Часть 3. Город

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГОРОД


- Вставай, жена! Приехали уже!
- Как?…приехали?…
- Уже город! Проводник проспал!

Я пулей лечу умываться, благо в спешке проводник не закрыл туалет; бегом сдаем белье; переодеваться уже некогда, – искать теплые вещи, обувь… На улице дождь, холодно, еще темно.
Выхожу в босоножках на махровых носках.

Дяденьку нашего встречает пожилая женщина – жена, наверное. Мы не говорим друг другу «до свидания», как не сказали и «здравствуйте», как не спросили имени и цели поездки… Случайные соседи в одном купе на трое суток. И все-таки, спасибо за то, что именно Вы оказались нашим попутчиком в этой дороге…
А наш замечательный проводничок потерял наши билеты, по которым нам нужно ехать дальше. Не спал трое суток, а тут не выдержал и уснул; и отдал кому-то по ошибке наши билеты.
- А далеко вам еще ехать?
Даже язык не поворачивается его ругать… Ругай, – не ругай, билетов все равно уже нет. Он, бедняга, уже все на сто рядов перерыл.
- Ай-яй-яй…
- Ладно, потопали на вокзал.

Носильщиков нет. С седьмой платформы – через подземный переход, вход в который у другого конца поезда.

Нас никто не встречает. Сумки неподъемные. По четыре штуки на душу. Сгибаясь и останавливаясь, ползем к вокзалу.

- Уф! Давай передохнем!
Дышим.

Кассы на втором этаже.
В нашу сторону ближайший поезд через 16 часов.

- Идем, камеру хранения поищем. Сдадим вещи и съездим на автовокзал; может, на автобус билеты есть.
- Сходи, я с вещами постою.

О, какой праздник! Есть ручная камера хранения, и в ней стоит всего три чемодана, и, похоже, есть место.

Тем же способом ползем вниз, в переход, налево, к камере…
А там уже человек двадцать набилось. Еще поезд пришел.

- У кого одно место – в автоматическую! Ты! Тра-та-та!..

Представитель Солнечного Закавказья орет так, как будто все жаждущие оставить свой багаж в этой камере –его кровные враги; глаза осатанели от ненависти. А бабусе так не хочется со своим «одним местом» тащиться еще куда-то… Она пытается ему что-то доказать, выхлопотать для себя исключение…
- Я тебе сказал!..
И так далее…
Ему лет 35, ей за 60…
Раздосадованная бабка ворчит: «Нерусский какой-то…»

Самое нужное слово – как бензин в огонь!
- Ты! Иди ты на…! Ты слышала? Иди на…!!!
- У нас четыре места…
- С тобой вообще не разговаривают!

С бабкой все понятно – ей тяжело тащить было… Еле дотащилась, а теперь иди опять, ищи что-то… И так грубо с ней разговаривали в ответ на униженные просьбы о сочувствии… Вот она с досады и ляпнула – не там и не то…
А этот отчего осатанел? Ведь не родился же он с такой бешеной злобой? Мы, что ли, силой загнали его сюда эти чемоданы принимать? Ладно, может его жизнь так бьет?.. Но сколько же нужно бить и по какому месту, чтоб человек осатанел настолько, чтоб своей ненавистью косить всех без разбора, как слепой… с чердака – пулеметной очередью… по улице…
При чем тут чердак, улица?.. Не знаю… возник вдруг такой образ, глядя на него.

Да уж… Не знаю, как в кого, а в меня он точно попал. 
Какой мощнейший заряд раздражения… Прямо в желудок… Тошнит, не могу…

Так быстро взяли билеты на автобус! Знали бы, не оставляли бы вещи в камере.

Снова на вокзал, снова в камеру, снова очередь… Слава Богу, другой уже работает.

А такси, конечно, нет. На государственные очередь безнадежной длины; а частники называют такую цифру… Когда тут ехать несколько остановок.
- Ладно, сэкономим. Идем на автобус. Доплетемся как-нибудь…
- Вот, говорил я тебе! Все набирала! Тащись теперь…
- Злорадствуешь? Я взяла только то, без чего нельзя будет обойтись. Не на юг едешь. И не отдыхать.

Книги, эскизы, зимняя одежда, обувь… Даже еды почти никакой в дорогу не взяли.

Автобус из-под носа ушел. Холодно. Все уже в пальто, куртках… А мы совсем по-летнему. Ноги промокли в босоножках.

Вот, всего минут 40, и другой пришел.
Навалились!

Ха-ха-ха.
Вот теперь всегда буду здесь стоять, в двери, и не войдете вы в автобус, - я застряла, сумки свои поднять не могу. Стою и качаюсь, сейчас упаду. А муж мой, нагруженный, как верблюд, даже головы повернуть не сможет при всем желании, не то, что мне помочь – у него самая большая сумка на спине и еще две «просто больших» через плечи.
Нет, все-таки свет не без добрых людей. Какой хороший большой мужчина! Как он легко мои сумочки внес в автобус!

Город неуютный такой в этом дожде. Такой же безнадежно  усталый, как эти люди в автобусе, которые утром выглядят так, как будто уже отработали три смены, и вообще никогда не спали…

Я вспомнила о своей «опере», и вдруг пришла мысль –
Наверное, так и надо…
Испытать, прочувствовать все на своей шкуре… Все принять… И боль, и хамство, и усталость людей… Ведь любое самое грубое слово – следствие целой цепи причин… Его можно рассматривать с разных точек, в разных плоскостях… Рождение каждого сказанного слова – это пересечение сразу нескольких пластов, плоскостей, в которых живет человек. Не бывает случайных слов в общении.
Не успели рассчитать, сдержать, соврать!.. И вылетело То Самое, неподготовленное, искреннее слово, зеркало твоей сущности…

Так и надо.

Что – так и надо?
Чтобы тебя так мучили обстоятельства, люди, судьба – чтобы обострилось восприятие? Чтобы чувствовать, где фальшь, где истина?

Конечно, сам себя добровольно так мучить не будешь.
Судьба знает, что делает.

Как когда-то в детстве – уколы. Сажали мне их по семь штук подряд, а я терпела, потому что мама говорила: «надо». Мама врать не станет. Говорила себе: «не больно» - и  терпела.
Да, теперь понимаешь, что те уколы – действительно не больно. На том месте и терпеть легче, и проходит боль быстрее…
Теперь тоже уколы, которые нужно терпеть зачем-то. Только почему-то они в желудок, и долго не проходят, и вместо улучшения, наоборот, - как будто все существо твое отравляют…

Какой тебе еще нужен сюжет?
Вот, бери свою дорогу, любой эпизод, любой взгляд, слово  - и раскручивай: восстанавливай по этому слову, эпизоду те плоскости, которые в этом слове пересеклись…

Разве это будет обо мне?
Мой только билет на поезд и чемоданы. Что тут обо мне? Что я села, ехала, приехала, тащила вещи, стояла в очереди, не было такси, – опять тащила вещи, опять еду – в автобусе.

Что я сообщила о себе?
Мало ли кто едет, тащит вещи, стоит в очереди, огорчается – ни за что обруганный…

Мысли мои об этой жизни?
Да мало ли у кого какие мысли об этой жизни, и во что они перерождаются…
Все и фиксировать? На радость человечеству, жаждущего еще чьего-то мнения?…
Ехидина?
Ну да.
Что еще делать остается?

Еще немного. Уже чуть-чуть осталось. Только дойти до перекрестка, перейти дорогу, небольшую площадь перед вокзалом – и пришли…
Вот, вторую дорогу перешли.
Нет, дальше не могу.
Постою чуть-чуть, передохну…

- Что с тобой?
- Пошли быстрее!
- Да что с тобой?! Давай постоим!..

Тошнит, живот тянет. Быстрее, быстрее…
Все, все, поставила эти сумки…

- Ты куда?!

***

Ей-богу, противно падать в обморок в туалете, даже если он кооперативный…
Скамейка, вот скамейка…

- Что с Вами, Вы такая бледная?…
Нашатырка… вот она… Все расплывается, желудок сейчас наизнанку вывернется, выдернут его…
- Помогите, мне плохо…

***

Где это я? Кто-то меня чем-то поит, кто-то льет холодную воду за воротник, грудь массирует, куда-то на шею давят…
Где я?..
Кто они?…
Опять стерлись, ушли в темноту…
Все, уже лучше. Я возвращаюсь…
- Не надо скорую… Муж в зале ожидания, он меня потеряет… Нет, не надо скорую, уже лучше…
- Идемте, я Вас отведу. Посидите на улице, подышите.
- Спасибо Вам…
Вот и сдали меня мужу.
И меня, и мою сумку, которую я уронила.
Нет, свет не без добрых людей.

Все. Живу. Родилась заново.
Сколько я отсутствовала в этом мире суеты?
Говорят, минут 20.
Но все, что было до того – ушло далеко-далеко в прошлое.
Меня от него отделяют бессчетные годы и расстояния…
Восприятие времени изменилось. И боли – тоже.

Одежда на груди мокрая вся, знобит… А руки – горячие-горячие, тяжелые, неподъемные… Вот оно, настоящее расслабление после максимального напряжения. Холодно, и еще несколько часов до дома… Подкладываю платок под одежду на грудь, чтоб не простыть; надеваю сапоги, жилет, плащ… Плащ из сумки, как жеваный. Ну и черт с ним. У меня и физиономия сейчас не лучше. Зато тепло. Вот когда сядешь на сумки и сожмешься в комок, даже как будто совсем хорошо. Уснуть бы, чтоб живот не тянуло…

Все вокруг так странно… Все новое, незнакомое… - и люди, и вокзал… Как кино вокруг меня… А меня здесь как будто нет, я смотрю на них откуда-то из другого места…
Времени не существует.
Я всегда так сидела,
и всегда так буду сидеть,
а они всегда будут кружиться вокруг,
бежать куда-то…

- На, выпей кофе.
- Ух ты, лапонька, кофе мне добыл… Спасибо.
- Пирожок хочешь?
- Нет, что ты, ешь сам.

Пойду, схожу на привокзальную площадь. Посмотрю, могу ли я уже разгибаться и ходить или нет.
- Ты куда? Не ходи никуда, вдруг опять свалишься.
- Уже не свалюсь.  Если нехорошо будет, вернусь. Должна же я научиться ходить.  Ноги деревянные, не переставляются.

Да, славно я отключилась. Хорошо устроен человеческий организм, – на пределе сам отключается.
Не могла  отключиться от своих бесконечных мыслей сознательно, – Бог послал физическую нагрузку. Нет, чемоданы, конечно, послал не Бог… Но он меня от них не избавил… Но все равно. Факт то, что в данном случае перенапряжение физическое сработало лучше, чем все усилия воли.
Один хороший обморок – и все стало «до фонаря»… Вспоминается фрейдовское – «польза болезни».    

***

Что рассказывать, зачем?

Это наша жизнь, вы ее знаете не хуже меня…
Допустим, зафиксировала я эти эпизоды, в их действительной последовательности, плюс мои эмоции, размышления…

И что?
Для меня все будет иметь четкую логическую связь – внутреннюю, при внешней несогласованности этих эпизодов, свой внутренний смысл. Мне интересно прослеживать эту цепь причин и следствий.

Взять тот же обморок. О чем это?
Разве обо мне, о моем драгоценном здоровье?

Нет.

Ведь если были бы носильщики (а почему не было носильщиков?), если бы не обругали в переполненной камере (почему нет свободных мест, почему злой работник?), если бы проводничок не потерял наши билеты (почему он потерял билеты?), если были бы такси (почему не было такси?), если бы частники не брали так дорого (почему частники берут так дорого?) – я не тащила бы все это и не свалилась бы в обморок.
Подумаешь, сэкономили 15 рублей. Личное дело каждого, – тратить 15 рублей на такси за 5-6 остановок, или надрываться в целях экономии.
А если бы…, а если бы…, а если бы…, - то мы вообще бы никуда не ехали с таким багажом: в гости можно поехать налегке и с подарками, а потом бы спокойно налегке же – домой.
Почему не состоялись все эти «если бы»?

Да, для меня все имеет внутреннюю связь, мне не нужно все это разжевывать; я знаю - что было раньше, на чем взросли эти эпизоды.
Это знание идет на уровне подсознания.

Логика сна.
Никто не обижается на то, что ему вдруг приснился непонятный сон… Напрягаются, пытаются разгадать, рассказывают, спрашивают…

За что же набросились на бедного Тарковского?
Вам нахвалили, расписали; вы уселись к телевизорам – и ничего не поняли?
«Я чувствовал себя дураком…»
Долой Тарковского, поливай его, закидывай камнями, чтоб не морочил голову – на народные деньги!               
Нудно, непонятно… Кому это надо?
Но – если люди прожили вместе много лет, их не удивляет недосказанность в речах друг друга… Им достаточно взгляда, слова, детали… «Как я устал…» - и второму не нужно объяснять, от чего – он знает. Эти говорящие детали – часть их общей памяти, их общего знания. Абсолютно нормальный язык близких людей.
Он обратился к вам, как к близким людям, - как к людям, с которыми жил и страдал долгую жизнь… в уверенности, что имеет с вами общую память, которая объяснит каждую деталь, каждый взгляд, символ… Доскажет то, на разжевывание чего не стоит тратить время – это живо в памяти каждого…
Оказалось, не каждого.
Вы и обиделись.
Не считал он вас дураками, считал родными людьми…
Просто вы жили в разных измерениях. «Параллельные миры» внутри нашего измерения?
Не учел он этого, или просто обращался к тем, кто живет в его «параллели»?

А впрочем, откуда мне знать, кого он кем считал; кого боготворил, кого презирал… Остается только догадываться.
Толковать его картины, как сны.
Мне легко и естественно дышать в его снах, как в своих собственных…
 
Что это я вдруг о нем вспомнила?…
Ах, да – логика сна.

***

Наш автобус объявили.
Муж мой уже не злорадствует, что я тащу эти сумки, – боится уже, не дает, сам в два захода унес…
Места хорошие.

***

Воистину, все, что ни делается – к лучшему.
Как мне легко и просто после 20 минут небытия, после возвращения, после рождения…
«Мертвая» вода – «живая» вода…
Не надо никаких мыслей.
Я всего лишь часть этого вечного дождя,
этой бесконечной слезами льющейся серости…


Спать хочу.




Продолжение:
http://www.proza.ru/2009/01/25/251