и потому некуда было привинтить табличку с надписью типа «Здесь в таком-то году А.С. Пушкин с похмелья дружил с Бурлаками-на-Волге». За неимением лучшего торжественно присвоили имя Пушкина городской библиотеке. Учредили помпезный литературный конкурс «Пушкин – это наше все!» (странно, но лучше Пушкина не написал никто); провели целую череду фанфарных встреч и мероприятий культурной и творческой элиты; детей в школах затрахали зубрежкой стихов до того, что мой сын, довольно уважительно относившийся до тех пор к Александру Сергеевичу, потом долгое время до тошноты ненавидел его творчество и только сейчас начал отходить…
Апофеозом же общегородской дани памяти великому поэту стал огромный стенд на фасаде центрального кинотеатра «Космос». На стенде рядом с вдохновенно-кучерявой физиономией Александра Сергеевича не менее кучеряво расположились строки – «Я ЛИРУ ПОСВЯТИЛ НАРОДУ СВОЕМУ…» и размашистая подпись – А.С.Пушкин.
Стенд, мимо которого ежедневно ходило до десяти тысяч народу, НЕДЕЛЮ провисел в таком виде, когда нам в редакцию позвонила девятиклассница и робко спросила – а вы не знаете, почему подпись «Пушкин» стоит под строками Некрасова?
…Нет, скандала не было и никого из департамента культуры в шею не поперли. Замазали просто подпись, да и все. Какая, на хрен, разница, если отпущенные на юбилей бабки уже потрачены, а въедливых девятиклассниц единицы? Некрасов, в конце концов, тоже наше кое-что… Да если из-за каждого поэта культуртрегеров хлобучить, так это и работать скоро некому будет.
…Зато какие были понты!!!
 
****
- Мне нужно редактора Присяжнук.
- Может быть, редактора Присяжнюка? Это я.
- Это ты про Голландию писал?
- Да.
- Прокольчик в образовании твоем имеется. С каких это пор Тиль Уленшпигель стал героем Голландии?
- А чьим же?!
- Вот, не знаешь. А берешься газету делать. В школе учиться надо было! Все нормальные люди знают, что Тиль Уленшпигель - национальный герой Швейцарии.
- Вы стрелка-лучника, что ли, имеете в виду?
- Совершенно верно, того самого, что ты в голландские герои записал!
- Швейцарского стрелка-героя зовут Вильгельм Телль. Тиль Уленшпигель - совсем другой человек.
- Ты мне чушь тут не пори! Я учитель, мне шестьдесят три года, так что слушай и мотай на ус! И таких дурохлопов, как ты, я б не то что в Голландию, к газете близко бы не подпустил! Знатоки тоже!
 
****
Город Тольятти, как и Москва, и любой Мухосранск, имеет свой собственный, отличный от других менталитет. О великих достоинствах этого менталитета можно просмотреть оды в выпуске любой тольяттинской газеты, посвященной Дню города, можно послушать мужественный оптимизм речей градоначальников, прочесть горы мемуаров местных графоманов. А вот на мой взгляд менталитет города Тольятти ярче всего характеризуется снисходительным замечанием, которым попеняли моей знакомой новые соседи при переезде:
- Что ж это вы - книжек вон сколько накупили, а машины своей нету!
 
***
- Я хочу выяснить у вас как редактора один важный вопрос.
- Пожалуйста.
- Вы ведь за напечатанное вашей газетой должны отвечать?
- Должен.
- Ну и что это такое: вот заметка под ехидным таким названием «Еще одним верным ленинцем меньше?», где корреспондент ваш пишет про казаков, которые хотят переименовать улицу Свердлова в Казачий проспект. А через три страницы рекламная статья про яйцо «СВЕРДЛОВСКОЕ». Так какая ваша позиция?!
- В чем?
- Не придуривайтесь! Это значит - и вашим, и нашим!!!

***
    Журналистке нашей редакции, абстрактно назовем ее Лена, по долгу службы приходится часто общаться с одним вазовским руководителем – абстрактно назовем его г-н Кактус, а то, боюсь, отдельные многочисленные вазовские руководители на себя подумают… Так вот: отличается г-н Кактус по жизни крайним косноязычием, которое, к тому же, разбавляет чудовищным количеством вводных слов-паразитов. На вопросы журналистов отвечает он примерно так: 
«Проблема, как говорится, непосредственно актуальна и лежит, так сказать, непосредственно в плоскости вопроса, который, кгм, непосредственно связан с актуальностью, будем говорить так, непосредственно проблемы…»
При этом специалист он в своей сфере отличный, да и человек, говорят, весьма достойный. Бог его знает, в чем тут дело, - то ли свободно он общается только при помощи такой-то матери, то ли просто клинит мужика при виде включенного диктофона, но работать с ним журналисту невыносимо. А надо.
И вот мучилась бедная Лена, мучилась – попробуйте-ка сами расшифровать полтора часа записи такой белиберды! -  и наконец с отчаяния изобрела свежий метод. Выключила диктофон к чертям и написала все ответы на свои вопросы от лица г-на Кактуса сама. Благо в теме понимает.
Г-н Кактус материалом остался очень доволен, ответы «свои» завизировал без правки – и так оно и пошло. Интервьюируемый г-н Кактус топчется в своих «непосредственно, так сказать, проблемах», Лена потом, не слушая запись, пишет, что он по ее мнению должен был сказать - и все довольны.
Только однажды, когда понадобился комментарий г-на Кактуса, Лена оказалась в отпуске. И я направил к нему другого журналиста. И парень честно изложил на бумаге то, что услышал из златых уст г-на Кактуса. И понес тому интервью на вычитку…
Звонок от разочарованного г-на Кактуса дышал обидой:
- Вы уж это, в общих чертах, так сказать - не надо направлять непосредственно этого корреспондента. Он, в общем, непосредственно не дорабатывает, будем говорить так, в плане готовности к грамотному, понимаешь, изложению актуальности непосредственно производственных вопросов. Вот Елена мои слова объективно отображает!
… Пожалуй, это главное преимущество газеты перед ТВ – ведь экран никого с вазовского  воляпюка на человеческий язык переводить не умеет.      

****
Примеров, как люди делают деньги без труда, исключительно на чужой глупости и личной наглости, могу привести столько, что хватит на отдельный том. Летом 2000 года в Самарской области были так называемые «аккордные» выборы. Когда сразу скопом – губернатора, мэра, депутатов… Так вот, среди многочисленных мордоляпов, работавших на избирательную кампанию губернатора Титова, была одна жутко энергичная самарская дама, исправно бомбардировавшая редакции СМИ области директивами, начинавшимися со слов: «Всем, всем, всем! Срочно! Секретно!..» Далее шли требования не печатать под любым предлогом материалы таких-то кандидатов или суровые приглашения явиться к стольким-то часам в Самару на выступление К.Титова перед коллективом дворников ЖЭКа номер такого-то («явка строго обязательна!»). Все это дополнялось обильной регулярной рассылкой изумительно бездарных статеек недельной давности с пометкой «Редактору! Срочно в номер!»…
Я не про нарушения закона о выборах хочу рассказать – плевать на них, выборов без нарушений у нас не бывает вообще. А регулярные «директивы» энергичной дамы на самом деле не значили ровным счетом ничего и столь же регулярно выбрасывались в корзину всеми редакторами. Дама никакими особыми полномочиями в штабе Титова не обладала. На первых порах мы, редакторы, удивленно перезванивались, спрашивая друг друга, кто это вообще, потом посмеивались, а когда надоела она хуже горькой редьки, комкали ее послания, не читая. Решили, что это очередная редакционная сумасшедшая, каких таскается по газетам немеряно. Да вот фиг там!
Дама была отнюдь не дурочкой и твердо знала, что делала. Когда выборы завершились благополучно для Титова, она предъявила в штабе кипу этих директив и получила за свою «активную помощь» такие бабки, о которых честно бегавшие с утра до ночи рядовые штабисты и не мечтали. Кто там в угаре победы станет разбирать, какая реальная польза была от рассылавшейся ерунды!
Вор в России всегда имеет больше, чем труженик. Мошенник – больше, чем вор. Ей-Богу, уже и не надеюсь, что хотя бы для правнуков наших эта истина покажется странной мерзостью…

****
 С незабвенных совковых времен существует в наших газетах такая неофициальная традиция – каждого новичка, пришедшего в редакцию, неизбежно первым делом бросают на создание очерков из разряда «людям о людях». О передовиках, рационализаторах, ветеранах – в общем, как торжественно любят выражаться в кадровых службах, про «золотой фонд». Просто диву даешься, до чего же затрепали у нас эту несчастную метафору…
Так вот, в редакции, куда я однажды устроился, первым заданием редактора было как раз это самое. Только опыт создания подобных жизнеописаний у меня уже был, и отлично я понимал, что живую человеческую речь, не вписывающуюся в светлый образ маяка, редактор все равно выкинет, - а на улице была жара под сорок, а до завода, где надлежало разыскивать какое-нибудь золотце, добираться нужно было не менее получаса в потном общественном транспорте… В общем, никуда я не поехал. Я просто позвонил в указанное мне производство, узнал, кто там у них самый заслуженный кандидат на публикацию, затем вытянул у его начальника и кадровиков фактуру. В производстве были столь любезны, что даже сами привезли мне фото своего великого труженика.
И глядя на его простое, безыскусное лицо, я принялся творить. Схема-то простая, как кирпич: тяжелое детство, воспитавшее ответственность, долгий добросовестный труд с черепаховым карьерным ростом, примерное поведение в быту и уважение сослуживцев, активная жизненная позиция и общественная работа… Самое интересное, что я по молодости лет честно старался написать хороший очерк – и, наверное, потому даже в рамках схемы наваял нечто действительно читабельное, душещипательное, местами оригинальное. Редактор прослезился, редколлегия отметила искрометность материала. Но один пункт стандартной схемы все-таки подвел…   
Через день после выхода газеты с очерком, когда я гордо свыкался с мыслью о своем великом журналистском таланте, позвонили родственники моего заочного героя. Явно смущаясь и многословно благодаря за замечательную публикацию про своего Ивана Ивановича, они как-то робко спросили:
- Только вот один момент мы не поняли – вы там пишете, как увлекательно он рассказывает своим ученикам о секретах профессии… А как же это, ведь он от рождения - немой?
… С тех пор я никогда в жизни не писал о людях заочно.
 
***
- Константин Григорьевич, я вам звонил уже насчет информационной поддержки концерта Евтушенко. Мне мало того, что вы предложили...
- Что ж вы хотите, газета не резиновая. Анонсовая заметка о приезде и интервью с Евтушенко, когда он приедет. Хватит, по-моему.
- Нет-нет-нет, вы не понимаете! В городе совсем не знают Евтушенко! Забыли великих людей! Надо всем обязательно рассказать до его приезда, кто он такой...
- Ну знаете, Евгений Евтушенко настолько известен, что публиковать о нем какую-то еще «познавательную» статью...
- Да нет же, не знают его в Тольятти! Обязательно надо просветить людей, обязательно! Ведь это же высшая задача прессы - поднимать культуру, рассказывать об известных людях!
- Ладно, когда Евтушенко приедет, мы с ним после концерта обязательно поговорим и расскажем людям все интересное. Просветим всех и выполним высшую задачу.
- Да на хер мне, извините, это после концерта нужно, если с него прибыли не будет…
 
***
Однажды, в самом начале девяностых, в нашем университете устроили нечто вроде семинара-встречи с американскими журналистами. Со стороны нашего журфака были в основном заочники, люди более-менее опытные, из действующих редакций, причем на редкость много собралось почему-то фотокорреспондентов. С заокеанской стороны прибыли четыре акулы пера, все – наши же эмигранты или потомки оных, из некрупных, но процветающих русскоязычных изданий. Один из них, толстенький энергичный дядька, обвешанный аппаратурой, оказался одновременно и фотокорром, и совладельцем своей газеты. Так сказать, трудовой менеджмент. Семинар плавно перетек в фуршет, где общий язык под взаимно уважаемый русский напиток нашелся быстро, а особенно приставали наши с расспросами как раз к буржуину-папарацци – ну не укладывалось в головах, как это может человек и на репортажи бегать, и бизнесом газетным рулить…
Естественно, не обошлось без стенаний на тему «тяжела и неказиста жизнь простого журналиста». Наслушавшись от своих фотоколлег маловразумительного нытья по поводу хреновой аппаратуры, тупых редакторов и зажима свободы творчества, американец полюбопытствовал – так в чем же все-таки основная проблема?
- Да платят мало! – простодушно признались слегка трезвые мурзилки. – Крутишься с утра до ночи, а за что? У вас-то поймал кадр – и на Гавайи заработал, а тут…
Тогда толстый папарацци хитро ухмыльнулся и вдруг безо всякой причины облапил самую симпатичную журналерочку. Впился в нее страстным поцелуем и тут же обернулся к обалдевшим собеседникам:
- Заснял кто-нибудь?
- Н-не…
- Ну, парни, извините – у нас я бы вам и того не платил, что здесь платят!
Одно слово – буржуй. Понимал бы чего в мятущейся российской душе…

***
Заботливо спросить у только что упавшего с двенадцатого этажа человека «вы в порядке?» способен лишь американец. И это одна из основных причин, по которым я не хочу жить в США.
 
***
…А вот еще одна забавная картинка с выборов. Есть в Тольятти такая улица Баныкина, часть которой вдоль проезжей трассы отгорожена бетонным забором изрядной протяженности. На заборе этом, словно созданном для граффити, где-то недели за две до очередных выборов эти самые граффити и появились. «Титов – чмо», «Тархов – сука», «Алешкин – вор», «ПроститУткин»… - словом, «авторские характеристики» на всех наиболее важных кандидатов тольяттинского предвыборного шоу. Удивляться этому не приходится, всегда и везде найдется заборный «народный мститель», который прямо-таки оргазм получает, накорябав анонимную гадость на известных людей. Ущербный индивидуум так самоутверждается, это клиника и говорить тут не о чем. Пикантный нюанс в другом: на последней предвыборной неделе бетонная «доска объявлений» наконец попалась на глаза кому-то из местной власти. Власть, естественно, решила, что так агитировать некрасиво. И что бы вы думали? Обидные слова были за ночь аккуратно замазаны у фамилий «Титов» и «Уткин» – у кандидатов, которых поддерживала городская администрация. Остальных фамилий стиральщики как бы не заметили…
Сколько смотрю на предвыборные бои наши, все не могу решить, где больше моральных уродов – среди плебса, который разукрашивает похабщиной заборы, или среди высокообразованных имиджмейкеров, чьи «новаторские» технологии заранее рассчитаны исключительно на быдло?

***
Искусство говорить эффектно, неординарно и убедительно - искусство таинственное, колдовское и для меня, например, куда более сложное, чем литература. Слово сказанное не вычеркнешь и не перепишешь. Думаю, здесь от врожденного таланта зависит практически все, и сколь ни пытайся подготовиться, никакие навыки не помогут тому, кто не создан быть оратором.
Однажды во время семинара журналистов за пивом пошел разговор о том, что более ценно в женщине. Тема дохлая до тоски, ответы коллег изобиловали банальностями, но группа задавших столь насущный вопрос редакционных дам была непреклонна - излагать свое суждение требовалось непременно. Возрадовавшись, что до меня очередь дошла не сразу, я заготовил речь эффектную и, как мне казалось, убойную на сто процентов.
И начал:
- А по-моему, лучшая женщина - это гермафродит...
Эффект был достигнут - дамы ахнули, все обернулись. Дальше я минут пять вдохновенно и красочно говорил о том, что разделение полов лежит в основе чувств человеческих, что в любви люди ищут утерянную половинку себя и счастье в любви достается только тем, кому повезло идеально подобрать недостающую часть души...В общем, поэтично говорил, возвышенно.
На следующий день в журналистских кругах рассказывали, что Присяжнюк мечтает трахнуть гермафродита.
 
****
А еще в городе Тольятти очень любят писать плохие стихи. Не матюки с особым цинизмом, а в смысле приторный сироп на сером сукне шинели вохровца-пенсионера. Большинство графоманов почему-то - люди в возрасте, обычно вменяемые и вполне понимающие постыдность своего увлечения. Но встречаются особи, не поддающиеся ни классификации, ни психокоррекции…
Нижеприведенный шедевр «Посвящение любимому городу» его творительница предъявляла мне для публикации трижды. Совала в нос удостоверения и грамоты. Рассказывала про 35 лет, беззаветно отданных АВТОВАЗу. Грозила связями и требовала общественной экспертизы… Блять, я уже уволиться успел из газеты, в которой она воевала с моим нежеланием «пойти навстречу ветеранам» - но она и в новую мою редакцию приперлась пристраивать этот же шедевр.
 
Славься, Тольятти, большой и красивый,
Город, где я родилась и живу,
Где Волга вокруг Жигулей плещет игриво
И видно наш АВТОВАЗ наяву.
 
Город мой знают везде по России,
Европы завидуют нашим краям!
Мы жизнь здесь даем машинам красивым
И ими гордится Россия моя!
 
Любой вам здесь скажет, что лучше народа
Не видел нигде он на долгом веку
Здесь нации все объединяет работа
И люди скучают вдали по станку!
 
Так славься же, ВАЗ и Тольятти любимый,
Проспекты, высотки и летний пух тополей!
И люди, которых так много любимых
На улице Автостроителей милой моей!
 
Я тридцать пять лет отдала родному заводу
И по праву горжусь, что в нем есть мой труд
А если придут еще грозные годы,
Я знаю, все вазовцы жизнь отдадут!
 
Пусть весело будет здесь моим детям и внукам,
Пусть АВТОВАЗа эмблема сияет вечно для них
Спасибо, Тольятти, за жизни науку
И я посвящаю тебе этот мой стих!
 
Я все-таки опубликовал это. Под рубрикой «Обнять и плакать», на странице юмора и анекдотов, «дабы дурость каждого видна была». Рассчитывал, что народ позабавится, а тетенька наконец устыдится, увидев, как ее заветный опус выглядит в печатном виде…
Рассчитал, идиот… Авторша была довольна, как Гитлер взятием Парижа, и еще долго рассказывала всем знакомым о своей победе над бюрократом-редактором. Одновременно с этим я получил суровый и серьезный разнос от учредителей за неуместное издевательство над ветеранами, которые «трудовой жизнью своей заслужили право писать, как они могут» (цитата из обличающей речи). А «ветераны» и прочие любители поэзии еще с месяц после этой публикации слали в редакцию потрясающую херню, по сравнению с которой «Посвящение…» стало в самом деле казаться стихом.
 
***
… Что-нибудь одно: или ты изобретаешь миры, питаешься замыслами и пьешь метафоры - или пытаешься встроить свою жизнь в реальность. Или ты работаешь на Вечность и считаешься придурком у окружающих - или ответственно ворочаешь серьезными, важными делами и до смертной тоски жаждешь свободы. И то, и другое – никчемное, скучное паскудство, а третьего не дано. Вот и мечемся по жизни, как свинья на веревке.

***
Будильник радостно орет – и я опять должен насиловать свою бессмертную душу…