Падаль

Посвящается Марие О.

Часть 1.

Время позднее, три ноль две. Вроде не утро ещё. Но и не ночь. Так, не понятно. Разве что сам чёрт разберёт. Но оно ему не надо, потому он и не разбирает. Свечи лишь горят внутри очерченного круга. Красиво мерцают. Плавно тени ложатся на предметы вокруг. Меж свечей, в центре, сидит, скрестив ноги и разведя руки с сомкнутыми в кольцо двумя пальцами на каждой, молодая женщина и вопрошает у сил тьмы. Она ждёт помощи. Это последняя надежда. Светлые силы устали и нет от них больше никакого проку. Вот и остаётся ей надеяться на тьму. Но и та не слышит её. Хотя она ищет упорно. И найдёт… верьте мне на слово, обязательно найдёт. Вот она уже видит покосившийся от времени деревянный сруб. В нём, в этом срубе, живёт семья отшельников. Давно это было, очень давно. Казалось, вечность прошла. Но не об этом сейчас…

Теперь она видит… ничего она больше не видит. Свечи разом погасли. Сын проснулся.

- Тьфу ты ****ь!, - в сердцах вырывается у женщины, - будь ты проклят трижды, ирод! Что за ****а тебя родила…

На крик пришёл муж:

- Ну шо, Галка, никак?

- Да где ж тут, ****ь, разорви мою ****у… Опять выродок твой проснулся!

- Да слышу я…

- Что ты слышишь? Что ты слышишь!, - женщина заплакала, - сил моих больше нет, не хотела же я сейчас, ведь не хотела же…

Галка не хотела плакать, но плакала. Специально плакала.Она знала, что будет дальше… потому и плакала.

- Не переживай так, - успокаивал любящий муж, - не долго сёдня. Раз и всё. Я его потом спать уложу…

Он гладил её рукой по волосам, а жена лишь всхлипывала:

- Ага, успокоишь… как же… сука ты, разъеби мою дыру… ты и в прошлый раз говорил так… устала я, Лёлик, устала от него…

- Ну ничего, душенька моя, ничего… всё хорошо будет, ему ж тоже внимание нужно… Сейчас покушает, я и отведу его. Успокойся только, а потом и дальше будешь…

- Смотри мне, раззудись моя ****а…, - женщина продолжала реветь. При этом она вытирала лицо приподнятым подолом и билась головой об пол. Любо дорого было смотреть на неё в такие моменты. Чего и делал Лёлик с наслаждением: доставал свой *** и, высунув язык, яростно себе надрачивал. Он делал это быстро. Приходилось делать всё очень быстро. Времени могло не хватить. Галка вытирала сопли и пускала новые порции слёз, билась головой об пол… и целовала мужу грязные ноги. А он стоял над ней, возвышался, и дрочил, дрочил, дрочил. Его передёргивало и скручивало, ему было противно и приятно одновременно. Так было всегда. Когда финал был близок, Лёлик сбавлял обороты, переводил дыхание и, стиснув зубы, кончал ей на голову, стараясь не промахнуться. Этот раз пришёл на губы. Немного совсем. Галка принялась было слизывать её, но Лёлик остановил:

- Оставь! Не тебе это…

Вскоре приполз, гремя цепями, их сын. Они держали его на привязи…
Был он болен. Тяжело. Душой и телом. Давно уже. Потому как родился уродом. Мать нарочно укрепляла свой организм препаратами и лекарствами. Чтоб было дитя её здоровым. И он был здоровым и крепким. Правда, не полноценным. Умственно отсталым. Обычно, от таких детей отказываются… Но его родители были не из таких. Они любили его. И что с того, что он не такой как все?

Отец посадил его на цепь, чтобы сын не кусался. Цепь была длинной и надёжной. Будучи не ограниченным в движении, мог спокойно передвигаться по двору. В летнее время конечно. Зимой он жил дома, в специальном, огороженном вольере. Там было всё необходимое – мягкий соломенный  матрац, стальной чан с ржавой водой и кости крупного рогатого скота, с которыми он с удовольствием играл.

- Пришёл, мой хороший, пришёл, - Лёлик снимает с него строгий ошейник, давая сыну порезвиться вволю.

- Зачем отпустил то, подал бы в цепь электричество, глядишь, умней бы стал, - взмолилась мать.

Глава семейства непреклонен.

- А тебе что, на *** послать некого? Дура, - Лёлик со злостью прижимает ей лицо к полу своей грязной ногой. Так и стоит она, Галка, раком, дырой своей сверкая. Сперма на лице её не успела подсохнуть, и Лёлик размазывает всё это ей по лицу, вытирая брезгливо о штанину ногу.

- Покормить не забудь..., - устало стонет недомать.

- Уймись там, змеюка, и без тебя знаю…

Сын скачет из стороны в сторону, не зная с чего начать. У его матери опять течка. Он понял это по запаху её выделений. Вот оно, ****алище сочащееся.  Сын воет надрывно и пытается взгромоздиться на мать. Отец отталкивает его.

- Поешь сначала, - говорит отец и, не отрывая ноги от лица жены, ставит перед ним кастрюльку свеженьких фекалий, - на вот, жри! Это мы тут с матерью сюда  понасирали. Ешь, сука, ешь!, - Лёлик тычет сына в говно, схватив за редко растущие волосы на несимметричной  голове, - Жри, жри падла! Смотри, мамку  до чего довёл, извелась вся… Сволочь…

- Запить-то хоть дай!, - мычит обезумевшая мать.

- Знаю, сейчас я…

Отец, расстёгивая ширинку, скандирует:

- Пить, теперь быстро пить! Заодно и пасть помоем…

Сын садится на четвереньки и широко открывает рот. Давления струи мочи достаточно, чтоб сбивать прилипшую к губам и измазавшую их неоднородную массу испражнений. Стряхнув последние капли на пол, сумасшедший отец показывает сыну на мать:

- А ну, взять!

Сын набрасывается на неё и начинается неистовая ебля. Скулит от счастья,  кобелина. Отец стоит рядом и дрочит. Ему нравится эта картина… Он здесь художник, он так видит. Неистово ударяя себя по голенищам, он выкрикивает:  «Поиграем в якорёк – твоя дырка, мой ***к!» и веселится, радуется.

Мать стонет под сыном:

- Сука, мудень старый, опять наебал, козлина ****ская! Да чтоб ****е моей отдельно жить… Еби, сынка, еби…

Вскоре Галке насто****ывает это дело. Лёлик её подменяет. Вахту сдал, вахту принял. Теперь он, давясь соплями, в коленно-локтевой позе целует грязные ноги жены, пока сын слюной истекает на его скользкий и лысый, как яйцо, затылок…


   продолжение следует...

27 января 2009 г.